«Как великодушно с его стороны», – подумал я про себя.
– Итак, скажи мне, Джон, что ты успел узнать нового?
– Много чего, – беспечно ответил я. – Интересно было послушать все эти рассуждения на тему власти и авторитета. Кстати, Симеон, вы классно подловили меня вчера на том, что я не слушал Ким.
– Да, Джон. Я заметил, что ты не очень хорошо умеешь слушать.
– Что вы имеете в виду? – спросил я, защищаясь. – Я всегда считал себя достаточно хорошим слушателем.
– Вчера утром, когда мы встретились в твоей комнате, ты несколько раз перебил меня. В моем теперешнем положении я могу не придавать этому большого значения, но боюсь, что на людей, которых ты возглавляешь, Джон, такое поведение влияет не лучшим образом. Неужели никто не указывал тебе на эту вредную привычку?
– Вообще-то нет, – солгал я, сразу припомнив, как часто Рейчел пилила меня за то, что я никогда не даю людям высказаться, прежде чем соваться со своими советами. Моих детей эта привычка просто бесила. Рейчел постоянно твердила, что я наверняка веду себя таким же образом на работе, но никто не осмеливается сказать мне об этом прямо в лицо. Правда, один раз такое все же случилось. Это произошло во время последней беседы с главным технологом, который уходил от нас к конкуренту. Он заявил, что я самый никудышный слушатель из всех, кого ему приходилось встречать. В тот момент я не придал этому большого значения, так как считал мнение перебежчиков и предателей предвзятым.
– Обрывая человека на полуслове, Джон, ты посылаешь ему сразу несколько негативных сообщений. Во-первых, ты ясно даешь понять, что у тебя нет особого желания выслушивать собеседника, так как у тебя уже готов собственный ответ. Во-вторых, тебя мало интересует его точка зрения и ты не желаешь тратить время на то, чтобы послушать, что он скажет. И наконец, ты считаешь, что твои соображения гораздо важнее всего, что может сказать он. Эти сообщения, Джон, свидетельствуют о неуважении, и ты, как лидер, не должен позволять себе совершать такие ошибки.
– Но на самом деле это не имеет ничего общего с тем, как я отношусь к вам, Симеон, – возразил я. – Я испытываю к вам огромное уважение.
– Твое чувство уважения должно находить выражение в соответствующих поступках, Джон.
– Видно, мне придется над этим поработать, – торопливо ответил я, желая сменить тему.
– Расскажи мне о себе, Джон, – попросил преподаватель, словно прочитав мои мысли.
За пять минут я рассказал Симеону свою автобиографию, и еще пять минут потратил на описание «совпадений с Симеоном» и моего навязчивого сна.
Симеон слушал так внимательно, словно в мире не было ничего важнее моего рассказа. Он смотрел мне прямо в глаза и периодически кивал, подтверждая, что все понимает, но не проронил ни слова, пока я не завершил свой рассказ.
Помолчав минуту-другую, он разомкнул уста:
– Спасибо за то, что поведал свою историю, Джон. Это было увлекательное повествование. Я очень люблю слушать рассказы о путях, которыми люди идут по жизни.
– Вряд ли мой путь чем-нибудь вас удивил, – смущенно отозвался я. – Но все же скажите мне, что вы думаете обо всех этих совпадениях с Симеоном?
– Пока точно не знаю, Джон, – ответил он, потирая подбородок. – Я склонен согласиться с твоей женой в том, что все это неспроста. Наше подсознание и сны, которые оно нам посылает, таят в себе кладезь мудрости, которую мы только начинаем понимать.
– Пожалуй, да.
– Итак, чем же я могу помочь тебе, Джон?
– Мне бы хотелось почерпнуть у вас немного мудрости, если, конечно, получится. Сейчас у меня в самом деле черная полоса и я не нахожу себе места. Все думают, что человек, у которого есть все, чего только можно пожелать, должен чувствовать себя довольным и счастливым. Но, как я уже сказал, это не мой случай.
– Джон, мне потребовалось много лет, чтобы понять, что радость приносят вовсе не материальные вещи, – произнес он, словно изрекал универсальную истину. – Только посмотри вокруг. Самые большие удовольствия в жизни достаются совершенно бесплатно.
– Вы и в самом деле так считаете, Симеон?
– Для начала, Джон, подумай вот о чем. Любовь, брак, семья, друзья, дети, внуки, рассветы, закаты, лунные ночи, мерцающие звезды, осязание, обоняние, слух, зрение, здоровье, цветы, озера, облака, секс, право выбора и даже сама жизнь – все это дается нам совершенно бесплатно, Джон.
В часовню один за другим начали входить монахи, и я понял, что наше время подошло к концу.
