и вперед к светлому будущему. Тут главное натиск и напор.
Радостный Максимка стартанул к Кузнечику и, не отрывая его от рабочего процесса, стал воодушевленно излагать линию партии. Кузнечик тупо пялился на оратора и пускал слюни. Рядом с ним стояла именная утка и воняла. Судя по её виду — протухла она в прошлом столетии. И вдруг на меня волной накатило чувство, которое принесло осознание того, что я не ходил в туалет уже около суток. Чувство нарастало, а положение не менялось.
— Михалыч, а Михалыч, — обратился я к санитару.
— Чего тебе, фулюган?
— Развяжи меня, а?
— Тебя развязывай, потом завязывай. Лежи давай.
— Да я нормальный уже, чего, не видишь? Развяжи, мне в сортир надо, из всех щелей придавило.
— Ну, нормальный ты- это доктору решать, а по поводу сортира…, так его и в постель заказать можно. Сейчас службу доставки позову.
Тетя Валя принесла белое эмалированное судно, стянула с меня штаны и подсунула под жаждущее место. Холодный металл трона сковал все окружающие мышцы. И что теперь делать? Кто-нибудь лежал по середине общественной палаты, привязанный голышом на судне и мало того, в которое нужно было выдавить и вылить всё, что застряло внутри, но давило наружу. Вот в таких ситуациях закаливается сила духа.
— Слушай, Михалыч, а когда доктор появится?
— Сегодня Юрий Анатольевич дежурит, он обычно к семи подходит. Не ссы, скоро уже.
— Хватит каркать. Итак весь в концентрации. Ты бы сам попробовал.
— Да пробовал я, когда мне операцию сделали. Это в начале обломно, а потом привыкаешь. Вот только подтираться неудобно, а так, жить захочешь и не так раскорячишься. Так что расслабься и бери пример с Кузнечика- ему вообще всё по барабану.
— Спасибо тебе большое за совет, Я вот тут лежу и не знаю, кого бы в учителя позвать. Всю задницу на судне отморозил. Где их только держат? В холодильнике что ли…
Вскоре инстинкты взяли своё с сокрушительным счетом 2:0, победив чувство такта и этикет. Болельщица изъяла результат игры с поля боя и протерла несколькими грамотами. Дальше делать было нечего, и я лежал, ощущая чувство победы. В этот момент появился Юрий Анатольевич, и я вспомнил добрым словом всех его родственников и его лично за то, как он всё делает вовремя.
— Ну, чего, мужики, загораете? — поприветствовал шеф, обходя свои владения.
— Да уж обгорели, пора в тенек переместиться, — послышалось с дальнего угла.
— Слышь, мужик, дай ножницы, я верёвки перережу, а то черти уже достали, — обратился родственник Веры.
Максимка бегал вокруг доктора и тихонько дергал за край халата.
— Юрий Анатольевич, отпустите меня и ручку с бумажкой дайте- мне бизнес- план писать негде. Я теперь гараж покупать буду.
Тот по-отцовски постучал его по голове и продолжил осмотр.
— Ну, чего, Витек, очухался? — обратился он ко мне.
— Да уж давно. Лежу тут как дурак на привязи, даже в сортир не отпускают. Может, я к себе в палату пойду?
— Как дурак, это ты правильно заметил. Ты хоть помнишь, что с утра учудил? Тарзан, твою мать. Здесь пока полежи, на всякий случай. Кто тебя знает, может, опять одичаешь?
— И долго мне так привязанным полнолуния ожидать? И так всего искололи, тут захочешь перевоплотиться — прививки не позволят.
— Ладно, отвязать тебя пожалуй можно, только рано тебе пока на волю, не вижу в твоих глазах стабильности. Михалыч! — обратился он к санитару. — Прохорова отвяжи. Как остальные?
— Нормально.
— Ты вот что, наш Рембрандт икону нарисовал, так ты её над процедурной приколоти. Пусть мужики уколы получают с Божьим благословением.
Шеф вышел из палаты и позвал художника, который нес метровый кусок ДСП. С другой стороны красками были нарисована Богородица с младенцем на руках. Юрий Анатольевич ткнул пальцем в место приколочения картины, и Михалыч принялся за дело. Все, кто находился в коридоре, наблюдали за этой процедурой. Не зря говорят, что ничего так не завораживает человека, как огонь, вода и работающий человек. Я бы, конечно, добавил в этот список ещё и телевизор. Рядом с палатой проходил Лёха в курилку, и я отпросился тоже подышать.
— Здорово, Лёха, ну, как сексуальный хлеб ещё не употребил по назначению?
— А ты чего предлагаешь, из неё как Ленин хлебную бабу слепить?
— Ну, на всю не получится, да и вообще, когда зачерствеет, совсем противная станет.
— Ты чего это в первой палате делаешь?
— Да глюкануло меня, а там буянить стал.
— Из-за бабы что ли?
— С чего ты взял?
— Ну, сам-то ты человек спокойный: да и забирать у тебя нечего. Остается немного вариантов: мужики часто буянят, когда отстаивают свою справедливость. Могло бы прокатить, только ты не первый день в дурке лежишь, и давно прочувствовал на себе её милосердие. Другой вариант это когда они друг перед другом понтуются, а проще сказать — членами меряются. Ну, и наконец, причина подавляющего большинства всех войн — женщина — яблоко раздора. Так сказать: Шерше ля Фам.
— Лёх, я вот тебя слушаю, и у меня складывается впечатление, что женщина хуже ядерной бомбы.
— Точно, бомба хоть сразу убивает. Нет ничего хуже бабы, но нет ничего лучше женщины. За неё все и воюют.
— Это как тебя понимать? Тогда в чем разница бабы и женщины?
— Разница всего лишь в половом отношении. Для того, чтобы ты понял мужскую и женскую психологию, представь себе гвоздь и сковородку. Если взять и поставить гвоздь на его шляпку, то ему для спокойной жизни понадобится гораздо меньше территории и всего, что на ней находится, чем рядом лежащей сковородке, которая должна затратить кучу сил на благоустройство своего личного пространства. Вот и выходит, что женщина свои силы направляет для обеспечения материальной базы и оформления её стабильности. Мужик же, имея незначительные материальные потребности, может гораздо легче перемещаться в пространстве, и силы его направлены на духовное развитие «вверх». В этой схеме представлена энергетическая сущность обоих полов, которые нуждаются друг в друге для гармоничного развития в духе и материи.
Вот и выходит, что женщина в отличии от бабы не садится на голову своему гвоздю и не продавливает его по ноздри во что-то очень мягкое, но вонючее, а сама становится платформой и слушается во всем своего маяка, которому виднее. А тот уже с благодарностью сделает всё, чтобы выплыть к светлому будущему. Ты когда-нибудь слышал сравнение, что мужчина — это единица, а женщина — ноль.
— Ну, слышал. Единица может быть сама по себе, а ноль — нет, поэтому ищет единицу. И куда он встанет, такая и
