Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию. Ибо написано: «Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь».
РИМЛЯНАМ 12:19
Во второй половине 1942 года военная машина союзников, с самого начала войны находившихся в оборонительной позиции, стала набирать обороты не только в Азии, но и в Европе. В этой главе описывается Сталинград, «битва века» в рамках «Войны века». Окончательная победа советских войск под Сталинградом перевернула направление разрушения богатств в Европе и повернула его вспять к Германии. Падение нацистской империи началось.
В марте 1942 года фронт в России простирался на 1500 миль от Финского залива, прямо от южных окраин Ленинграда, до точки, расположенной к западу от Москвы, а затем на юг через Украину к Черному морю. На совещании в начале марта в штабе Гитлера в Восточной Пруссии, Генеральный штаб подчеркнул растянутость линий снабжения и посоветовал пассивную стратегию, направленную на удержание уже захваченных территорий. В частных беседах генералы иногда шептались о возможности заключения перемирия. Будучи единовластным военачальником, Гитлер все дальше отрывался от реальности и все внимательнее прислушивался к собственной паранойе. Начальник Генерального штаба, генерал Франц Гальдер, в то время писал в дневнике:
«Однажды, когда ему [Гитлеру] был зачитан вполне объективный доклад, показывающий, что еще в 1942 году Сталин сможет собрать от одного до одного с четвертью миллиона свежих войск в регионе к северу от Сталинграда, не говоря уже о полумиллионе человек на Кавказе, и представивший доказательства того, что российское производство фронтовых танков составляет не менее 1200 в месяц, Гитлер бросил на читавшего уничтожающий взгляд, и со стиснутыми пальцами и пеной в уголках рта запретил ему впредь произносить такую идиотскую чепуху» [205].
Возможно, Гальдеру следовало держать свои мысли при себе. В итоге он оказался в концентрационном лагере [206].
Вместо этого Гитлер начал планировать новые наступления. Он все еще был одержим идеей захватить Сталинград, центр русской оружейной промышленности и «образцовый» город коммунизма, оккупировать нефтяные месторождения на Кавказе и нанести поражение советским войскам, что позволило бы раз и навсегда сломить их. План сражения был назван «Синий код». Вместо фронтальных атак Москва и Ленинград должны были быть окружены, отрезаны и уничтожены голодом.
Вперед, в следующий бой…
К весне 1942 года количество немецких танковых дивизий было увеличено с 19 до 25, хотя на их вооружении оставались танки модели 1941 года, которые по-прежнему уступали русским Т-38 [207]. Немецкая армия пополнилась тремя венгерскими дивизиями, 12 румынскими, три дивизии прибыли из Италии, две из Финляндии и три из Словакии, хотя венгры и румыны иногда казались более заинтересованными в ссорах друг с другом, чем в сражениях с русскими. Удивительно, но 50 000 русских, которые, разочаровавшись в советской власти, либо взбунтовались, либо дезертировали, были сведены в отдельную дивизию, хотя немцы не хотели предоставлять им много боевой техники.
Однако моральный дух и уверенность в себе основных групп немецкой армии – офицерского корпуса и старших унтер-офицеров – были сильно подорваны разочарованиями кампании 1941 года и ужасами страшной зимы. В России сейчас находилось 2 млн немецких солдат, и их письма домой отражали охватившее их уныние, а в некоторых случаях и отчаяние. «Вы не можете быть уверены в том, что Иван мертв, только потому что ему оторвало ноги или кто-то воткнул ему штык в кишки, – писал один из офицеров вермахта семье. – Если у него остались рука и винтовка в пределах досягаемости, он перевернется и выстрелит вам в спину, как только вы пройдете мимо него» [208]. Дома, в Германии, немецкий народ начинал понимать, что отправка на Восточный фронт была почти смертным приговором.
Тем не менее, весной 1942 года вермахт подтянул ремни и отправился в бой, как приказал Гитлер. Это была все еще самая мощная армия в мире, и тем летом она испытала очередной прилив сил, пробиваясь на юг, с развевающимися вымпелами над командирскими танками, вдоль Дона и Волги до Грозного, в сторону нефтяных месторождений на Кавказе и, прежде всего, к Сталинграду. Поначалу, когда немецкие колонны мчались по степям, победа следовала за победой, и это было похоже на повторение лета 1941 года. Русские были необстреляны, плохо обучены, неумелы в маневрировании и несли огромные потери. В том году 500 000 пленных были отправлены в Германию в качестве рабочей силы. В августе Гитлер доверительно сообщил фельдмаршалу Эриху фон Манштейну: «С русскими покончено». Как описывает наступление Алан Кларк:
«Продвижение немецких колонн можно было заметить на расстоянии 30 или 40 миль. Огромное облако пыли поднималось в небе, сгущаясь от выстрелов и дыма горящих деревень. Тяжелый и темный в голове колонны, дым висел в неподвижной летней атмосфере еще долго после того, как танки проехали мимо. Коричневая дымка висела в воздухе, простираясь назад до западного горизонта. Военные корреспонденты с передовой писали лирические отзывы о “неудержимом мастодонте”, mot pulk, или моторизованном каре, которое эти колонны представляли собой в движении, с грузовиками и артиллерией, окруженными рамкой из танков. “Это формирование римских легионов, теперь перенесенное в XX век для усмирения монголо-славянских орд”» [209].
Сталин, однако, по-прежнему считал, что Гитлеру нужна прежде всего Москва, и был убежден в том, что наступление на Сталинград было уловкой. Странный случай произошел 19 июня 1942 года, когда оперативный офицер 23-й танковой
