В глазах Ольги промелькнула тень сомнения. Казалось, ее рука слегка дрогнула.
— Н-нет… — пробормотала она. — Я чертовски ревнива, но убить готова лишь саму себя.
— Вот видишь! — с облегчением улыбнулся Корин. — А теперь пойдем на палубу. У нас еще будет время поговорить.
— Ты обещаешь мне все рассказать? — сдвинула брови Ольга.
— Да.
— Поклянись памятью своей матери!
— Клянусь.
— Хорошо. Но учти, бластера я не отдам. Он еще может мне пригодиться.
— Договорились.
— И ты не будешь пытаться его отнять? — с подозрением спросила она.
— Нет. Клянусь.
К его огромному облегчению, Ольга поднялась с кровати и спрятала бластер в карман.
Они вышли на палубу, и вовремя. Под шелест металлических парусов судно медленно разворачивалось, одновременно продолжая приближаться к берегу. Автоматика, несмотря на пятилетнее бездействие, работала отлично, и спустя несколько секунд каравелла почти беззвучно причалила.
Корин опустил трап, и они спустились на бетонный причал.
— Что это за остров? — спросила Ольга, оглядывая причудливые черные скалы, ветвящиеся словно гигантские кораллы.
— Не знаю… я здесь не был, — ответил Корин. — Но, кажется, догадываюсь. Если я прав, у нас появится шанс связаться с западным берегом. Пойдем.
Ольга серьезно взглянула на него.
— Хорошо. Но прежде ты мне все расскажешь.
И Корин рассказал — другого выхода у него не было.
Ольга заметно побледнела, но в целом отнеслась к его словам спокойно. Опустив голову, она прошептала:
— Выходит, я умерла…
— Только твое тело!
— Только… — горько усмехнулась она. — Зачем ты убил меня?
— Я не убивал!
— Но ты же сам говорил…
— Да, я видел человека с бластером, очень похожего на меня, и то лишь на картинке. Но я находился в это время на склоне вулкана, почти в сотне километров от плато. Скорее всего, это очередные садистские штучки Омена. Он играет со мной, как сытая кошка с мышью, и пока хочет лишь одного — доставить мне как можно большую душевную боль.
Ольга задумчиво взглянула ему в глаза.
— Надо было тебе с самого начала полететь на вершину Эвереста, — с упреком сказала она. — Тогда бы не случилось этого ужасного плавания, и я бы не воскресла так страшно.
— Да, ты права.
— Всему виной твое упрямство… твоя гордость, — задумчиво продолжила Ольга. — Наверное, твоего всесильного врага очень раздражает, что такое ничтожное существо не хочет покорно идти на заклание, словно жалкая, безмозглая скотина.
— Похоже на то, — со вздохом согласился Корин. — До сих пор, наверное, ему приходилось встречать совсем других людей.
— Тех, кто служил ему в ЛИМПе? — спросила Ольга.
— Конечно. По-моему, Земля для Омена и его расы была испокон веков чем-то вроде фермы… или питомника. Помнишь, я тебе рассказывал о странных мирах, которые видел сквозь окна города-лабиринта? В них жили существа, очень похожие на людей, но куда более прекрасные и совершенные. А вот их одежда, здания, обычаи… Это все взято с Земли! Наверное, наша планета — питомник цивилизаций для расы Оменов. По-моему, они даже заимствуют у нас растительный и животный мир.
— Но зачем?
— Откуда я знаю? Это лишь догадки… Но представь себе, что Земля — уникальный мир, каких больше нет в Галактике. Только здесь эволюция создала мириады растений и живых существ, начиная с простейших и кончая высшими животными. Дарвин полагал, что стимулом к бесконечному обновлению является заложенная в генотипах всего живого так называемая борьба видов за существование. А если этот «ген борьбы» заложен в нас искусственно?
— Питомник… — прошептала Ольга. — Это ужасно… Наверное, Омен и его раса — жестокие, безжалостные существа.
Корин усмехнулся.
