Джо Стадвелл - Азиатская модель управления: Удачи и провалы самого динамичного региона в мире

Ознакомительная версия.

561

См.: Barry Naughton, «China Distinctive System: Can It be a Model for Others?», Journal of Contemporary China, June 2010. Нотон отмечает, что суммарные активы государственных компаний Китая в 1,5 раза превосходят ВВП страны, а в предположительно дирижистской Франции они эквивалентны 30 % ВВП.

Так называемые «политические» банки в целом формируют только около 8 % от общего объема банковских активов в Китае, поскольку, в отличие от коммерческих банков, у них нет большого количества облигаций на своих балансах. Для финансирования своей деятельности «политические» банки продают облигации коммерческим банкам. В Китае три «политических» банка: Банк развития Китая (China Development Bank), Экспортно-импортный банк (Export – Import Bank) и Банк сельскохозяйственного развития (Agricultural Development Bank). Их суммарная задолженность по кредитам на конец 2011 г. составляла 8,3 трлн юаней. Для сравнения, общая задолженность банковской системы составляла 55 трлн юаней. Данные взяты из ежегодных отчетов «политических» банков.

О CDB см.: Henry Sanderson and Michael Forsythe, China's Superbank: Debt, Oil and Influence – How China Development Bank is Rewriting the Rules of Finance (Singapore: John Wiley, 2012).

По мере расширения в конце 1990-х государственной программы закрытия предприятий Центральный банк установил разрыв в 4 процентных пункта между кредитными и депозитными ставками, который действует до сих пор. Около 1,5 процентных пункта этой разницы приходится на прибыль банка, что говорит о крайней неэффективности по международным стандартам. Согласно подсчетам агентства Reuters, произведенным 18 февраля 2012 г., совокупная прибыль китайских банков в 2011 г. достигла рекордного объема в $ 165 млрд,

Приведенный результат получен путем весьма приблизительных расчетов и является сугубо ориентировочным. Из валютных резервов Китая были вычтены платежный баланс и чистая стоимость прямых иностранных инвестиций. Получается, что в конце 1990-х гг. произошел значительный несанкционированный отток средств, а после того значительный их приток.

Оценки финансовыми аналитиками масштабов теневой банковской системы Китая приводятся в: Henny Sender, «Chinese Finance: A Shadowy Presence», Financial Times, 31 March 2011. Китайский Центральный банк приступил к периодической публикации показателей общего «социального финансирования», стремясь учитывать не только банковские кредиты, но и другие формы внебалансового кредитования. Это похоже на то, каким образом центральные банки Японии, Южной Кореи и Тайваня ведут мониторинг как легальных кредитных учреждений, так и займов на черных рынках. Данные Центрального банка Китая свидетельствуют о том, что примерно половина всего кредитования в государстве приходится в последние годы на различные формы небанковского кредитного финансирования. Крупнейшие небанковские кредиторы – это трастовые компании, взимающие за кредиты примерно в два раза больше процентов, чем обычные банки.

В 2009 г. банковская система Китая предоставила внутренние валютные кредиты на общую сумму 9,6 трлн юаней ($ 1,4 трлн) по сравнению с 4,9 трлн юаней в 2008 г. Ставки по ипотечным кредитам в соответствии с установленным государством процентным потолком были снижены с 0,85 до 0,7 %, наличные платежи упали с 40 до 20 %, а минимальное время владения имуществом до получения права на не облагаемую дополнительными налогами перепродажу сокращено с пяти до двух лет.

В 2009 г. были на время введены и другие субсидии, направленные на поддержку китайских производителей, в том числе путем сокращения наполовину 10 %-ного налога на автомобили с малым объемом двигателя. Кроме того, правительство выделило 45 млрд юаней в виде субсидий сельским жителям, поменявшим старые транспортные средства и бытовые приборы на новые. Основными бенефициарами этих субсидий стали отечественные производители.

Обобщенный расчет государственной задолженности можно найти в China Economic Quarterly (CEQ), June 2011, p. 41. Как и любой подобный расчет, он предполагает наличие большого количества субъективных оценок. Задолженности, перечисленные в CEQ, включают в себя официальный долг Минфина в 17 % от ВВП 2010 г., накопленную внебалансовую задолженность по предыдущему банковскому реструктурированию в размере 9 % от ВВП, долг Министерства железных дорог в размере 4 % от ВВП, долговые обязательства, используемые для финансирования трех «политических» банков, эквивалентные 13 % от ВВП, оплату казначейских векселей, равную 10 % от ВВП, а также долги инвестиционных компаний, принадлежащих местным администрациям, которые оцениваются в 27 % от ВВП.

В Китае держится отрицательный уровень депозитных ставок с начала 2010 г. В 2011–2012 гг. потребительские сбережения изымались из банков вкладчиками, но не в таких размерах, чтобы создавать непосредственный риск.

С 1961 по 1986 г. курс тайваньского доллара по отношению к американскому практически не менялся. Ставка была зафиксирована в 1961 г. на уровне 40 тайваньских долларов за $ 1, скорректирована в 1973 г. до 38 тайваньских долларов, а когда в 1978 г. правительство ввело «регулируемый плавающий курс», ставка поднялась до 36 тайваньских долларов за $ 1. Обменный курс лишь немного изменялся до тех пор, пока США в 1987 г. не принудили Тайвань ввести свободное колебание курса национальной валюты.

В сентябре 2012 г. валютные резервы Китая были эквивалентны 65 % от ВВП, а на Тайване валютные резервы в конце 1987 г. равнялись 58 % от ВВП. Однако следует сделать скидку на тот факт, что у Китая в два раза больше экспортного потенциала приходится на зарубежные компании. Переработка экспортных товаров для реэкспорта неизбежно создает излишек иностранной валюты. Около половины китайского экспорта приходилось на предприятия, финансируемые за счет зарубежных инвестиций, в то время как на Тайване в 1980-х гг. доля таких предприятий составляла примерно 25 %.

Увеличение обязательных резервов имеет тот же эффект, что и продажа облигаций Центральным банком, потому что связывает ссудный капитал. Продолжающиеся затраты на эти мероприятия, известные как «стерилизация», становятся обременительными, когда внутренняя инфляция растет, вынуждая правительство выплачивать более высокие внутренние процентные ставки и одновременно получать меньше процентов по инвестициям в валютные резервы. Именно с такой ситуацией столкнулся Китай после мирового финансового кризиса.

Ознакомительная версия.