я говорил что-то вроде: «Кажется, в прибрежных водах ожидается нехватка анчоусов». [Анчоусы используются для производства рыбной муки, которая является заменителем соевой.]
По сути, мои слова были обусловлены графическими моделями, но я старался выразить свое мнение с точки зрения фундаментальных данных. Поэтому они стали называть это «факторной белибердой от мистера Брандта».
– Что вы собирались делать в новой компании? Вы планировали заниматься управлением капиталом?
– Нет, я хотел просто торговать на своем собственном счете.
– Но ведь необязательно иметь собственную компанию, чтобы торговать на своем счете.
– Знаю, мне просто нравилось ощущение, которое я испытывал от владения собственной трейдинговой компанией.
– Изменилась ли у вас методология торговли со времен ваших первых шагов по пути профессионального трейдерства?
– На сегодняшний момент есть несколько существенных отличий.
– И каких же?
– Можно сказать, что в те времена у меня были, так сказать, «попкорновые» сделки.
– В каком смысле?
– Вы видели процесс приготовления попкорна? Как кукурузное зернышко, лопаясь, поднимается до самого верха емкости, а затем опадает обратно на дно? «Попкорновой» я называю такую сделку, по которой вы сначала получаете прибыль, а затем полностью отдаете ее назад в рынок, закрывая позицию на том же уровне, где вы и вошли. Так вот, сейчас я стараюсь избегать подобного.
– Изменилось ли что-то еще?
– Графики стали гораздо ненадежнее. В 1970-х и 1980-х годах торговать, опираясь на графические модели, было намного проще. Паттерны были понятными и аккуратными. На рынке было меньше качелей. [Качели – это когда на рынке имеет место сильное колебание цен вверх и вниз, что приводит к неправильному позиционированию следующих за трендом трейдеров непосредственно перед резким разворотом рынка в противоположном направлении.]
В те времена если вы узнавали графический паттерн, то могли гарантированно получить прибыль – настолько надежными были такие шаблоны.
– У меня есть собственная теория, почему ситуация сложилась именно так. А что вы думаете по этому поводу?
– Я думаю, все из-за того, что высокочастотные торговые операции создают волатильность вблизи точек пробоя графических паттернов. [Пробой – это когда график изменения цены прорывается выше или ниже прежнего торгового диапазона (боковое движение цены) или паттерна консолидации (например, треугольник, флаг и т. д.). Базовая концепция предполагает, что именно это свойство цен выходить за пределы предыдущего торгового диапазона или паттерна консолидации должно указывать на появление тенденции в направлении пробоя.]
– Но это очень краткосрочные операции. Почему же они влияют на волатильность?
– Потому что они создают волатильность именно возле точки пробоя. Эта волатильность так же мимолетна, как и сами операции, но для трейдера вроде меня она может обернуться закрытием позиции. Еще я считаю, что сейчас рынки более развиты и участники торгов крупнее, чем в то время. А что вы думаете о причинах изменения рынков?
– Я считаю так: когда слишком много людей берутся за одни и те же вычисления, никакая стратегия не может больше работать с прежним успехом.
– Думаю, вы правы. В те времена немногие следили за графиками.
– Что-то еще изменилось в вашем первоначальном подходе с тех давних времен?
– Раньше, торгуя паттернами, я ограничивался одно-четырехнедельными сессиями, теперь же я увеличил интервалы до 8–26-недельных сессий.
– Потому что так надежнее?
– Да.
– Заметили ли вы еще какие-то изменения приходящих сигналов, которые следует принять во внимание?
– Раньше я торговал на любом паттерне, который мог идентифицировать. Бывало, я торговал на 30–35 паттернах в месяц. Теперь у меня гораздо более избирательный подход. Например, в семидесятых я торговал на таких паттернах, как симметричные треугольники и трендовые линии, от которых на сегодняшний момент отказался. Я торгую только на тех, где происходит пробой горизонтального уровня.
– Почему?
– На горизонтальных уровнях вы можете гораздо быстрее понять, правы вы или нет.
