Ознакомительная версия.
3. Юридический вес «секторальной (меридиональной) линии», отстаиваемой Советским Союзом и на начальном этапе Россией.
Основной консультант Договорно-правового отдела МИД СССР профессор МГИМО МИД СССР С. В. Молодцов так обосновывал правомерность разграничения между Норвегией и СССР континентальных шельфов по секторальной (меридиональной) линии:
«В районе Баренцева моря у СССР имеются как исторически сложившиеся правовые основания (советский сектор Полярных владений, а также правооснования, вытекающие для Договора 1920 г. о Шпицбергене), так и иные «особые обстоятельства». И проведение равноотстоящей, или срединной, линии при разграничении прав прибрежных государств без учета этих факторов было бы несправедливо.
Сектор Полярных владений СССР как особое, исторически сложившееся обстоятельство был учтен при разграничении районов юрисдикции в области рыболовства по соглашению 1977 г. между СССР и США, в соответствии с которым линия, разделяющая советскую и американскую зоны юрисдикции в области рыболовства шириной до 200 миль, совпадает с восточной границей советского арктического сектора, которая в свою очередь сложилась на основе договора между Россией и США об Аляске 1867 г.
На необходимость разграничения континентальных шельфов путем заключения между заинтересованными сторонами соглашений, основанных на принципе справедливости, обратил внимание Международный Суд ООН в своем решении от 20 февраля 1969 г. в связи со спором о разграничении континентальных шельфов в Северном море между ФРГ, с одной стороны, Данией и Голландией – с другой. В указанном решении Международный Суд ООН высказался за применение различных методов разграничения континентальных шельфов, включая метод эквидистанции, если их использование может привести к разумным результатам и будет отвечать принципу справедливости» [14] .
То есть некие правовые основания придерживаться для целей разграничения между Россией и Норвегией именно секторальной (меридиональной) линии у России были. Другой вопрос, что вряд ли Норвегия дала бы согласие на такое разграничение в южной части разграничиваемого района , поскольку, как выше было показано, здесь ее позиция вполне сопоставима с позицией СССР/России.
То есть, вряд ли можно было реалистично рассчитывать на заключение с Норвегией Договора, предусматривающего в этой южной части разграничение по секторальной (меридианной) линии. Такой Договор не отражал бы баланс интересов Сторон.
В таких условиях само по себе согласие российской делегации, МИДа России на отход от секторальной линии в этой южной части района разграничения и проведение линии разграничения по Договору между секторальной и равноотстоящей, при условии, что это согласие чем-то компенсировано, можно оценить как разумный компромисс .
А вот в центральной и северной частях разграничиваемого района у Норвегии вообще нет никакой иной линии для целей разграничения шельфа с Россией , кроме как меридианные линии – восточная граница района действия Договора о Шпицбергене и секторальная линия севернее этого района, обозначенная Постановлением Президиума ЦИК СССР 1926 г.
Следовательно, свое согласие с отступлением от секторальной линии в южной части разграничиваемого района российская делегация, МИД России могли бы увязать с безусловным принятием Норвегией позиции СССР/России по признанию границы российского континентального шельфа в центральной (между Шпицбергеном и Новой Землей) и северной (между Шпицбергеном и Землей Франца-Иосифа) частях разграничиваемого района. И поскольку здесь (к востоку от линии, установленной Постановлением Президиума ЦИК СССР 1926 г., к востоку от восточной границы района действия Договора о Шпицбергене) у Норвегии нет никаких правовых оснований на континентальный шельф, она скорее всего пошла бы на такое предложение – в целях договорного подтверждения своих прав на шельф в южной части разграничиваемого района. А если бы не пошла – сохранилось бы нынешнее статус-кво, которое тоже отвечает экономическим интересам России.
4. « Специальный район» и термин «разграничение морских пространств»
Согласно ст. 3 Договора: «В районе к востоку от линии разграничения морских пространств, находящемся в пределах 200 морских миль от исходных линий, от которых отмеряется ширина территориального моря материковой части Норвегии, но за пределами 200 морских миль от исходных линий, от которых отмеряется ширина территориального моря Российской Федерации (далее именуемом Специальным районом), Российская Федерация с даты вступления в силу настоящего Договора вправе осуществлять суверенные права и юрисдикцию, вытекающие из той юрисдикции в исключительной экономической зоне, которую Норвегия иначе была бы вправе осуществлять по международному праву».
На первый взгляд кажется, что это – приобретение Россией участка норвежской исключительной экономической зоны, своеобразная компенсация за потерю по Договору своих бесспорных районов континентального шельфа – в центральной и северной частях разграничиваемого района. Однако при детальном рассмотрении оказывается, что это не так.
Во-первых, не ясны границы этого Специального района.
Во-вторых, теперь протесты Исландии, Испании, других государств против введения Норвегией 200-мильной зоны вокруг Шпицбергена косвенно «переводятся» на Россию.
В-третьих, не ясно соотношение двух терминов, используемых в Договоре 2010 г.: «специальный район» и «спорный район»; не ясно соотношение последнего и района действия советско-норвежского соглашения 1978 г. (о рыболовстве в смежном участке южнее района действия Договора о Шпицбергене).
В-четвертых, есть вопрос по уместности термина «разграничение морских пространств».
Единая разграничительная линия – и континентального шельфа, и исключительной экономической зоны – уже достаточно распространенная практика, поэтому сам по себе такой термин в названии и тексте Договора 2010 г. – не юридическая сенсация.
Однако в рассматриваемом случае, в силу фактора Шпицбергена, этот юридический ход более выгоден Норвегии , чем России.
По ст. 2 Договора 2010 г. «Каждая Сторона соблюдает линию разграничения морских пространств, установленную в ст. 1, и не претендует на, и не осуществляет какие-либо суверенные права или юрисдикцию прибрежного государства в морских пространствах за пределами этой линии».
Эту формулировку Договора 2010 г. любой международный суд или арбитраж воспримет в том смысле, что Россия признает суверенные права и юрисдикцию Норвегии к западу от этой разграничительной линии .
Ознакомительная версия.
