Смягчалось сердце, беспечность и беззаботность возвращались к нему.
Она видела, что сын, целиком поглощенный семейными занятиями, проводит время исключительно в кругу своей семьи, не завязывая новых знакомств и оставаясь в стороне от интересов других детей и других людей. И тогда стала приглашать в дом одноклассников сына и старшей дочери, несмотря на то, что в доме было полно народу и надо было постоянно что-то убирать, и готовить, и угощать.
Она понимала, что угнетенное настроение влияет и на поведение. А замкнутый, угрюмый, недовольный человек не вызывает радостных и теплых чувств у окружающих. Нельзя смотреть на жизнь глазами неудачницы. И она поборола себя. Решилась позвонить мужу и попросить его бывать у них, хорошо понимая при этом, что должна погасить в себе и ненависть, и презрение, и вообще все негативные чувства по отношению к мужу. Иначе из такого общения ничего хорошего не получится. Это было безумно трудно, но она должна была это сделать ради детей, ради их психического здоровья и сохранения семьи, да, да, именно семьи — пусть с приходящим хотя бы раз в месяц папой. У детей появится ощущение, что их не предал самый близкий человек, что их любят, что у них есть защита.
Но как простить, как отрешиться от ненависти, сменить гнев на милость? Психологи учат, что надо вырабатывать позитивное мышление, вспоминая все хорошее, воскрешая в памяти радостные моменты из прошлой жизни, или проиграть роль счастливого человека, а затем и на самом деле становишься более счастливым. Но в голову как назло лезли обиды, и слезы подкатывались к горлу, и нестерпимая жалость к себе, своей загубленной молодости и страхи за будущее свое и детей, и такая тоска наваливалась. Искала ответ на мучивший ее вопрос у писателей, философов и проповедников.
В языческих кодексах кара была всегда более тяжелой, чем сам проступок. Ветхий завет положил в основу закон справедливости — “око за око, зуб за зуб”. Иисус отделяет уголовное право от нравственности, где действуют иные принципы.
Кто-то из знакомых предложил пойти в храм, посоветоваться с батюшкой, попросить его помочь простить мужа.
“Людям свойственно ненавидеть тех, кто им причинил зло, — сказал батюшка, — но дети Божии должны побеждать зло добром, им следует бороться с мстительными чувствами. Мало того, они должны желать добра своим обидчикам. Это высший подвиг и проявление подлинной силы духа, подобное Самому Творцу. “Любите врагов ваших и молитесь за гонящих вас”. Вот захватывающая дух высота, куда Христос призывает человека. При виде слабостей ближнего мы должны не выносить ему приговор, а сострадать, памятуя о собственной греховности. “Не судите, — предостерегает Иисус, — чтобы и вы не были судимы, ибо каким судом судите и какою мерою мерите, так и отмерено будет вам”.
Переломила себя, выбрала подходящий момент — день рождения дочери Вари, который как раз приходился на 30 декабря, и перед самым Новым годом попросила дочку позвонить отцу и пригласить его. Он не очень удивился звонку и только спросил: “А мама об этом знает?” Она взяла трубку и попросила заглянуть сначала к соседям, где его хотят видеть и у них к нему какое-то дело. У соседей оставила костюм Деда Мороза и сумку с подарками для детей. Причем костюм шила ночью, в тайне от детей, а на подарки заняла деньги у всех своих подруг. Знала, что у него ни денег, ни особого желания одаривать детей нет. Но это уже не вызывало ни обиды, ни злости. Такой уж он есть. Зато хорошо знала — Дед Мороз он будет замечательный, веселый, остроумный. Расшевелит всех, и праздник будет настоящий. Вот только как старший сын на все это посмотрит?
Олег не захотел остаться, ушел к товарищу, но в 10 часов вечера, в разгар веселья пришел. Сначала стоял в сторонке, но постепенно дети затащили его в круг, и он нехотя окунулся в атмосферу всеобщего веселья. Так был сделан первый шаг, а дальше жизнь уже всё расставила по своим местам.
Мы не в состоянии изменить судьбу, но делать детей заложниками наших отношений мы не имеем права.
Один французский сценограф, не помню его фамилию, сказал, что человек боится смерти, потому что считает, что его забудут. Если иметь в виду человечество, то забвению подлежат все, кроме гениев. Но об обычном человеке помнят его близкие. И чем их больше, тем дольше помнят.
Поэтому когда мы меняем бессмертие на комфорт и удобства жизни — это, по крайней мере, неразумно.
Запоздалое раскаяние и сожаление, опасение за благополучие при единственном ребенке возрастают все больше, чем старше мы становимся. Но эти мысли, к сожалению, приходят очень поздно. Когда ты уже не можешь ничего изменить.
