Ознакомительная версия.
В парламенте Японии и без того уже существовало движение прогрессивных политиков, настаивавших на принятии нового закона о земельной реформе. Первый законопроект о земельной реформе был одобрен еще в конце 1945 г., однако он предусматривал более продолжительные сроки исполнения для землевладельцев, что снижало его эффективность, а также содержал многочисленные юридические лазейки, которыми могли воспользоваться землевладельцы. Макартур и его штаб SCAP, включая представителей Советского Союза и Великобритании в Контрольном совете по Японии, потребовали от парламента написать второй, более радикальный и не допускающий двойного толкования законопроект, который был одобрен в октябре 1946 г. Хотя сам законопроект и разрабатывался в японском парламенте, значительную часть его технических деталей предложили Вольф Ладежинский и его команда{54}. Так в Японии начался второй замечательный этап ее экономического развития.
При проведении земельной реформы практически во всех районах страны была установлена предельная площадь для одного фермерского хозяйства в размере не более трех гектаров. Ключевым механизмом для реализации этого принципа стало создание земельных комитетов, где местные арендаторы и владельцы ферм преобладали по численности над землевладельцами. Комитеты обладали юридической властью над очень болезненным для землевладельцев процессом: им предстояло потерять свои земли в обмен на облигации со сроком погашения 30 лет и оплатой по ставке 3,6 % ниже рыночной стоимости, притом что темпы инфляции были настолько высокими, что практически обесценивали будущую компенсацию{55}. Приблизительно два миллиона семей земельная реформа обрекала на убытки, а четырем миллионам гарантировала выгоды.
За несколько месяцев до начала земельного передела, по оценкам министерства сельского хозяйства, было зафиксировано 250 000 случаев, когда землевладельцы пытались удержать свои земли, забрав их у арендаторов. Земельным комитетам, в обязанности которых входил контроль над любой передачей имущества с целью избежать земельной реформы, удалось пресечь практически все эти попытки. Во время проведения реформы (1947–1948 гг.) было зафиксировано всего 110 столкновений между землевладельцами и арендаторами без единого смертельного исхода. Историк сельского хозяйства Рональд Дор отметил: «Сам факт, что она [реформа] была навязана извне, в очень большой степени способствовал мирному и упорядоченному ее проведению. Арендаторы могли получить свои земли не с огнем революции в глазах, а как бы извиняясь, словно им приходится еще хуже, чем землевладельцам, ибо причина не в них, а в законе, за который они не несут никакой личной или коллективной ответственности»{56}.
Кроме требования о перераспределении земли, закон о сельскохозяйственной земле налагал многочисленные ограничения на ее продажу по завершении реформы. Земля не возвращалась в аренду, как это было после реформ Мэйдзи. Почти 40 % (немногим менее двух миллионов гектаров) пригодных для обработки земель сменили хозяев, и к середине 1950-х гг. в аренде оставалось менее 10 % сельскохозяйственных угодий. Большинство арендных платежей исчезло, а послевоенная инфляция уничтожила и долги фермеров, так же как она обнулила стоимость облигаций, выданных землевладельцам, и привела к повышению цен на сельхозпродукцию, продаваемую на черном рынке за пределами официальных государственных закупок. Быть фермером стало выгодно. Производство и потребление на селе в начале 1950-х гг. намного превысили предвоенный уровень, в то время как городское население Японии все еще пыталось вернуться к уровню жизни 1930-х гг.{57}
Правительство потратило значительные средства на развитие сельской инфраструктуры, предлагая множество различных субсидий и дотаций фермерам и обеспечив в среднем одного консультанта по сельскому хозяйству на каждое село. Также через сельские кооперативы предлагались кредиты с относительно низкой процентной ставкой. В результате сельхозпроизводство в Японии с 1955 по 1970 гг. устойчиво росло на 3 % в год{58}. Япония стала покрывать свои потребности в продуктах питания, а занятость в сельском хозяйстве достигла пика.
В 1955 г. аграрный сектор обеспечивал занятость 40 % населения Японии и почти 20 % национального дохода. Проведение более основательной и длительной земельной реформы, которая ориентировала аграрную экономику на повышение урожайности, а не на доходы от аренды, подготовило почву для послевоенного японского экономического чуда. Сделало возможным экономическое развитие с высоким уровнем равномерного распределения доходов и поддержало рост производственных мощностей в сельских муниципалитетах.
Однако воздействие всеобъемлющей земельной реформы в Японии следует рассматривать в контексте страны, которая к началу Второй мировой войны уже продвинулась в своей экономической модернизации дальше, чем любое другое азиатское государство. Гораздо более интересные результаты принесли земельные реформы, проведенные по японскому образцу в Южной Корее и на Тайване. Эти государства начали свое развитие с самых низких ступеней эволюционной лестницы. Их восхождение под побуждением радикальной аграрной политики позволяет провести более точное изучение ее потенциала.
Повышение роли ускоренного развития
Землевладение в дореформенной Южной Корее выделялось наибольшим неравенством среди всех стран Северо-Восточной Азии. Вольф Ладежинский, писавший о корейском сельском хозяйстве до раздела страны в 1945 г., цитировал аналитический отчет Государственного департамента США от 1928 г., в котором указывалось, что менее 4 % домохозяйств владели 55 % сельскохозяйственных угодий, в то время как насчитывалось четверть миллиона безземельных семей, арендовавших необработанные участки{59}. В колониальный период сельское хозяйство Кореи получало меньше государственных инвестиций по сравнению с Тайванем. Столкнувшись в Корее с более сильной, чем на Тайване, политической оппозицией своему правлению, Япония установила здесь и более репрессивный режим. К концу колониального периода в 1945 г. японцам принадлежало около 20 % всей корейской земли, а большинство местных фермеров были исключительно арендаторами.
Американское военное правительство (American Military Government, AMG), которое стало оккупационной силой в Южной Корее с сентября 1945 г., ввело регулирование арендной платы и стало требовать письменных договоров аренды на земли, находившиеся ранее под контролем японцев. Однако американский военный губернатор генерал Арчер Лерч не был настроен на проведение земельной реформы, рассматривая ее как проявление социалистической политики; его заботой было удержать Советы к северу от 38-й параллели и подавить коммунизм на юге страны. Внимание же сторонников земельной реформы, либералов в Вашингтоне, тем временем было приковано к Японии.
Ознакомительная версия.
