я чувствовал себя виноватым – как тогда, когда бывший боксер разразился дикими криками.
* * *
Через шесть недель Талеб организовал со мной встречу в другом отеле центрального Лондона. Он постоянно летает через Атлантику и обратно со своей миссией – рассказывать человечеству о том, что мы не знаем, как устроен мир, хотя думаем, что знаем. Наш мозг «спроектирован» для более простого, предсказуемого мира.
Мы больше не живем в Медиокристане. Мы живем в Экстремистане.
Мы считаем научные познания истиной. Мы используем их для создания карты мира и размахиваем этой картой, рассказывая всем, что знаем места сокровищ.
Но научные познания не являются истиной. Они относительны. Мы их постоянно верифицируем и фальсифицируем. Как говорил Карл Поппер, то, что нельзя верифицировать и фальсифицировать, не имеет отношения к науке. Талеб обожает Поппера.
Я сижу в фойе, пью чай и пытаюсь осмыслить идеи Талеба, пытаюсь, цитируя Талеба, ссылающегося на Стива Джобса, прояснить мышление. Джобс считал, что над мышлением надо работать. Когда вы ясно мыслите, все сразу становится на свои места.
Я должен прояснить свое мышление.
Вернемся к Талебу. Одно из его жизненных правил, которое он позаимствовал у своего друга-трейдера, ставшего впоследствии раввином, звучит так: «Жизнь – это длинная гамма». На языке трейдеров «длинная» означает выгоду, а «гамма» – спонтанность, или хаос.
Жизнь обожает спонтанность.
Спонтанность – это двигатель эволюции. Она превратила обезьян в нас. Крошечная, случайная мутация ДНК обезьяны (возможно, гена, отвечающего за мозолистое тело и связь между полушариями) позволила обезьяне по-новому взглянуть на лесной пожар или горящее бревно. Результат – приготовление пищи. Результат – Homo erectus, или человек прямоходящий. Результат – инструменты, торговля, деньги, города, отели.
Результат – полупустой чайник на столе, китайская чашка, которую я держу, «слишком молочный» чай.
Согласно Талебу, спонтанность играет важную роль. Можно даже сказать, главную. Под спонтанностью Талеб подразумевает «что-то, чего мы не понимаем». По его мнению, случайное, неожиданное событие – это продукт сложных, невидимых сил, которые взаимодействуют друг с другом, чтобы менять мир. В природном мире, или в Медиокристане, изменения происходят медленно. Обезьяны превратились в людей не за одну ночь. Момент, когда какая-то обезьяна по-новому взглянула на огонь, и момент, когда опытный рыбак заключил сделку с опытным строителем хижин, отделяет 60 тысяч поколений.
Потом процессы пошли быстрее.
Этот момент и момент, когда Кристофер Рен стоял на строительной площадке и просил своего помощника, Николаса Хоксмура, закончить проект, чтобы самому отправиться в Лондон, отделяет уже 6 тысяч поколений.
Со времени появления банкнот, и кораблей с такелажным оборудованием, и ученого, тыкающего себе в глаз разными предметами, и людей, не имеющих стиральных машин и унитазов, до изобретения интернета миновали считаные столетия. Это 29 поколений.
А от изобретения интернета до повсеместного внедрения цифровых технологий – появления Google, Facebook, YouTube, Instagram, Snapchat, WhatsApp, Grindr, Tinder, Netflix, смартфонов – прошло всего несколько десятилетий. Это меньше чем одно поколение.
На каком-то этапе этого маршрута мы прибыли в Экстремистан. Сегодня алгоритмы отправляют через Атлантику огромные денежные суммы за сотые доли секунды, совершают сделки с другими алгоритмами и создают мир, который все больше выходит за рамки нашего понимания. Сегодня роботы отправляют нам сообщения, собирают о нас информацию и проводят над нами эксперименты.
Роботы проводят над нами эксперименты? Да, именно.
– Как вам чай?
Я поднимаю глаза. Это официантка. Как мне чай? Слишком молочный или недостаточно крепкий. В нем просто слишком много молока, вот почему он недостаточно крепкий.
– Спасибо, вкусный.
Еще одна вещь, которой поклоняется Талеб, – это неравенство Йенсена (математическая теорема, разработанная датским математиком Иоганом Йенсеном в 1906 году). Неравенство Йенсена является ключом к тому, что Талеб называет своим «философским камнем» – lapis philosophorum антихрупкости и процветания в Экстремистане.
Какое-то время я пытаюсь понять суть неравенства Йенсена. Оно изображается выпуклой кривой – той самой штукой, которую я понял, а потом перестал понимать в школе. Это способ выразить аналогию между динамикой эволюции и разработанной Талебом методикой покупки опционов на финансовых рынках. По крайней мере, я так думаю. Способ преуспеть в мире, который ты не понимаешь. По словам Талеба, он только через 25 лет выяснил, что его трейдинговая техника, которую он иногда называет «динамичным хеджированием», является выражением универсальной естественной закономерности. Четверть века активной мыслительной работы, а потом – бах! – и все стало на свои места.
В целом я могу это понять. Но для меня далеко не все становится на свои места.
Надо прояснить свое мышление.
* * *
А вот и он, гениальный мыслитель современности, к которому обращаются за советом мировые лидеры.
Талеб проходит по фойе. Редеющая шевелюра, аккуратно постриженная седая борода.
Я следую за ним, и мы спускаемся по лестнице в небольшой конференц-зал. Сначала у нас будет приватная беседа. Потом я буду слушать его выступление перед аудиторией в 650 человек, а после мы поужинаем с умными людьми, в том числе с Теренсом Кили, выдающимся ученым, считающим, что человеческий прогресс – это спонтанный, а не запланированный процесс.
На протяжении нескольких часов Талеб будет снова и снова объяснять мне свои идеи. Мы живем в Экстремистане. Мы никогда не поймем историю. В дальнейшем будут наблюдаться все большие отклонения от нормы, все более мощные землетрясения, все более сильные наводнения и все более крупные финансовые кризисы.
Но проблема в том, что мы всегда перестраховываемся от последней катастрофы, а не от последующей.
В конференц-зале мы удобно располагаемся. Я хочу понять неравенство Йенсена – lapis philosophorum, или апофеоз мыслительной карьеры Талеба, а также формулу его жизненного успеха.
Я начинаю издалека, с каламбура на тему эпидемии ожирения: как она застала нас врасплох и как набирает обороты. «Мы незаметно толстели и толстели, пока в один прекрасный день… не сломали весы».
– Мой профиль – неравенство Йенсена, – говорит Талеб.
Он сразу переходит к делу.
Я: ОК!
Талеб: Неравенство Йенсена. А что такое неравенство Йенсена? Оно говорит вам, что все выпуклое выигрывает от варьирования.
Я: От… волатильности?
Талеб: От некоторой дисперсии. Другими словами, если вы выпуклы по отношению к какому-то источнику…
Я: Э-э, OK.
Талеб: Любая выпуклая функция, в которой два лучше, чем дважды один…
Я: Да, да.
Талеб: Это положительная нелинейность. Она выпуклая. В этом случае вы автоматически выигрываете от варьирования.
Следующие несколько месяцев я буду останавливать запись на этой фразе, чертить выпуклую функцию и пытаться прояснить свое мышление. Я начну понимать, во второй раз в своей жизни, что криволинейный график не является линейным: он описывает ситуацию, в которой незначительное количество одного оказывает значительное влияние на другое. Незначительное изменение влечет значительные перемены.
Это похоже на выпуклую часть знаменитой S-образной кривой, изображающей «фазовые переходы» (по большому счету, все во Вселенной
