После почты зашла в пару магазинов, где бывала уже раньше с Германом. Продавец, мужчина лет шестидесяти, улыбнулся и дружески приветствовал меня. Я спросила, есть ли неподалеку еще какие-нибудь заведения, где можно потратить деньги! Хотя подозревала, кроме того, что мы уже видели и знаем, вряд ли есть еще другие магазины в этой хоть и прекрасной, но совсем пустой деревне. Он улыбнулся и сказал, что шопинг в их деревне не очень, но есть несколько уютных баров, где можно полакомиться местной вкуснятиной! Непроизвольно я сразу запротестовала, сказав, что нас и так уже закормили в санатории. Он удивленно окинул взглядом мои сорок семь килограммов и рассмеялся. Его смех был таким искренним и заразительным, что я рассмеялась вместе с ним.
На прощание пообещала, что обязательно зайду перед отъездом в какой-нибудь из рекомендуемых им баров и попробую все, что он мне насоветовал.
Возвращаться в санаторий совсем не хотелось, и я пошла в сосновый бор, что располагался прямо перед нашими окнами. Уходя вглубь и проваливаясь в сугробы, снова вспоминала детство и нашу заснеженную березовую рощу. Темнело, а домой так и не хотелось. Нос и уши уже замерзли, надо возвращаться. Я слепила в руках последний снежок, размахнулась и бросила его в недалеко стоящее дерево.
– Когда-то в детстве я часто играл в снежки с отцом. Мне это очень нравилось…
Торстен стоял неподалеку и улыбался своей ослепительной улыбкой. Я, уже изрядно замершая, подняла воротник, надела варежки и, отряхиваясь, направилась в его сторону.
– Здесь совсем рядом есть очень уютное место, где можно погреться, пойдем? – Торстен с надеждой смотрел мне в глаза. Не знаю, хотела ли куда-то идти с ним, но идти к себе в комнату по-прежнему не хотелось.
– А я знаю, куда ты хочешь пригласить меня! – выпалила я со знанием дела и передала ему все, что услышала от продавца о тех двух барах с отменной местной кухней.
– Ничего себе! И откуда ты знаешь все это? – смеясь спросил он.
– Дедушка из магазина рассказал!
– А, господин Мюллер, понятно… Забавный старичок, очень добрый. Иногда мы играем с ним в покер по выходным. Народу в его лавке не так много, поэтому он работает в большей степени для общения, нежели для заработка. А местный народ заходит к нему, чтобы он не закрылся. Кстати, это он открыл для меня эти уютные заведения, когда я только приехал сюда.
За разговором я не заметила, как мы зашли в небольшой деревянный домик. Маленький бар оказался действительно очень уютным. В зале царил полумрак. На тяжелых деревянных столах стояли глиняные чашки с интересными композициями из расплавленных свечей, напоминающих соляные горы. Интересно, сколько свечей нужно сжечь, чтобы получилась такая уникальная скульптура? Пол и потолок тоже из дерева, общий вид напоминал деревенский рубленый дом. Народу было немало, что меня очень удивило. Среди гостей были усатые мужики с пышнотелыми подругами, которые громко хохотали. Мы уютно устроились в небольшом уголке возле окна, где стоял такой же массивный, но небольшой стол для двоих. К тому времени я так проголодалась, что готова была съесть все предлагаемое в меню. Торстен выторговал право на выбор блюд, и мне пришлось согласиться попробовать все, что он закажет на свое усмотрение.
То ли я действительно была так голодна, то ли еда была очень вкусной, но и гуляш, и картофельные клецки, и даже лепешки из пресного теста были умопомрачительны.
– Люблю, когда у девушки хороший аппетит! – сказал Торстен, наблюдая, как я поглощаю содержимое тарелки. – Значит, тебе вкусно, значит, тебе понравилось!
– Да, понравилось, очень! К тому же я не ела весь день! – почти с полным ртом созналась я.
– Здорово, что понравилось! Значит, доверишь мне отвести тебя в еще одно местечко!
– Какой же ты хитрый!
Я расправилась с остатками лепешки, тщательно утрамбовывая ее в своем не особо большом желудке. Настроение было хорошим. Чувствовала себя спокойно и расслабленно. На какой-то миг даже показалось, что Торстен не вызывает во мне больше чувство опасности. Никакого страха, волнения или тревоги я не испытывала. Почти два часа мы болтали ни о чем и обо всем одновременно. Он много рассказывал о себе, своей семье. Так я узнала, как он попал в этот городок.
– Но ведь здесь такая пустота и скукотища. Почему ты именно сюда приехал? Почему в Дрездене не остался? – допытывалась я.
Он задумчиво смотрел на пламя свечи, словно раздумывал, отвечать ли на мой вопрос.
– Сегодня ты совсем другая, не такая, как обычно…
– А ты что, еще и психолог по совместительству? – в тон ему ответила я.
Он рассмеялся. Затем в один момент стал очень серьезным и сосредоточенным.
– Ты всегда находишься в состоянии готовности защищаться? – В его вопросе не было ни упрека, ни иронии. Казалось, он просто хотел понять, почему так.
– Да, – коротко ответила я и, почувствовав какой-то дискомфорт, резко встала. – Кажется, мы засиделись, мне пора.
С невероятной скоростью я нацепила шапку и застегнула пуговицы на пальто.
– Сейчас пойдем вместе, я провожу тебя, – сказал он, подзывая официанта.
– Нет, Торстен, я хочу пройтись одна, к тому же нам не по пути. Спасибо за ужин.
Не успел официант принести счет, как я выскочила на улицу. К счастью, Торстен не стал меня удерживать. Не знаю, почему так резко изменилось мое настроение. Прокручивая в голове все события вечера и нашу болтовню, я не находила ничего, что могло бы меня так зацепить. И все-таки что-то было. Словно я открывала для себя новый этап общения с мужчинами в своей новой жизни. Я поняла, что никому из них не разрешено больше пытаться меня «просвечивать» и залезать в душу подобными вопросами и высказываниями. От слабости, страха и боли меня охватила злость и обида.
У входа в санаторий меня ждали Андреа и Герман. Они вернулись два часа назад, а София, не дожидаясь меня, уехала.
– А мы без тебя уже и поужинали, и в теннис сыграли! – Дети выглядели довольными.
– Молодцы, надеюсь, вам понравилась сегодняшняя прогулка!
Мне хотелось поскорее добраться до ванны и в кровать. Дети устали от активного отдыха, и долго уговаривать их идти пораньше спать не пришлось.
И вот теперь уснуть не получается. Герман давно сладко сопит, а я, ворочаясь из стороны в сторону, копаюсь в своих мыслях. С одной стороны, понимаю, Торстен не хотел ни напугать, ни обидеть меня. Как любой нормальный мужчина, он пытается ближе узнать женщину, которая ему нравится. В таких разговорах мы открываемся друг другу и показываем, что у нас внутри. Но именно этого мне и не хочется! Сейчас мне так хорошо одной, голова и сердце свободны от всяких переживаний. Я не позволю больше ни одному мужчине нарушить этот покой. Твердо решив, что встречаться с Торстеном больше не буду, я наконец-то расслабляюсь. Спать!