– Мне кажется, я смогу кое-чему научиться у вас за эту неделю, Симеон. Не знаю, что это будет, но все же я готов идти дальше. Единственное, в чем я уверен, так это в том, что мне нужно каким-то образом снова наладить свою жизнь, пока я не потерял работу или даже семью. Однако если быть честным до конца, то нужно сказать, что пока я чувствую себя здесь не лучше, а хуже. Чем больше я вас слушаю, тем больше осознаю, насколько плохи мои дела. Кажется, никогда в жизни я не чувствовал себя таким подавленным.
– Так ведь это же самая идеальная отправная точка, – отметил Симеон.
Когда в понедельник настенные часы пробили девять утра, в аудитории все еще было шумно.
Преподаватель с улыбкой оглядел группу и мягко сказал:
– Подозреваю, что кое-кто из вас не согласен с некоторыми принципами, которые мы обсуждали вчера.
– Конечно, мы не согласны! – выпалил сержант, словно выражал мнение всей группы. – Эти сказочки противоречат всему, чему учит нас жизнь в реальном мире.
Пастор покачал головой и возразил:
– Почему ты говоришь «мы»? Может, потому, что тебе приходится ставить под сомнение некоторые из твоих старых парадигм?
– Каких еще парадигм, святоша? – огрызнулся сержант. – Это что, одно из заумных слов, которое ты вычитал в Библии?
– Парадигма – это вполне нормальное слово, – принялся объяснять Симеон. – Парадигмы – это просто психологические модели, или карты, которые мы используем для построения своей жизни. Наши парадигмы могут принести огромную пользу и даже спасти нам жизнь, если использовать их правильно. Однако они же могут стать и опасными, если мы будем считать их неизменными и всеобъемлющими истинами, позволяя им отсекать любую новую информацию и отгораживать нас от перемен, которые постоянно происходят в окружающей жизни. Цепляясь за устаревшие парадигмы, мы может увязнуть в непролазной трясине, в то время как весь мир будет двигаться вперед.
– Хорошо, я все понял, – примирительно произнес сержант. – Моя старая парадигма заключалась в том, что все монахи – придурки и что все монастыри нужно обходить стороной! Спасибо капитану, который послал меня сюда, чтобы я с радостью мог заявить, что здесь, на этой неделе мои парадигмы поставлены под сомнение! – и он закатил глаза под потолок.
Мы все расхохотались, и громче всех Симеон.
– Спасибо, Грег, – продолжил преподаватель, когда немного успокоился. – В качестве примера опасной парадигмы предлагаю подумать о мировоззрении, которое может сформировать у маленькой девочки жестокий отец. Убежденность – а это то же, что парадигма, – в том, что взрослым мужчинам нельзя доверять, сослужит ей хорошую службу в детском возрасте, заставляя держаться подальше от такого папочки. Однако, если она, когда вырастет, перенесет эту парадигму во взрослый мир, у нее могут возникнуть серьезные проблемы в отношениях с мужчинами.
– Я поняла, – заметила медсестра. – Парадигма маленькой девочки заключалась в том, что доверять нельзя всем мужчинам, а женщине больше подходит парадигма, согласно которой доверия не заслуживают только некоторые. То есть модель, которая исправно служила ей, пока она жила с ним в одном доме, была необдуманно перенесена в другой, более широкий контекст мира взрослых.
– Совершенно верно, Ким, – согласился Симеон и продолжил: – Поэтому очень важно, чтобы мы постоянно ставили под сомнение свое отношение к себе самим, к окружающему миру, к нашим организациям и другим людям. Запомните, что внешний мир проникает в наше сознание через фильтры наших парадигм. А эти парадигмы не всегда оказываются правильными.
Я счел нужным добавить:
– Я где-то читал, что мы видим мир не таким, каков он на самом деле, – мы видим мир таким, каковы мы сами. С разных точек зрения мир выглядит по-разному. Богатые и бедные, здоровые и больные, молодые и старые, черные и белые – все видят мир по-своему… Например, моя жена видит мир совсем не таким, каким его вижу я.
– Мне кажется, – подхватила директор школы, – это Марк Твен сказал, что нам следует тщательно выбирать нужные уроки из нашего опыта, чтобы не уподобиться кошке, которая села на горячую плиту. Потому что кошка, которая села на горячую плиту, больше никогда не сядет на горячую плиту, но и на холодную она тоже больше никогда не сядет.
– Отлично, отлично, – отозвался преподаватель с обычной для себя улыбкой. – Вспомните старые парадигмы: Земля плоская, Солнце вращается вокруг Земли, спасение заслужит тот, кто будет вести себя добродетельно, женщины не должны иметь права голоса, чернокожие принадлежат к низшей расе, народами должны править монархи, футбольные бутсы не должны быть белого цвета, длинные волосы и серьги могут носить только женщины – надеюсь, идея вам понятна. Новые идеи и способы действий часто встречают противодействие, им наклеивают ярлыки еретических, дьявольских, коммунистических. Борьба со старыми парадигмами отнимает очень много сил. Однако мир меняется так быстро, что если мы не будем ставить под сомнение свои убеждения и парадигмы, то рискуем увязнуть – а то и утонуть.
