Помимо этих интересных различий между странами, которые подтверждают то г факт, что цена капитала всегда зависит от правил и институтов изучаемой страны, мы можем констатировать общую тенденцию к повышению коэффициента Q Тобина в богатых странах с 1970-х годов, отражающую феномен исторического роста цен активов. В целом, если учитывать повышение цен на биржах и в сфере недвижимости, можно считать, что рост цен активов обусловил от четверти до трети повышения соотношения между национальным капиталом и национальным доходом в богатых странах с 1970 по 2010 год (хотя есть существенные различия между странами[167]).
Национальный капитал и чистые зарубежные активы в богатых странах
Как мы уже отмечали в предыдущих главах, огромные зарубежные активы, принадлежавшие накануне Первой мировой войны богатым странам, особенно Великобритании и Франции, полностью исчезли в ходе потрясений 1914–1945 годов и с тех пор так и не вернулись на прежний уровень. Действительно, если мы обратимся к уровню национального и чистого зарубежного капитала в богатых странах в период с 1970 по 2010 год, то может показаться, что зарубежные активы имели ограниченное значение: иногда они были слабоположительными, иногда — слабоотрицательными в зависимости от страны и от года, однако по сравнению с национальным капиталом они были очень небольшими. Иными словами, сильный рост национального капитала в богатых странах отражает прежде всего увеличение внутреннего капитала в различных странах, а чистые иностранные активы, на первый взгляд, играли здесь сравнительно меньшую роль (см. график 5.7).
График 5.7
Национальный капитал в богатых странах в 1970–2010 годах.
ордината: Стоимость капитала (в % к национальному доходу).
Примечание. Чистые зарубежные активы Японии и Германии составляли от полугода до одного года национального дохода в 2010 году. Источнини: piketty.pse.ens.fr/capital21с.
Однако такой вывод был бы преждевременным. Япония и Германия накопили значительные чистые зарубежные активы в течение последних десятилетий, особенно в 2000-е годы (в немалой степени это стало автоматическим следствием положительного сальдо их торгового баланса). В начале 2010-х годов чистые зарубежные активы составляют порядка 70 % японского национального дохода, а чистые внешние позиции Германии приближаются к 50 % ее национального дохода. Конечно, это существенно меньше, чем зарубежные активы, которыми накануне Первой мировой войны располагала Великобритания (около двух лет национального дохода) или Франция (более года). Однако, учитывая скорость, с которой проходило это накопление, вполне естественно задаться вопросом о том, как эта эволюция будет протекать дальше[168]. Насколько одни страны будут принадлежать другим на протяжении XXI века? Можно ли достичь или даже превзойти внушительные внешние позиции, которые наблюдались в эпоху колониализма?
Для корректного исследования этого вопроса нам следует обратиться к анализу положения в нефтедобывающих и в развивающихся странах (начиная с Китая), по которым мы располагаем очень ограниченными историческими данными — поэтому до настоящего момента мы и уделяли им мало внимания, — но намного более удовлетворительным материалом, касающимся современного периода. Также следует учитывать имущественное неравенство в индивидуальном плане и внутри каждой страны, а не только между странами. К вопросу о динамике распределения капитала в мировом масштабе мы вернемся в третьей части книги.
На данном этапе мы лишь отметим, что логика закона β = s/g может автоматически привести к очень сильным имущественным дисбалансам на международном уровне, как это ярко демонстрирует пример Японии. При схожем уровне развития небольшая разница в темпах роста или в норме сбережений может привести к тому, что в одних странах соотношение между капиталом и доходом будет существенно выше, чем в других. В этом случае вполне естественно ожидать, что первые будут осуществлять масштабные инвестиции во вторые, что может вызвать серьезную политическую напряженность. Пример Японии показывает, что высокий уровень соотношения между капиталом и доходом в уравнении β = s/g — может также создать риск другого рода. Если жители одной страны предпочитают приобретать внутренние активы, например недвижимость в Японии, то это может взвинтить цены до прежде невиданного уровня. С этой точки зрения интересно отметить, что японский рекорд 1990 года недавно был побит в Испании, где общая стоимость чистого частного имущества достигла восьми лет национального дохода накануне кризиса 2007–2008 годов, т. е. превысила на один год японские показатели 1990 года[169]. Испанский пузырь начал сдуваться очень быстро в 2010–2011 годах, как и японский пузырь в начале 1990-х годов. Вполне вероятно, что в будущем сформируются еще более масштабные пузыри по мере того, как соотношение между капиталом и доходом в формуле β = s/g будет достигать новых вершин. Отметим попутно, что рассмотрение под таким углом исторической эволюции соотношения между капиталом и доходом и данных национальных счетов по объемам и потокам представляет определенный интерес, поскольку позволяет вовремя обнаружить переоценку активов и применить адекватные экономические и финансовые меры для смягчения спекулятивного энтузиазма финансовых учреждений данной страны[170].
Также следует отметить, что небольшие чистые позиции могут скрывать огромные валовые позиции. Так, одна из отличительных черт современной финансовой глобализации заключается в том, что каждая страна в значительной степени принадлежит другим странам, что не только затрудняет понимание распределения имущества в мировом масштабе, но и усиливает уязвимость небольших стран и нестабильность распределения чистых позиций в мировом масштабе. В целом начиная с 1970-1980-х годов прослеживается мощная тенденция к финансиализации экономики и структуры имущества, в результате которой масса активов и пассивов, принадлежащая различным категориям (домохозяйствам, компаниям, управленческому аппарату), увеличивалась еще быстрее, чем чистая стоимость имущества. В начале 1970-х годов общий объем финансовых активов и пассивов не превышал четырех-пяти лет национального дохода в большинстве стран. В начале 2010-х годов он, как правило, составляет от 10 до 15 лет национального дохода (в Соединенных Штатах, Японии, Германии и Франции) или даже более 20 лет в случае Великобритании, что является абсолютным историческим рекордом[171]. Это отражает беспрецедентное развитие взаимного участия финансовых и нефинансовых компаний одной страны (и прежде всего значительное раздувание балансов банков, несравнимое с ростом их собственных фондов), а также взаимоотношений между странами.
