Не думайте, что все они манипулируют, цинично обманывая нас с вами ради выгоды. Есть и такие, конечно. Но есть и такие, которые манипулируют, чтобы мы с вами Думали И Чувствовали, Как Надо (с их тигриной точки зрения).
То есть они делают почти, как я. Вот только я, пожалуй — единственный манипулятор, который разоблачил сам себя. Иначе моя книжка была бы непоследовательной, а значит — нечестной.
…Это и была та Очень Важная Вещь, которую я хотел сказать.
Вот теперь — в бой!
ЧАСТЬ 2. В некотором царстве, некотором государстве…
— Это с вашей стороны оно тридевятое. А с нашей — трипервое.
«На помощь, братцы»
1.
Тридевятое — на то и тридевятое, чтобы там всё казалось идеальным.
Представьте, что понятия о правильном житьи, воплотившие опыт всего человечества, решили смешать в одном котле, и из них выцедить общий сок — идею справедливости, справедливой для всех.
Что есть максимально общего между всеми людьми (всеми-всеми-всеми)?
Как минимум — то, что они способны жить. А еще — то, что они не любят боль. И еще то, что все они люди.
Значит, каждый человек имеет право на жизнь, на то, чтобы ему не делали больно, и на то, чтобы его не унижали. Каждый человек — независимо от того, какой у него цвет кожи, кто его родители и сколько у него денег.
Эта идея, синтезированная из всех чаяний человечества, позволяет придумывать справедливые законы. Только эта идея, и больше никакая другая.
Обратите, пожалуйста, внимание: я написал — «…идея позволяет придумывать справедливые законы». Я не писал: «эта идея — и есть самый справедливый закон».
Идея — на то и идея, чтобы быть идеальной. Замечательно уже то, что ее все-таки синтезировали из тысяч других идей, ограниченных рамками своего времени и своей культуры. Например, в Индии многие не так давно считали, что сжигать живьем жену после смерти мужа — это правильно. Или совсем недавно, в 1970-е гг., в ЮАР было принято, что люди действительно имеют право на жизнь, на безопасность и на достоинство, — но не все люди, а только белые.
Итак, наша идея (назовем ее Идеей Тридевятого Права, ИТП) — наша ИТП во всех отношениях замечательна. У нее только один недостаток: это идея, а не реальность.
— Так в чем же дело? — скажете вы. — Давайте стараться воплощать ее. У нас не получится, а у наших правнуков, может, и получится.
И будете почти правы. Действительно — нужно стараться воплощать ее. Действительно — у наших правнуков для этого будет больше возможностей, чем у нас. (Как у нас их больше, чем в древнем Риме, а в Риме их было больше, чем у кроманьонцев Швейцарии. Это называется прогрессом.)
Почему же тогда «почти»?
А вы не заметили одну хитрую закавыку? Мы с вами только что согласились, что ИТП — идеал, и что в реальности, увы, все не так идеально (хоть и с надеждой на прогресс).
То есть мы приняли, что признавать ИТП идеалом, и одновременно признавать невозможность этого идеала — нормально.
Все правильно? Ничего не перепутали?
А закавыка в том, что это называется двойными стандартами.
Иногда это очень удобно: когда хотим кого-то обругать — кричим «он не соответствует идеалу», а когда хотим оправдать — говорим «ну, ведь мир не идеален. Се ля ви».
Не слишком красиво, правда? Давайте тогда искать альтернативу. Логика (жестокая это наука, однако) — логика подсказывает только два варианта:
— отказаться от ИТП;
— признавать только идеал.
Первый вариант одним махом вернет нас в темные времена, когда жгли ведьм. Да-да, обязательно вернет, даже если их не будут жечь сегодня или завтра. Послезавтра непременно начнут раскладывать дрова, поверьте. (Не мне, так истории.)
Второй вариант превратит нас в максималистов. В лучшем случае такие люди со всеми ругаются (никто не идеален, а значит — никого и жалеть не надо); в худшем — всех насильно тянут к своему идеалу. Живыми или мертвыми. Все революционеры были максималистами.
Здесь ИТП превращается в свою противоположность: ради того, чтобы не убивать, не мучить и не унижать людей, их убивают, мучают и унижают. Да-да, разумеется, все это делают с плохими людьми, чтобы хорошим было хорошо, — но загвоздка ИТП в том, что так нужно делать со всеми людьми. Только тогда мы убережемся от рокового вопроса: как сортировать на плохих и хороших. Поскольку людей много — обычно выбирают простейший признак, позволяющий проводить групповые операции: раса, родители, убеждения…
Итак, обе альтернативы бракуем: первая не годится, потому что без ИТП нельзя, а вторая непостижимым образом приводит туда же — к отказу от ИТП (во имя ИТП).
Как тогда уберечься от двойных стандартов?
А никак. Это называется парадоксом. Сама нацеленность ИТП на всех людей дает этот парадокс: ИТП защищает человека от любого насилия, в том числе и от насильной ИТП…
В жизни мы сами не замечаем, как ловко балансируем на лезвии этой бритвы. Мама достала меня своей опекой, и мне приходится все время напоминать ей, что я взрослый и самостоятельный. А еще мне приходится терпеливо кушать вторую порцию третьего блюда — иначе мама перепугается, что у меня нет аппетита, и у нее поднимется давление.
Шеф неправ, и сказать ему об этом нельзя. Но все-таки он неправ, поэтому я не участвую в его проекте (хоть и вру ему, что у меня куча срочной работы).
Влиятельное лицо написало скверную книгу, но я говорю ему, что книга — не книга, а золото. И тогда лицо даст денег, которые помогут многим, многим людям. И лицо счастливо, и люди — все, кроме меня.
Каждый день и каждый час мы идем на компромиссы. Общество, мягко говоря, неидеально (а говоря точнее, хоть и все равно мягко, — пропитано этой неидеальностью по самое некуда). Но если мы будем, как заправские максималисты, стоять на своем до последнего — скорей всего, мы наделаем гораздо больше бед, чем если смиримся с каким-нибудь маленьким злом. Если я скажу влиятельному лицу, что его книга — не золото, а наоборот, лицо не даст мне денег. И, скажем, сто человек умрут без необходимых лекарств.
Конечно, я останусь при своей правоте, это да. Правильная Идея восторжествует. Но ИТП — это такая особенная идея, которой плевать на идеи. Для нее главное — не идея, а человек.
А теперь подумайте, какие замечательные возможности для манипуляций дает все это! Что может быть лучше для постройки мира № 2, чем двойной стандарт?
2.
Разберемся, как это бывает, на самом типичном примере. Что в ИТП ценнее всего (ну, после жизни и здоровья)? Свобода. Например, свобода слова: человек волен всегда и везде говорить и писать все, что захочет, и ему ничего за это не будет. Даже если он неправ — пусть другие люди сами, своими мозгами поймут его неправоту. Честность превыше всего. (На это я намекал в предыдущей главе.)