— А это с какой точки зрения смотреть. Возможно, без их вмешательства на Земле до сих пор бродили бы племена неандертальцев. А так за считанные тысячи лет расцвела цивилизация, сумевшая выйти в космос! Но этот «ген борьбы» дорого нам обошелся. А что ты хочешь: цивилизация-скороспелка! Мы словно дети- переростки, с развитыми телами и крепкими кулаками, но мозгами младенцев. Однако потихоньку мы все же созреваем, проявляем самостоятельность, осваиваем космос. Глядишь, века через два-три выйдем в Галактику и станем конкурентами расе Оменов. Вот потому- то они и решили подкрутить кое-какие гайки. Сначала они затормозили прогресс науки, сделали все, чтобы наш выход в ближний космос замедлился. Еще бы Оменам не заволноваться! За каких-то двенадцать лет человечество прошло путь от запуска первого спутника до высадки на Луну. А затем почти сорок лет топтания на месте — и не только в космосе. Но когда полеты на планеты возобновились, Омены решили — все, баста! Зверей пора загонять назад, в клетки. И они руками марионеток из ЛИМПа попробовали установить в Солнечной системе диктаторский режим. Взять нас всех под контроль.
Он запнулся, заметив, как странно исказилось лицо Ольги. Она слабо вскрикнула и, закрыв глаза, обмякла. Корин едва успел подхватить ее под руки.
Прошло несколько томительных минут, Ольга вновь открыла глаза и крепко встала на ноги. Внимательно вглядевшись в нее, Корин отшатнулся, выхватив из кармана бластер.
— Глупо, — тихо зазвучал знакомый, и в то же время бесконечно чужой голос.
Корин с проклятием опустил оружие.
— Да, глупо, — сдавленным голосом произнес он. — Так уж мы, люди, устроены — очень часто делаем необдуманные вещи. Но не всегда.
— К сожалению, не всегда, — произнес Омен. — Зато за вами любопытно наблюдать. И ставить эксперименты.
— И какой эксперимент вы ставили надо мной?
— А ты не догадался? — тихо рассмеялся Омен.
Корин задумался.
— Вы хотели… вы ждали, когда я наконец ПОЙМУ? — тихо спросил он.
— Да. Я хотел узнать, сколько раз надо уколоть жука в лабиринте, чтобы он дошел до конца.
— Значит… значит, это не было местью?
Омен презрительно улыбнулся.
— Конечно, нет. Просто из всех людей ты дальше всех забрался в этот лабиринт. Кого-то надо было выбрать в качестве подопытного, а ты для этой роли подошел лучше других.
Кровь бросилась Корину в голову, и он вновь, не сознавая зачем, поднял бластер.
— И ради этого опыта вы убили всех моих близких? — с ненавистью выкрикнул он.
Омен холодно взглянул на него.
— А почему бы и нет? — безразличным тоном произнес он. — Если бы ты оказался умнее, то все понял бы уже после того, как мы стали внушать тебе сны. Но ты испугался лабиринта, робко заглядывал лишь в щели окон, вместо того чтобы просто отодрать все доски до единой. Тогда бы ты увидел землемиры. Но ты обрел решимость только там, в нашем старом корабле, — после того, как мы убили Ольгу. Однако и после этого ты не созрел, и нам пришлось сделать еще несколько болезненных уколов. Но не слишком много.
Омен скосил глаза чуть в сторону. Корин обернулся и увидел возле одной из скал механического гиганта с шестью парами клешнеобразных рук, мощным вороненым туловищем и сверкающим единственным глазом посреди выпуклого лба.
— Циклоп… — выдохнул Корин. — Он… он должен был убить…
— Да. Тело одной твоей подруги и разум другой были следующей ставкой в этой игре. Но твоя мысль, к счастью для тебя, наконец-то попала в цель. И теперь игру можно остановить.
— Игра… — пробормотал Корин, покачивая головой. — Ну конечно же, это была просто игра на догадливость… с кнутами и пряниками… Я проиграл почти все, а вы… Вы выиграли?
— Да, — улыбнулся Омен. — Пока — да. Но и ты — тоже.
— Значит — ничья? — с надеждой спросил Корин.
— Можно сказать и так, — снисходительно согласился Омен. — Ты был прав — долгое время Земля служила для нашей расы питомником. Сначала мы заимствовали отсюда образцы животного и растительного миров, которых на Земле — с нашей помощью — рождалось куда больше, чем во всей остальной Галактике. Затем мы открыли на вашей планете питомник цивилизаций. То, что для землян становилось историей, а то и просто исчезало в пыли веков, для нас стало рабочим материалом, из которого мы лепили миры наших далеких колоний.
