Тест производительности Javascript Sunspider 0.9.1 браузер iPhone 5 проходит менее чем за 1000 ms. Это не просто вдвое быстрее, чем на iPhone 4S год назад, это рекорд производительности браузера на любых мобильных платформах. Посмотрим, чем на это ответят конкуренты.
Широкоэкранное видео полностью заполняет удлинившийся экран. Зато пустые полосы появились в другом месте — в приложениях, разработанных для прошлых моделей iPhone и ещё не адаптированных под новое разрешение дисплея. При запуске они центрируются на экране, оставляя сверху и снизу чёрные полосы. Многие популярные программы уже обновились и избавились от полос.
Скорость запуска программ на iPhone 5 заметно выросла, и даже самые «тяжёлые» приложения для iPhone 4S открываются с минимальным ожиданием.
Голосовой ассистент Siri в iPhone 5 ничем не отличается от его версий для New iPad и iPhone 4S.
Новое приложение Passbook в iOS 6 пока не слишком актуально для СНГ, в то время как Apple позиционирует его как замену NFS. Предназначено это приложение для организация и хранения авиабилетов, пропусков на мероприятия, билетов в кино и на концерты, бонусных карт, скидочных купонов, подарочных сертификатов.
Что можно сказать о новом iPhone 5? Аппарат явно удался и составит достойную конкуренцию существующим флагманам от других производителей. У него отличное соотношение вес/размер, экран стал больше, не ударяясь в крайности «5 дюймов+», а производительности с запасом хватает на приложения, которые можно найти в App Store.
В эволюции iPhone есть свои преимущества: заменив старую модель iPhone на iPhone 5, пользователь обнаружит 99-процентную совместимость любимых приложений и полный набор преимуществ единой экосистемы. Помните, когда вышел iPhone 4S, мы не спешили советовать владельцам iPhone 4 бежать в магазин за новой моделью? Так вот, теперь время пришло. И судя по спросу на эту модель, iPhone 5 – это действительно «самое большее, что случилось с iPhone со времён iPhone».
— Благодарим за оперативно предоставленный для обзора iPhone 5 украинское сообщество пользователей iPhoneiPhoneStore
К оглавлению
Василий Щепетнёв: Страсть к порядку
Василий Щепетнев
Опубликовано 02 октября 2012 года
Изнутри кажется, что страсть к порядку в нашей крови не привилась в должной мере. То там, то сям видны примеры не то, чтобы порядка в первом приближении, а совершенного хаоса и неудобств: кучи мусора во дворах на тротуарах и на мостовых, сами мостовые сквернейшие, вдоль и поперёк мостовых люди, снующие каждый в свою сторону и на красный свет, и на жёлтый, и в отсутствии всякого света, а спроси зачем, половина ответа не сыщет. И на столе моем письменном порядок царит едва ли час в неделю. Приберусь, выброшу ненужное – конфетные фантики, бумажные распечатки, беглые, от руки, заметки, а нужное – флэшки, диски, книги и авторучки расставлю по местам, но уже на заре непорядок трубит наступление.
Еще меньше порядка в общественной жизни. Приглядеться – броуновское движение. Всяк, кто чем-то значим, что-то и тащит, а куда, почему?
И рядового обывателя охватывает тоска. Он, обыватель (впрочем, почему он? Я!) порядок любит и к порядку стремится, но слабость сил собственных и мощь сил внешних превращает идеальное пряничное королевство в то, что мы видим вокруг. Конечно, видим разное. Из одного окна площадь Красная видна, а из другого окошка – тротуар и ботинки прохожих. Иногда – сапоги. Но до чего же досадно, когда, пройдя соответствующий досмотр в аэропорту Орли (рейс кривой, через Германию), вдруг узнаешь, что турфирма, продавшая тебе путёвку, исчезла в неизвестном направлении со всеми активами, оставив клиентам только пассивы. Ну почему я? Почему мой сосед по самолету, ставший двадцать лет назад немцем, летит совсем по другой путёвке, и его ждёт отличный отдых, а меня... И ведь в фирму обратился старую, десять лет на рынке услуг, и путёвку взял совсем не дешёвую, а вот... Ну, не может же это свершиться случайно (одно утешение, что написано это для примера, а сам я с Парижем решил погодить), верно, есть какие-то силы, управляющие жизнью в целом и мной в частности? Всего-то и нужно эти силы распознать и впредь действовать с умом, вдоль силовых линий идти, а поперек не сметь.
И начинается поиск богов. Кто видит их маленькими, с радиусом действия в двадцать, пятьдесят, тысячу метров. Другим боги представляются натурами покрупнее, поделившими всю планету между собой: один взял море, другой сушу, третий – подземный мир; меж ними множество божков поменьше, но тоже важных: бог финансов, бог войны, бог вина...
