Математик Давид Гилберт так подвел черту под дискуссией о роли математики в теоретической физике:
— В сущности, теоретическая физика слишком трудна для физиков.
Гегеля спросили:
— Понял ли вас кто-нибудь?
— Только один человек понял меня, да и тот, по правде сказать, понял меня неправильно, — последовал ответ.
Американский натуралист шотландского происхождения, основатель Иосемитского заповедника Джон Мур утверждал:
— Я богаче магната Гарримана, потому что я заработал столько, сколько хотел, а он — сколько мог.
Бенджамина Дизраэли, премьер-министра Англии, консерватора, попросили дать толкование разницы между неприятностью и катастрофой. Тот, воспользовавшись именем своего политического противника — лейбориста, пояснил:
— Если мистер Гластон упадет в реку — это неприятность. А вот если кто-то его вытащит оттуда, — это будет уже катастрофа.
Когда Аристотелю сообщили, что один из его недоброжелателей за глаза его бранит, тот сказал:
— За глаза он пусть хоть бьет меня.
Гегелю указали на то, что его философия не согласуется с фактами.
— Тем хуже для фактов, — ответил гениальный мыслитель.
Уинстон Черчилль так отозвался о Клименте Эттли:
— Мистер Эттли очень скромный человек и у него есть для этого все основания.
Луи Армстронг, когда его попросили дать определение джазу, ответил:
— Спрашивая, вы никогда не узнаете.
Том Паркер однажды заметил:
— Когда я познакомился с Элвисом Пресли, у него было на миллион долларов таланта. Теперь у него миллион долларов.
Бертрана Рассела спросили:
— Вы бы отдали жизнь за свои убеждения?
— Разумеется, нет. В конце концов, я ведь могу и ошибиться, — ответил философ.
Лакид занялся геометрией на склоне лет. Его спросили:
— Разве теперь время для этого?
— Неужели еще не время? — переспросил Лакид.
Джоан Робинсон так объясняла свои научные достижения в области экономики:
— Я ничего не понимала в математике, поэтому мне пришлось думать.
Нильс Бор однажды упрекнул Альберта А. Эйнштейна:
— Вы не думаете. Вы просто следуете логике.
Роберт Тейлор заказал брюки самому лучшему портному Голливуда по фамилии Шапиро и, получив заказ, бросил ему упрек:
— Господь сотворил мир за шесть дней, а вы мне шили какие-то брюки целый месяц.
— Так вы посмотрите на этот мир, и вы посмотрите на эти брюки! — резюмировал портной.
— Ты считаешь меня многоученым? — спросил Конфуций ученика.
— А разве нет? — ответил тот.
— Нет, — сказал Конфуций, — я лишь связываю все воедино. (!!!)
Прочитав присланную на отзыв трагедию, Вольтер заметил:
— Написать такую трагедию куда легче, чем ответ ее автору.
На смертном одре, в ответ на предложение отречься от дьявола, Вольтер произнес:
— Теперь не время наживать себе новых врагов.
Пожелавший Папе Льву XIII сто лет жизни в ответ услышал:
— Сын мой, не будем ставить пределов милосердию Божию!
О Роберте Доуэле, кандидате в президенты США, поговаривали: в результате пожара в библиотеке Доуэла сгорели обе книги, причем, одну из них он так и не раскрасил.
Один молодой художник, пользуясь освоенными им негодными приемами, нарисовал картину и показал ее Рафаэлю.
— Что вы думаете об этой картине? — спросил он его.
— Что вы скоро кое-чему научились бы, если бы вы ничего не знали, — ответил Рафаэль.
Айзеку Азимову, автору к тому времени около 500 книг, в одном из интервью задали вопрос: «Что вы будете делать, если узнаете, что вам осталось жить шесть месяцев?»
— Буду печатать на машинке быстрее, — ответил великий фантаст и популяризатор науки.
Рассказывают, что Имам аль-Газали был однажды приглашён на собрание судей, и авторитетнейший из них сказал ему:
— Ты — учёный человек, также, как и мы все; многие приходят к тебе, чтобы ты разъяснил им священный закон. Нам стало известно, ты рекомендуешь им не соблюдать пост в священный месяц Рамадан. Также нам известно, что ты отговаривал людей совершать паломничество в Мекку. Говорят о тебе также и то, что ты запрещаешь людям говорить «нет Бога кроме Аллаха». Всё — бесспорное свидетельство твоей неверности. Твоя репутация — вот то единственное, что защищало тебя до сих пор от смерти за отступничество. Людей надо защищать от таких, как ты. Газали отвечал со вздохом:
— В Священном Законе Ислама записано, что люди, не понимающие Закон и того, что он означает, не преступники и не подлежат его суду. Сюда входят дети и слабоумные, но сюда же следует отнести и тех, кому не хватает понимания. Если человек постится, не осознавая, зачем он это делает, или отправляется в паломничество, только для того, чтобы страдать, или произносит Символ Веры, а веры не имеет — этому человеку недостаёт понимания, и его не следует поощрять к продолжению того, что он делает, но наставить на путь. Говоря вашими словами, людей следует защищать от таких как вы, ибо вы поощряете их не за добродетели и наказываете не за преступления. Если человек не способен ходить, если он хром, велите ли вы ему идти, во что бы то ни стало, или всё-таки дадите ему костыли и средства для лечения его болезни? Это о вас сказал Пророк, предсказывая ваше появление: « Ислам пришёл как чужак, как чужак и уйдет». Понимание смысла вещей лежит вне ваших намерений, вашей подготовки и ваших способностей. Вот почему вам не остаётся ничего более, кроме как пугать людей смертью за отступничество, поэтому к отступникам следует отнести не меня, а вас.
Прибыв в старый храм в столице древних правителей Китая, Конфуций стал почтительно расспрашивать присутствующих о церемониале.
— Какой же ты мудрец, если даже церемониала не знаешь? — удивились те.
— А разве не в
