расплав. Генитальное возбуждение может достигать высокой интенсивности, но если оно ограничено генитальными органами, то, с моей точки зрения, не подпадает под определение страсти. Потребность помочиться или опорожнить кишечник также может стать весьма сильной, а ее удовлетворение может доставлять несомненное облегчение и удовольствие, но эти ограниченные по своей сути ощущения ни в коем разе не образуют собой страсти. Страсть – будь она вызвана любовью, гневом и даже печалью – представляет собой эмоцию, притом сильную, а это означает, что она подключает к испытываемому чувству все тело в целом. Сексуальное желание является выражением любви, поскольку его цель состоит в том, чтобы слить двух индивидов воедино в акте взаимного переживания удовольствия. Если, однако, указанное желание ограничивается половым контактом, то подобное выражение любви носит слишком узкий и ограниченный характер, дабы претендовать на соответствие определению страсти. При таких обстоятельствах результатом полового акта не становятся та радость и тот экстаз, которые он может дать.
Разрыв между сексом и любовью, между сексуальным желанием и сексуальной страстью связан с присутствующим в личности человека разрывом между эго и телом. Если эго в чувстве сексуального желания не капитулирует перед телом, то половой акт становится не более чем ограниченным выражением любви и, следовательно, на глубинном уровне он не доставляет человеку удовлетворения, не дает ему чувства свершения. Такая неспособность достигнуть удовлетворения в любви на сексуальном уровне сохраняет и даже усиливает чувство отчаяния, которое данный индивид испытал в своих ранних отношениях с окружающими. По моему убеждению, мы должны критически оценивать современную изощренно-софистскую точку зрения многих психологов и психотерапевтов, что половой акт сам по себе дает ощущение свершения и удовлетворения или что способность успешно функционировать сексуально представляет собой действенный и эффективный критерий здоровья. В нашей культуре люди чрезмерно озабочены «производительностью», количественными показателями, а последние никак не связываются с тем подлинным чувством, которое существенно необходимо для того, чтобы любой акт сделался выражением здоровья.
Взрослые не умеют испытывать радость так, как на это способны дети, поскольку положение взрослого человека налагает на него ту ответственность за свои поступки и поведение в целом, от которой ребенок свободен. Вот почему взрослые не могут играться столь же беззаботно, как это делают дети. Игра взрослого непременно содержит в себе серьезную ноту, поскольку эго взрослого человека всегда не на шутку вовлечено в исход того, чем он занимается. К примеру, какая-нибудь карточная игра, являющаяся для детей всего лишь развлечением или времяпрепровождением, может оказаться вполне серьезным предприятием для взрослых, которым исход игры, выигрыш или проигрыш, зачастую гораздо важнее, чем сам процесс игры. Когда и в игре детей победа или поражение становится важным фактором, это является бесспорным признаком того, что эго играющих ребят развилось до такой степени, где появляется самосознание и стремление к самоутверждению. Такое сознающее себя эго оценивает и контролирует поведение индивида, тем самым уничтожая его способность свободно и без остатка капитулировать перед своими чувствами. Это, разумеется, не означает, что взрослые люди не в состоянии испытывать радость. Другое дело, что они действительно не испытывают ее в своих повседневных делах, носящих нешуточный, серьезный характер, поскольку такие дела по большей части связаны с зарабатыванием денег или с защитой жизни. Здоровый взрослый человек может воспринимать этого рода деятельность как доставляющую удовольствие, если он в состоянии по своей доброй воле возложить на себя ответственность за ее исход. Существует, однако, один вид деятельности, в котором капитуляция осознающего себя эго поощряется, и это – акт сексуальной любви. Результатом любовной капитуляции в процессе полового акта является оргазмическая разрядка, которая вовлекает в свои конвульсивные движения все тело и которая воспринимается как нечто в высшей степени радостное и даже эскстатическое. Поскольку оргазмическая реакция доставляет человеку по-настоящему глубокое удовлетворение, то возникающее в нем при этом чувство радости сохраняется длительное время, придавая жизни ее подлинный, глубинный смысл.
Способность переживать тотальный оргазм представляет собой примету страстной натуры. Она является результатом возникновения и развития такого уровня позитивного возбуждения, который достаточен для того, чтобы смять эго данного индивида и дать человеку возможность выразить страсть своей любви во всей ее полноте, причем сделать это свободно и тотально. При такого рода оргазме отсутствует всякая двусмысленность, всякие обходные пути, запасные варианты и возможности отступления, всякое колебание в отказе от собственного Я. Довольно многие люди испытывают подобный всеохватный оргазм лишь в редких обстоятельствах. К сожалению, его нельзя считать чем-то широко распространенным. Лишь для очень узкого круга он является нормальной сексуальной реакцией. Это такие индивиды, кто обладает по-настоящему страстными, пассионарными натурами, кто в состоянии вложить в свои чувства и поступки весь свой разум, тело и душу. Я знаком с такими людьми, и даже простое пребывание в их обществе – это настоящая радость. Нечего и говорить, что каждый их поступок носит интенсивный и страстный характер. В них таятся настоящие запасы страстности, которые находят свое внешнее проявление в ярком блеске их глаз, живости их тел и непринужденной грациозности движений.
К сожалению, в детские годы именно подобная живость натуры порождает конфликты, которые в конечном итоге обычно ведут к подавлению страстности. В предшествующих главах этой книги велся подробный разговор о некоторых разновидностях травмирующих воздействий и страхов, которые подрывают интегральную цельность ребенка и заставляют его подавлять свои страсти. Хотя указанные конфликты возникают, как правило, на самых ранних стадиях жизни, они достигают своего максимума в течение эдипова периода, когда любовь ребенка к родителю противоположного пола впервые приобретает сексуальную окраску. Как и в античном мифе об Эдипе, возникающие при этом чувства несут угрозу для ребенка, а иногда – и для родителей. Ребенок в подобной ситуации ощущает, что его жизнь окажется под угрозой, если он не уйдет от складывающихся обстоятельств путем отсечения тех пассионарных сексуальных чувств, которые он питает к родителю противоположного пола. Отсечение сильных сексуальных чувств равнозначно кастрации. Я обнаруживал указанный страх кастрации буквально у всех своих пациентов, причем он сочетался у них со страхом быть убитыми. Такой путь разрешения складывающейся эдиповой ситуации ведет в результате к уменьшению силы и прочности всех присущих данному человеку чувств, к ощущению сексуальной вины, которое носит подсознательный характер, и к развитию характерологической или же привычной установки на подчинение властному авторитету. Человек может при этом противиться указанной установке посредством поверхностного бунтарства, которое представляет собой усилие, имеющее целью отрицать и преодолевать свою подчиненность.
Восстановление способности человека к страстным чувствам является, как я неоднократно отмечал на протяжении всей книги, одной из важнейших терапевтических задач. Ее решение включает в