Монотеизм, как высшая стадия богостроительства, на самом деле таковой лишь по названию: главный бог требует поклонения себе, единственному, но и другие боги тоже существуют, только зовутся не богами, а серафимами или как-нибудь ещё. Что значит имя... Если есть белые фигуры, непременно должны быть и фигуры чёрные, иначе какая же игра? Игра во имя порядка. В Раю свой порядок, в Аду свой, Данте видел, рассказал.
И вот пешка думает, что у неё есть выбор, за белых играть или за чёрных. Главное, быть встроенной в структуру и знать своё место.
Выбор, как же. Куда поставят, там и будешь стоять, покуда рука игрока не переместит тебя на следующую клетку или вовсе не уберёт с доски.
Ах, если бы так! Если бы нами играли! У игры есть цель, есть правила, есть, наконец, игроки. И мы, разумеется, считаем, что нас двигает гроссмейстер, более того, обладатель шахматной короны. Или, в крайнем случае, претендент. Ну, пешка, ладно, переживем. Заблокируем собою пешку противника и так простоим всю игру лоб в лоб. Не самая скверная судьба. Есть шанс выбиться в ферзи, поскольку всякими слонами, конями и ладьями становиться мы, конечно, не станем. А пожертвует нами чемпион, что ж, будем смотреть на действо со стороны. Она, жертва пешки на же четыре, может войти в историю. Правда, таких жертв в истории множество, и помнят не пешку, а того, кто её пожертвовал, но всё же, всё же...
Но как сознавать, что стоишь ты в бескрайнем поле, где каждая фигура играет сама за себя, где из всех правил существует лишь одно: «кто силён, тот прав», в ином прочтении «кто кого может, тот того и гложет». Где чёрные сегодня были белыми вчера («полюби нас чёрненькими...»), а вообще-то самая практичная окраска – камуфляж. И снаружи, и внутри.
Что тут делать? Стоять смирно, прикинувшись кочкой? Воткнуть веточки, дать простор чертополоху? И придет какой-нибудь конь, да и схрупает, не заметив, что не чертополох он жевал, а самую настоящую пешку, со всеми ее надеждами и устремлениями.
Нет, нужно искать мастера. Или кандидата в мастера. На худой конец, перспективного перворазрядника из своих, из пешек, который за наше пешечное дело стоял, стоит и будет стоять.
Беда в том, что с идеями у перворазрядников плохо. И с лозунгами. Кличь «Отдать Коню его три миллиона, незаконно изъятых из тумбочки!» способен воодушевить любого честного человека, но лишь на пять минут. Потом честный человек вспоминает, что в его личной тумбочке хранится только счёт за коммуналку, нужно где-то деньги на уплату раздобыть – и потихонечку отходит в сторону. В одну телегу впрячь коня и трепетную пешку можно, но никуда эта телега не поедет. Сознание этого отравляет всю радость процесса хождения по улице с красными бантами и созерцания вдохновенных ликов тонкошеих вождей. Нет, политические и экономические игры сегодня таковы, что лучше от них держаться подальше: тепла, полученного при сгорании тысячи пешек хватить на продвижение нашего паровоза к счастью на три целых четырнадцать сотых аршина. Маловато.
Но вот объединения религиозные... Тут-то, перед лицом потенциального бессмертия не так уж и важно, что в кармане – платиновая карточка или известное насекомое на аркане.
Время от времени ко мне подходят пожилые женщины с сахарными лицами (обыкновенно они ходят парами), и вежливо обращаются, мол, можно ли вас спросить. Как человек в очках, я отвечаю, что можно: вдруг они приезжие, и им нужен адрес вокзала, гастронома, или, к сожалению, больницы или милиции? Или вдруг – ну, мало ли – хотят мой автограф (было пару раз в жизни). Но речь чаще всего заходит о библии, об её истинном прочтении, и о том, почему истинное прочтение возможно лишь в кругу узревших правду людей и т.д. и т.п. Минут через пять мы расстаёмся, и вслед мне летят плевки и угрозы, что был у меня шанс попасть в число спасённых, а теперь фигушки, теперь гореть мне в огне адском. Со временем я на призывы поговорить о библии отвечаю коротко: за вами следят! – и быстро ухожу прочь. Но мысли связать религию с экономикой и политикой не оставляю: тут, как в калейдоскопе, возможно множество сочетаний, и в каждом вакантно место гуру. Другое дело, пассионарности не хватает. Выдумать могу, нести в массы тоже могу, а вот толкаться и грызться с конкурентами – кишка тонка. То есть можно и погрызться, и потолкаться, но ясно видно – для одних грызня и есть смысл существования, мне же она поперек трахеи стоит.
