Правило № 3. Образование и воспитание общедоступны. Никаких социальных ограничений для получения образования нет.
Правило № 4. « Гражданин » Новой Касталии добровольно не использует свой потенциал в коммерческих и/или властных целях (т. е. в своей деятельности всегда руководствуется правилами 1–3).
Правило № 5. Получение «гражданства» в Новой Касталии происходит путем личного оповещения сети о решении добровольно следовать названным выше правилам. В случае их нарушения он публично лишается «гражданства». (Замечу, что это правило нисколько не ограничивает возможности коммерческих и властных структур, а также всех не-»граждан» Новой Касталии свободно и бесплатно пользоваться любыми ресурсами этого мира.)
Таковы некоторые контуры «Конституции» этого мира.
Вдумчивый читатель легко сможет «просчитать» основные следствия (и последствия), которые будут иметь место, если такой мир (1) действительно возникнет; (2) постепенно объединит большую часть творчески активных граждан планеты (вопрос о том, зачем и почему они захотят добровольного принять на себя эти обязательства, пока не обсуждается); (3) будет получать достаточную материальную поддержку и институциональную защиту от некоторых реально существующих структур, достаточно авторитетных, богатых и сильных для того, чтобы поддерживать и оберегать жизнедеятельность Новой Касталии, ее «граждан» и сетей.
Вы сразу же скажете, что такое положение дел невозможно: творец хочет получать интеллектуальную ренту, государства – охранять свои секреты, фирмы – коммерческие тайны. Возражения многообразны и хорошо известны (равно как и правила мира, которому автор просто дал новое имя, позволив себе некую интеллектуальную игру в литературные аллюзии). Но жанр утопии тем и хорош, что позволяет моделировать невозможное. Посему автор пока оставляет вопрос о возможности возникновения и влиянии Новой Касталии (буде она возникнет) на «обычный» мир и предлагает читателям следующее отступление.* * *
Интерлюдия третья, геополитическая. Хорошо известно, что СССР был закрытой системой, в отличие от которой постсоветская Россия стала системой открытой.
Но вот парадокс: «закрытый» СССР был реальным субъектом, активно влиявшим на мировую политику и экономику, а вот Российская Федерация…
Давайте посмотрим на эту проблему повнимательнее.
Начну с необычного вопроса: а был ли СССР в каком-либо отношении открытой системой? Уже сама эта постановка легко подскажет ответ: да, был. Причем в некоторых аспектах даже более открытой, чем, скажем, США. Начнем этот перечень, оставив в стороне примеры закрытости как очень хорошо известные и потому малоинтересные.
Во-первых, советский мир был открыт подлинной культуре Запада и Востока, Севера и Юга. По числу изданий классики мировой литературы (включая великие имена XX века – от Хемингуэя до Картасара) на душу населения мы опережали самые развитые страны. Мы постоянно экранизировали и ставили на подмостках театра практически всю мировую классику. На нашем телевидении и радио мы слышали больше классической музыки, чем где-либо. Наши ученые (даже засекреченные) работали в активном диалоге со своими зарубежными коллегами. Итак, граждане СССР реально были в общем и целом едва ли не глубже и полнее включены в мировую культуру и науку, чем жители « свободного мира ». Да, при этом у нас был запрет на масскультуру Запада, вплоть до Битлз и т. п., а также масса идеологических ограничений даже на классику, гонения на евреев и т. д. и т. п. – но об этом мы договорились пока «забыть».
Во-вторых, СССР, особенно в период своего расцвета, после победы во Второй мировой войне, в период распада колониальной системы (о ней как важнейшем атрибуте «открытого общества» XV–XX веков либералы предпочитают не вспоминать), был открытой системой в еще одном отношении. Наша страна вела активное «наступление», создавая все более и более адекватное себе пространство во всех сферах и регионах мирового общественного развития. Я сейчас не обсуждаю вопрос – позитивным или негативным (и с какой точки зрения) было это влияние. Этот вопрос для нас сейчас неважен. В данном случае нам важно понять: как бедная, разоренная чудовищной войной страна с принципиально неэффективной (как считают все либералы) экономикой могла вести активную экономическую, политическую, научную, образовательную и культурную экспансию, завоевывая себе миллиарды сторонников по всему миру?
Секрет прост. Он в том, как и в каких сферах шла эта «экспансия». Конечно же, Советский Союз экспортировал оружие, посылал военных советников и строил заводы в Восточной Европе и Азии, Африке и Латинской Америке. Но это, позволю себе спорное утверждение, было не главным. СССР тогда экономически был слишком слаб, чтобы выигрывать соревнование с США + Западной Европой + Японией +… в чисто рыночной конкурентной борьбе. Дело было в ином: СССР предложил миру самые прогрессивные для XX века идеи социальной справедливости (в частности – выравнивания разрыва между бедными и богатыми, равного доступа всех к образованию и культуре), равенства рас и наций, освобождения от колониализма и т. п. И эти идеи вкупе с действительно великими достижениями в науке (мирный атом, космос, математика, физика, химия, микробиология), искусстве (десятки имен мирового уровня, вошедших в историю практически всех искусств XX века), образовании (одно из лучших в мире при относительной бедности нашей страны) дали необычный эффект взрывного роста нашего влияния на мировое развитие. На какой-то короткий период в середине XX столетия СССР стал прогрессором по отношению к остальной части человечества.
Уточню: советские прогрессоры, временно получившие поддержку (или нейтралитет) со стороны властей, совместно с прогрессорами многих других стран мира смогли сделать невозможное: переломить не только общественное мнение, но и реальные экономико-политические процессы в свою пользу, выигрывая у несравненно более богатых, сильных и организованных противников. Они были очень различны, эти космонавты и поэты, геологи и металлурги, педагоги и военные советники из СССР; партизаны Вьетнама и учителя Анголы, кубинские революционеры и индийские приверженцы ненасилия. Среди них были предатели и корыстолюбцы. Многие из них «сходили с дистанции», едва начав прогрессорскую деятельность. Подавляющее большинство из них постоянно сталкивалось с уродливостью поддержки, а то и саботажем и прямым противодействием со стороны партийной и прочей бюрократии СССР и иных институтов власти.
