были особенно впечатлены. После концерта прозвучало замечание, что если бы если бы она не была дочерью президента, ее бы не было на на сцене Constitution Hall.
Пол Хьюм, 33-летний музыкальный критик влиятельной газеты The Washington Post, написал разгромную рецензию, которая вышла на следующее утро.
«Мисс Трумэн – уникальный американский феномен с приятным голосом небольшого размера и хорошего качества. Она чрезвычайно привлекательна на сцене… Тем не менее, мисс Трумэн не может петь очень хорошо. Она неплоха большую часть времени – и прошлой ночью это было дольше, чем в любое другое время, когда мы слышали ее за последние годы. Есть несколько мгновений во время ее пения, когда можно расслабиться и почувствовать уверенность в том, что она достигнет своей цели – окончания песни.
Мисс Трумэн не стала лучше за те годы, что мы ее слышали. …она все еще не может петь, приближаясь к профессиональному мастерству. Она почти ничего не передает из музыки, которую она исполняет…»
На следующее утро в 5:30 утра, когда президент открыл почту, первое, к чему он обратился, были рецензии. Когда Трумэн прочитал комментарии Хьюма, он взорвался и тут же собственноручно написал короткое письмо Хьюму, которое доставил ему посыльный. У Трумэна был вспыльчивый характер, и он знал за собой, как он позже сказал Дину Ачесону, склонность к эмоциональным вспышкам, что неизменно заканчивалось для него неприятностями. Маккалоу приводит в пример некоторые из них. Например, он отпускал гневные замечания Бернарду Баруху («этот старый козел»), конгрессменам («Корпус морской пехоты – не что иное, как Корпус морской пехоты – это не более чем полицейские силы военно-морского флота, с рекламной машиной не хуже, чем у Сталина»), и однажды назвал обозревателя Дрю Пирсона «сукиным сыном». Он также особенно не любил задиристого обозревателя Уэстбрука Пеглера. Трумэн не раскаивался в своих высказываниях. Как он однажды сказал: «Я никогда не устраиваю им ад. Я просто говорю правду, а они думают, что это ад». Письмо Хьюму, написанное на бланке с печатью Белого дома, гласило следующее.
«Мистер Хьюм:
Я только что прочитал вашу паршивую рецензию на концерт Маргарет. Я пришел к выводу, что ваша язвительность в разы превышает вашу зарплату. Кажется, вы просто злобный старикашка, завидующий чужому успеху. Эту ерунду на последней странице за вас, должно быть, писал ваш гастрит.
Когда-нибудь я надеюсь встретиться с вами. Когда это случится, вам понадобится новый нос, много сырого мяса, чтобы свести синяки, и, возможно, костыли. Говнюк Пеглер – джентльмен по сравнению с вами. Надеюсь, вы сочтете это худшим оскорблением, чем мое мнение о вашем происхождении. H.S.T.» [267]
Газета Times Herald, менее известная газета Вашингтона, напротив, сообщила в рецензии, что ария Моцарта, которую исполнила Маргарет, была свежей и непринужденной и что ее голос был «очаровательным». Однако президент не прочел эту рецензию до позднего утра.
Хьюм и редакция газеты The Washington Post, к их чести, решили ничего не предпринимать по поводу этого письма. Тем не менее, копии письма были сделаны и распространены по редакции. Кто-то передал его таблоиду Washington News, опубликовавшему письмо на первой странице без купюр. Остальная национальная пресса и все враги президента провели этот день на славу. Непосредственно Хьюм был сама любезность. «Я могу только сказать, что человеку, страдающему от потери близкого друга [пресс-секретарь Трумэна внезапно умер в день выступления] и несущему ужасное бремя нынешнего мирового кризиса, должны быть простительны случайные вспышки темперамента».
Другие были менее милосердны. Газета Chicago Tribune заявила, что письмо является доказательством того, что президенту не хватает «умственной компетентности и эмоциональной стабильности» для его должности. Редакционные статьи в различных газетах критиковали его за то, что он был сосредоточен на отзывах о выступлении дочери, а не на солдатах и морских пехотинцах, ежедневно погибавших в Корее. Газета The New York Times от 9 декабря обсудила письмо и процитировала его. Однако в статье говорилось: «Язык, как сообщается, был еще более приземленным, чем в опубликованной версии». Другая публикация писала: «Среди многих слабостей президента Трумэна была его абсолютная неспособность отличить историю от спектакля». Макартур, который находился в процессе освобождения Трумэном от командования, со своими сторонниками в Конгрессе позже использовал инцидент с письмом, чтобы принизить суждения президента и поставить под сомнение его психическую стабильность. Он пренебрежительно написал об этом в «Воспоминаниях».
Письма и телеграммы, которые сыпались в Белый дом, порицали Трумэна за его «грубый язык» и «мелкий, инфантильный ум» во время национального кризиса. «Вы показали всему миру, что вы ничтожество, маленький, самовлюбленный писклявый мальчишка», – гласило одно из них. Некоторые сочувствовали Трумэну, говоря, что он отреагировал так, как должен был отреагировать любой преданный отец. Тем не менее, этот инцидент заставил интеллектуальную элиту и СМИ в Нью-Йорке, Чикаго и Вашингтоне потерять еще больше доверия к президенту, которого они презирали как человека небольшого ума. Они безжалостно высмеивали его. Это было одним из самых тяжелых моментов его президентства. Помните, что Трумэна не ценили, пока он был президентом, и только потом он стал своего рода народным героем, «капитаном с могучим сердцем», как описал его Дин Ачесон. Что касается Маргарет Трумэн, то она была сначала убита письмом отца, но затем тронута его преданностью.
Как бы то ни было, Нью-Йоркская фондовая биржа после письма Хьюма резко упала примерно на неделю. Падение оказалось отличной возможностью для покупки, как показано на рисунке 14.4. Американский фондовый рынок собирался начать фантастический взлет. Рыночная толпа может быть иррациональной в своей немедленной реакции на неожиданное событие. Иногда она заблуждается в общепринятой мудрости или слишком эмоциональна, и рынок может ошибаться в своей первоначальной, инстинктивной реакции. В данном случае он очень быстро изменил мнение и стал расценивать письмо и скандал, связанный с его публикацией, как незначительное событие. На фондовом рынке нет вечных истин.
В данном случае фондовый рынок принял относительно незначительный инцидент и очень человеческую реакцию за крупное событие, которое поставило под сомнение способность президента управлять страной и принимать решения. Частично эта чрезмерная реакция была вызвана изменчивым характером того времени, когда победа, очевидно, превратилась в поражение из-за вступления в войну китайцев, а американские войска оказались втянуты в непопулярную войну, из которой, казалось, не было хорошего выхода.
В любом случае, минимумы Пусанского фондового рынка, а затем дно, связанное с письмом Трумэна, – это были уровни, которые больше никогда не повторились. Что касается богатства в Корее, его практически не было после многих лет японской оккупации, а если бы оно и было, то было бы полностью уничтожено бесчинствующими армиями. Возможно, это было «созидательное разрушение». Владение землей было единственным, что имело значение. В следующие 50 лет Южная Корея восстала
