и общественных потрясений, обрушившихся на страну, вызвала целый тайфун “разоблачительной” чернухи. И когда её стало слишком много, мне стало смешно, и я начал писать в соответствующем настроении. На нас вывалили столько негатива, что просто глупо стало лишний раз сгущать тучи. Кто-то же должен показывать людям лёгкость бытия! В то же время некая запоздалая ремесленная структура стала проникать в мои произведения, внося стройность. Мой метод — ассоциативно-парадоксальная ирония. Он действен только при определённой психофизической технике. Оговорюсь, что это лично для меня. Это сродни лицедейству. Имея план основных событий, задаёшь зрителю условия игры, затем вверяешь себя вдохновению. Тебя несёт. Главное — не останавливаться. Тогда получается. Полное доверие себе. Каждый художник знает — внутри всё есть, надо только создать условия для выхода в мир этого внутреннего опыта. Я перенёс это на свои работы. Вскоре убедился, что написанное на одном дыхании, “от пупка”, а не от головы, более всего нравится самым разным читателям. Понравилась эклектика, то есть, соединение смешного с серьёзным в самых непредсказуемых пропорциях. Сказалось влияние ВГИКа. Всё-таки я много пересмотрел учебных фильмов. Так вольно или невольно сформировался кинематографический интеллект. Основа его — сценарий. Скажу больше, в принципе каждый современный человек мыслит сценарным образом.
Пьесы писались тяжелее. Не получалось цельности. Герои виделись расплывчато, и логика их поступков, как следствие, была непонятной. Занялся арт-терапией. Взялся за лепку, живопись, стихосложение, театр, танец. Это погружение в другие искусства весьма помогло развить образное воображение. Благодаря чему разглядел порочную систему обучения студентов в творческих вузах. Сначала это во благо. Учат азам, дают школу, ремесленные навыки, но одновременно ученик невольно впитывает подкладываемые под это школярство идеологию, эстетику, этику, прочую философию с определённым направлением. В результате, свежие доверчивые головы загружаются по самую макушку принятыми догмами, от которых приходится избавляться десятилетиями. С одной стороны, ты внятно доносишь свои идеи, а с другой — в этой понятности теряешь безвозвратно что-то непередаваемое, найденное в юности, возможно, действительно гениальное.
Парадокс писателя. Вроде стремишься быть понятным читателям, но при злоупотреблении ведёт к выхолащиванию индивидуальности. Вначале вёл людей к вершинам, а потом затерялся в толпе и потерял главное, ради чего возглавил себя, своё творчество. Лидер всегда должен быть впереди. Писатель всегда должен интересовать читателя. Пойдёшь на его поводу — кто тебя вспомнит лет через сто?
Вот такие установки и замыслы творчества. Вот такой опыт творческого автопортрета!
Из “Книги для себя”.
Вопросы с определением жанра
Ты создал шедевр, а вместо восторженных — холодные глаза, вместо оваций — молчание. И вопрос, падающий в пространство твоей съёживающейся глубины: "Это что такое?" Ты тревожно лепечешь: "Ну, это… как бы сказать… Ну, там же всё написано!" В ответ — вопрос: "В каком, хотя бы, жанре?"
Ты не готов к такому лобовому вопросу. Холодный душ возвращает на землю. Впервые задумываешься: а ведь верно! И тут всё двояко. С одной стороны, не хочешь писать в заезженном жанре, а с другой — отпугнёшь читателя чем-то новым или вовсе безжанровым. Читатель, взяв книгу в руки, хочет как можно быстрей добраться до сути, не затрачивая много времени, продраться сквозь авторские фокусы и длинноты к главному. А когда поймёт, что писатель сам завяз в своих многослойных мыслях, то отложит сей шедевр. Не зацепил.
Жанр настраивает, дисциплинирует, увлекает. Это русло, в котором любителям литературы легче следовать по волнам писательского воображения. Самый читаемый по статистике жанр — детектив. Тут свои правила. Если (условно) на третьей странице не войдёт некто и не выстрелит, то купивший ваш опус заволнуется. А если в финале будет банальная развязка, не потрясшая воображение, то читатель почувствует себя обманутым. У вас был договор: деньги — товар, а он, выходит, заплатил за продукцию, которая ему не нужна. Для него это потеря времени, для вас — публики.
Можно, конечно, встать в позу непонятого гения. Мол, я выше своих современников, я — Кафка, я — Ремарк! Меня поймут потом, когда-нибудь… Когда? Всё же надеюсь, что вы — нормальный творец, который хочет видеть награду за труд ещё при жизни. Допустим, вы не нуждаетесь в деньгах и можете купить любое издательство на корню. Только вы никогда не купите читательского интереса, не заставите глотать свои понятные только одному человеку вирши.
Это понимали и лучшие в мире признанные писатели. Они умели заранее обозначить условия игры, договориться и сразу погрузить поклонников в море своих рассуждений о жизни. Каждый роман Достоевского, включая вершину литературы "Пятикнижие" ("Преступление и наказание", "Подросток", "Идиот", "Бесы" и "Братья Карамазовы"), являлся тем же детективом. Фёдор Михайлович ходил по судам, внимательно изучал дела, а потом творил. Чтобы облечь свои потрясающие идеи в понятные формы, он обратился к самому сильному в человеческой природе качеству. К любопытству. К тяге к тайнам, загадке, необычному. Проиошло некое преступление: подозреваются многие, вскрываются гнойники общества, достаются скелеты из шкафов, а убил какой-то приличный тихоня, замаскированный мерзавец. Читателя быстрее привлечь чем-то невероятным и постепенно раскрыть это простым, логичным объяснением. После прочтения он получает опыт, который никогда бы не получил в жизни. Ведь в душе он понимает, что не способен на каждодневные подвиги. А книга даёт ему эту возможность, придаёт силы, окрыляет. Он жаждет, чтобы справедливость восторжествовала, потому что и с ним обходились и обходятся далеко не лучшим образом. И он заслуживает книгу, где всё-таки побеждает добро. Кто знает, может когда-то он и совершит нечто героическое, вспомнив что-то похожее из вашей книги…
Есть жанры, которые дают очень широкую свободу автору. В них он может самовыразиться в полной мере. Это произведения из серии "потока сознания", где, как образно-грубовато выразился один мой коллега по перу, "лепи всё, что из подкорки лезет". На первый взгляд, просто. Мысли вертятся, как шары с номерами в шарабане "Спортлото". Однако все знают, что выпадет главный номер, и ты будешь поставлен перед фактом. Поэтому думают, гадают, рассматривают все варианты. В отличие от лотереи, здесь все мысли, при внешнем хаосе, подготавливают выход доминирующей идеи. Но для этого надо, чтобы внутри самого пишущего находилась Вселенная. Желательно, не из вакуума. В тебе должен скрываться особый нерв, чутко реагирующий на текущие, прошлые и будущие события. Некая способность видеть смысл и направление процессов жизни и общества и давать ответы на происходящие перемены.
Отсутствие этого нерва приводит к занятию "чистым искусством". Отказ от живой жизни с её грубой действительностью. Прибежище для интровертов.
