Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 167

Опубликовано 05 апреля 2013

Сегодня пятница и по новому тематическому расписанию — день жестких рецензий и грубых провокаций на тему чужого творчества. Хочу поделиться впечатлениями от фильма «Хоббит: нежданное путешествие» (The Hobbit: An Unexpected Journey) по, что говорится, горячим следам — просмотрел минувшей ночью.

Сразу хочу сказать, что кино я воспринимаю (как впрочем — и любое искусство) структурированно, то есть слегка шизофренически: во мне как бы сразу живет несколько персонажей, каждый из которых видит художественную реальность по-своему.

Одна часть моего «Я» совпадает со зрителем-обывателем, который приступает к просмотру фильма с надеждой на получение простого удовольствия. Удовольствие это складывается из множества факторов: общей зрелищности картины, динамичности сюжета, игры актеров, эстетической привлекательности сценографии и костюмов и т.д.

Другая щепка моего сознания заставляет оценивать произведение искусство совсем иначе: мозг препарирует художественную плоть, вычленяет элементы внутренней структуры фильма (книги, музыкальной композиции и т.п.) и помещает их в аксиологический контекст (попросту говоря — оценивает, насколько те или иные художественные решения оригинальны, интересны, перспективны и т.д.)

К сожалению, есть еще и третий лик Януса моей души («к сожалению» — это потому, что зрительская шизофрения ведет к излишнему усложнению картины и затрудняет обобщенную оценку) — социальный и гражданский пафос, которые постоянно отвлекает от сюжетной канвы и заставляет воспринимать действие на экране (страницах книги) в каком-то причудливом преломлении. В том смысле, что я не могу оценивать персонажей только по их внутрисюжетной мотивации, а постоянно интерполирую увиденное (прочитанное) на более широкий — социальный, политический, идеологический — контекст, который вносит глубокую коррекцию в оценку фильма (художественного произведения).

Не очень я сложно излагаю мысли? Впрочем, уже не важно, потому что теоретическая часть закончилась, а эмпирика всегда оказывается более доступной для восприятия.

Что же сказало мое первое — зрительско-обывательское — Ego? Первая часть трилогии о Хоббите мне очень и очень понравилась. Как понравился раньше и «Властелин колец», да и вообще всё, что выходит из-под пера Питера Джексона (равно как и Гильермо дель Торо, который мне импонирует даже больше). То есть я пришел в кинозал (сказано громко, потому что я фильм смотрел на 17-дюймовом экране Макбука), расслабился и получил удовольствие. Минуты с третьей стал настойчиво ловить себя на мысли, что постоянно расплываюсь в блаженной улыбке. От того самого простого искреннего чистого и наивного удовольствия, какое только и случается при просмотре хорошего художественного кино.

Поскольку отторжения на уровне первичного (уж не Id ли моей души? :) восприятия не было, профессиональная оценка художественной структуры «Хоббита» далась также легко и непринужденно. Фильм удивительно гармоничен и выверен до мельчайших деталей — в сюжете, в композиции, в музыкальном оформлении, в игре актеров, в динамике.

О чисто технических достоинствах «Хоббита» вообще говорить не приходится: как-никак это же первый полнометражный художественный фильм высшей ценовой категории, снятый камерой RED: 48 кадров в секунду с разрешением 5К! Даже в сравнении с «Аватаром» эти характеристики смотрятся запредельным космосом.

Одним словом, и с художественной точки зрения «Хоббит: Нежданное путешествие» — явление блестящее и безупречное. Не только достойное своего сиквела «Властелина колец», но и дающего ему фору, особенно по части технического совершенства и сюжетной динамики.

И здесь мы переходим к третьему лику Януса моей души — метаконтексту (социальному, политическому и идеологическому), который самым неприятным образом омрачил общее впечатление и удовольствие от просмотра фильма Питера Джексона. И вот почему.

С творчеством Джона Рональда Руэла Толкиена у меня лично давние и очень сложные отношения. Впервые я прочитал «The Hobbit or There and Back Again» в 1982 году и с тех пор не перестаю удивляться этому писателю и созданной им гипер художественной утопии.

