при правильном освещении выглядел классическим римским. Он говорил последователям: «Если я иду вперед, следуйте за мной; если я отступаю, убейте меня; если я умираю, отомстите за меня» [188].
Муссолини был фанатиком физической формы. Коренастый, мощный мужчина, он брился не каждый день, считая, что так он выглядит более грозным и мужественным. Одна из его многочисленных любовниц однажды подарила ему бритву и набор для бритья из чистого золота, которыми он очень гордился. Как и Гитлер, он не курил, пил очень мало и высмеивал излишнюю полноту. Он был тщеславен, честолюбив и бесконечно развратен. По словам Пола Джонсона, который ссылается на Ленина в качестве источника, за время сексуальной «карьеры» Дуче у него было 169 любовниц, последняя из которых разделила с ним унизительную смерть на обочине дороги в марте 1945 года [189]. «Можно было бы подумать, что уязвимость Дуче перед шантажом была настолько огромной, что сделала его неуязвимым», – писал Малкольм Маггеридж [190].
Придя к власти, Муссолини разместился в Риме в огромной зале с высоким потолком, к которой вел длинный коридор, заканчивавшийся позолоченными дубовыми дверями. Дуче заседал за богато украшенным письменным столом XVI века, некогда принадлежавшим папе Римскому. Чтобы подчеркнуть его интеллектуализм, тяжелые старинные деревянные столы были завалены картами, а вдоль стен стояли высокие книжные полки от пола до потолка, заставленные старинными книгами в кожаных переплетах с тиснеными именами Сервантеса, Плутарха и Данте.
Страстный и романтичный оратор, склонный к гиперболам, Муссолини мог возбудить толпу, и на какое-то время он даже вдохновил усталых мужчин в мешковатых костюмах с разочарованными лицами, составлявших бюрократический аппарат итальянского правительства. Начиная с 1936 года, Гитлер начал налаживать отношения, и хотя поначалу Дуче был настроен скептически, вскоре он поддался гитлеровскому обаянию и поверил, что Германия станет великой державой будущего. К 1936 году у Муссолини появилась мания величия. Томас Ламонт, самый известный из партнеров JP Morgan, посетил его в Риме, и там состоялось продолжительное обсуждение крупного международного долгового выпуска, который должен был финансироваться Домом Моргана. В 1939 году Муссолини с большой помпой подписал «Стальной пакт» с Германией, обязывающий каждую из сторон поддерживать друг друга.
Влияние Муссолини на итальянский фондовый рынок
Как показано на рисунке 11.1, итальянские акции (наряду с остальным миром) резко упали в начале 1930-х годов, но затем поднялись, когда Муссолини укрепил свою власть. Однако со временем инвесторы стали скептически относиться к грандиозным планам Муссолини по созданию «Новой Римской империи». Завоевания в Африке, произошедшие благодаря опрыскиванию ипритом поселений абиссинских племен, не слишком поднимали настроение инвесторов. Хотя итальянские акции в номинальном выражении взлетели с 1939 по 1947 год, инфляция росла так же быстро, поэтому устойчивого роста покупательной способности не наблюдалось. Итальянское правительство было таким же коррумпированным, как и раньше, а наращивание военной мощи финансировалось за счет печатания денег. Похоже, что фондовый рынок знал, что завоевания в Африке, видимость оздоровления итальянской экономики и крикливость Муссолини были притворством, каковым они в действительности и являлись. Следующий график (рис. 11.1) выглядит хорошо, но это полная иллюзия.
Итальянские акции действительно выросли в 1940 году, когда Муссолини, жаждущий трофеев, запоздало объявил войну Франции. В одном из наиболее циничных комментариев он заметил, что ему нужно несколько тысяч погибших на войне итальянцев, чтобы оправдать Гитлеру свои претензии на французскую Ривьеру. Когда его войска потерпели неудачу перед лицом французского сопротивления, Муссолини возложил вину за неудачу на качество военного руководства. «Даже Микеланджело нужен был мрамор, чтобы делать статуи», – сказал он [191].
Летом 1941 года итальянский фондовый рынок снова вырос, поскольку Италия, которая теперь полностью посвятила себя войне, казалось, выбрала правильную сторону. Итальянская пресса строго контролировалась, и официальная линия заключалась в том, что Италия собиралась стать партнером Германии в управлении новой Европой в составе Тысячелетнего рейха. Итальянские акции достигли новых рекордных показателей номинальной и реальной доходности летом и осенью 1941 года, когда немецкий «джаггернаут» прокатился по России и Северной Африке.
Однако к лету 1942 года нарастала нестабильность. Нападение на Грецию было катастрофой, и итальянский народ не особенно доверял немцам. Когда четыре итальянские дивизии, сражавшиеся вместе с немцами в России, стали нести большие потери, в стране впервые проявилось активное, открытое несогласие. Оппозиционные политические партии начали говорить, что участие Италии в войне в качестве германского союзника было плохой идеей, и что Муссолини выбрал не ту сторону. 100 000 итальянских солдат сдались в плен под Сталинградом, большинство из них больше никогда не увидели родины, и еще 100 000 были захвачены британцами в пустыне. Фотографии угрюмых, изможденных итальянских пленных в египетском городе Эль-Аламейн поражают воображение.
После дрейфа в 1942 году и первой половине 1943 года, цены на акции упали в июле 1943 года, примерно в то время, когда союзники вторглись на Сицилию, и стало очевидно, что Италия будет следующей. 25 июля 1943 года критики Муссолини созвали Большой совет, и после жарких дебатов совет приказал арестовать его и заключить в тюрьму. 1 сентября 1943 года Италия перешла на сторону союзников [192].
Хотя Италия теперь официально находилась в состоянии войны с Германией, Гитлер отказался повернуться спиной к Муссолини и приказал немецким коммандос освободить дуче из его тюрьмы – шале на вершине горы. Одной из главных черт характера Гитлера была его преданность Муссолини, который в свою очередь проявлял дружеские чувства к Гитлеру только в хорошую погоду. В 1941 году Гитлер перенес начало «Барбароссы», чтобы вызволить Муссолини из тяжелого положения в Греции, и далее последовательно тратил ресурсы на его спасение. Почему?
Как бы то ни было, немецкие коммандос вывезли Муссолини на воссоединение с Гитлером, оказавшим ему теплый прием и поставившим его у власти в Северной Италии. Однако харизма Муссолини была утрачена, и ни он сам, ни итальянский фондовый рынок не получили никакого утешения от того, что немцы поддерживали его в качестве марионеточного диктатора. Он был сломленным человеком, подавленным и апатичным, но жестоким до последнего. Вернув себе власть, Муссолини казнил тех, кто голосовал против него в Большом совете, включая собственного зятя, космополитичного графа Галеаццо Чиано, который был министром иностранных дел и был женат на его дочери.
Неудивительно, что цены на акции продолжали падать по мере того, как затягивалась петля вокруг Италии и Муссолини лично. Италия превратилась в страну, расколотую на части и ввергнутую в полный хаос. На севере страны фактически шла гражданская война, сводились старые счеты, щедро приправляемые массовыми казнями [193]. С 1944 по 1945 год не было ни закона, ни порядка, ни уважения к личной собственности. Отчаявшиеся группы людей бродили по сельской местности в поисках еды и объектов для грабежа. Вокруг озера Куомо семьи, имевшие некоторый достаток, объединялись в группы, перевозили ценные