Средиземье — это действительно совершенно уникальное явление в современной культуре. Ни одна утопия и дистопия никогда не выходила за рамки своей собственной искусственной псевдореальности. Замятинские «Мы», «Бравый новый мир» Хаксли, «1984″ Оруэлла, даже гениальная «Бразилия» Терри Гиллиама — при любой их популярности и культовом статусе никогда не переставали быть тем, что Робер Мерль определял как La vie derrière la vitre, жизнь за стеклом.

То есть мы, читатели и зрители, никогда не воспринимали утопию как некую часть нашей собственной реальности (со знаком плюс или минус — не важно). Мы всегда были отчуждены (verfremdet — не путать с entfremdet, очуждены!) и это обстоятельство (ощущение) позволяло нам сохранять внутренний покой и психологический баланс.

Средиземье — это первая утопия, которая нарушила правила игры и вторглась в нашу реальность. Произошло это массово и вирусно по всей планете. Гоблины, эльфы, тролли, орки, гномы и хоббиты — это не какие-то художественные абстракции, а часть нашего мира, нашей повседневной реальности. Нравится это или не нравится.

А теперь самое важное. Когда я (равно как и все остальные зрители) отправлялся на просмотр фильма Питера Джексона, я мысленно готовил себя не к путешествию в волшебную сказку, а к погружению в гиперреальность! Реальность моего собственного мира и его ощущения.

Это совершенно страшная констатация совершенно страшного массового психоза (если хотите — коллективной галлюцинации), но это именно так! И это не плохо и не хорошо, а просто так есть.

Я пожираю кадр за кадром «Хоббита» и постоянно ловлю себя на мысли (это у меня вообще любимое занятие при просмотре фильмов: ловить себя на мыслях :), что ничему ровным счетом не удивляюсь, а переживаю и ощущаю ландшафты, интерьеры, волосатые ноги Бильбо и яростные шнобели гномов не как фантазию, а как мир за окном собственного дома.

Это ошеломляющая и оттого жуткая магия. Магия не искусства, а какой-то чертовщины, в которой я за 30 с лишним лет так до конца не разобрался.

Как бы там ни было, эту идеологическую важность Средиземья с невероятной серьезностью осознали не только зрители, но и продюссеры кинопроекта. Чего стоит ответственность, с которой подходил к съемке фильма бандитский триумвират New Line Cinema, Metro-Goldwyn-Mayer и Warner Bros. Сперва нанимают Питера Джексона на должность режиссера, потом заменяют его на Гильермо дель Торо («Джексон никогда не сделает ни одного фильма с New Line Cinema, покуда я работаю в компании» — скрежетал зубами Роберт Шэй, хозяин New Line Cinema). Под конец отодвигают дель Торо и снова берут Джексона.

Я, конечно, понимаю, что первопричина чехарды с назначениями — дележ бабок, но это лишь следствие главной посылки: Средиземье и всё, что только связано с этой темой, обладает столь фантастическим влиянием на сознание всей мировой зрительской аудитории (читай — современного человечества!), что любое соприкосновение с этим чудом превращается в Midas Touch, касание царя Мидаса.

Почему так происходит, почему продукт частного личного эскапизма Джона Толкиена из травмы, полученной в окопах Первой мировой войны, превратился не просто в навязчивую идею, а в полноценный сублимативный невроз сразу нескольких поколений, я, конечно, буду еще долго разбираться. Соответственно, и к тебе этой мы будем возвращаться неоднократно.

А пока что факт остается фактом: «Хоббит: Нежданное путешествие» — это фильм-морок, обладающий страшным гипнотическим воздействием. И я не уверен, что это воздействие возникает только благодаря художественным и техническим достоинствам картины. Я думаю, без le doigt du Diable здесь не обошлось :)

К оглавлению

Опубликовано 04 апреля 2013

Вокруг Hewlett-Packard уже который месяц ведутся мутные биржевые игры и плетутся загадочные интриги, наделенные, однако, могучим назидательным потенциалом. Если только нам удастся адекватно интерпретировать разборку, можно надеяться не только на предвосхищение дальнейшего развитие событий (дело само по себе приятное и авантажное в материальном отношении :), но и на понимание фундаментальных основ устройства современного финансового мира.