Александр Арцибашев РАЗБУДЯТ ЛИ РУСЬ САМОПАЛЫ?
Письма из деревни
Припасть к ключу с живой водицей
В России дом без забора — что мужик без порток. Помнится, лет двадцать назад, получив шесть соток в садово-огородном товариществе вблизи Москвы, я первым делом огородил усадьбу. Так же поступили и другие, куда денешься? Традиция! Но со временем забор стал раздражать: маловато землицы… грядка на грядке, какие тут севообороты! А за штакетником — пустырь: лебеда, чертополох, одуванчики. “Ну а если подвинуть забор на пару метров?” — мелькнула как-то мыслишка. В ночь выкопал лунки и переставил столбики. Кое-кто поворчал и затих, мы же обрадовались: будем со своей картошкой, капустой, свеклой, морковкой, лучком, чесночком, зеленушкой. Все лишнюю копейку в магазин не тащить. Однако на другую весну опять поглядываю на забор: вроде и боязно заступать грань, да руки сами тянутся к лопате, прирезал еще полоску, тут уж соседи взъярились: “Залез в зону отдыха! Негде собаку выгулять…” Из правления товарищества пришел землемер и давай с рулеткой ползать по участку.
— Картошку-то чего обмерять? — говорю ему. — Обмеряй сорняки у других! Ведь землю давали не полынь плодить.
— Ну, это мы еще посмотрим, чья возьмет, — услышал в ответ. — Объявился, кулачина…
Выручил председатель колхоза, в чьем ведении значилась земля. Человек рассудительный, долго не упирался: “Да сажай на здоровье!” — и собственноручно выписал справку на пользование прирезанным наделом (три сотки) как сельхозугодьями. А ведь мог бы и отмахнуться!
Смешно и в то же время грустно вспоминать про тот забор: ведь сам влезал в хомут, ночами не спал, боялся, что подгонят бульдозер и сравняют с землей мои грядки. Нынче — заставь кого взять лопату в руки… В конце восьмидесятых годов с продовольствием в стране стало туго: очереди за колбасой, маслом, молоком… Генсек КПСС Михаил Горбачев явно растерялся, не знал, в какую сторону выправлять. Хотя потенциал агропромышленного комплекса был тогда еще достаточно велик, и вот подумалось: “Так пойдет дальше, и родная партия может ведь довести дело до голода…” — потому и ухватился за землю. Завел еще сотню кур… Эта тяга к земле — в крови у русских людей, но это и плаха… Между прочим, простолюдье выжило в годы окаянных ельцинских “реформ” исключительно благодаря этим самым садовым соткам и личным подворьям. Богатым-то чего: подрулил к супермаркету — там всего полно. Крупные промышленные центры захлестнул импорт: “ножки Буша”, сухое молоко, бразильская говядина, китайская свинина, аргентинская тушенка, французские сыры, немецкое пиво, сникерсы, чипсы, шоколад, бананы, вина и прочее. За нефть и газ тащим в страну ежегодно продовольствия на 10 миллиардов долларов, и, похоже, никто не собирается отказываться от сей безумной “стратегии”.
Но вот по осени президент России Владимир Путин в числе четырех приоритетов развития национальной экономики назвал наконец и сельское хозяйство. Добрый знак, что и говорить! А в глазах-то тоска… чтобы возродить деревню, нужны не 40 миллиардов рублей, а в десятки, сотни раз больше, в СССР на долю АПК приходилось 19 процентов бюджета, ныне — всего один. Разве выжить крестьянину без государственной поддержки? Конечно, нет. На заседании госсовета в Элисте, в июне 2005 года, где президент выяснял основные “болевые” точки АПК, среди “советчиков” не было ни одного руководителя от земли, потому и решения были приняты однобокие.
Оторопь берет: что сотворили с деревней за последние пятнадцать лет. Омертвлены основные фонды (машинные дворы, фермы, элеваторы, картофелехранилища, мелиоративные системы, семеноводческие станции, молокозаводы, мясокомбинаты, консервные производства и так далее) в 300 миллиардов долларов! Достаточно сопоставить статистические данные 1990-го и 2005 годов, и станет очевиден масштаб трагедии крестьянства. Такими темпами будем возрождать деревню — на это уйдет триста лет, как на освобождение от орд Мамая. Ну а если проехаться по серединной России, то горечь усилится во сто крат. Было 220 миллионов гектаров сельхозугодий. Считай, половина из них выведена из оборота, вырезано две трети коров, свиней, овец, обанкрочены 10 тысяч хозяйств. Каково мужику глядеть на остовы порушенных ферм? Душа стонет — а чего поделаешь? Разве спрашивали когда совета у него? Вот он и отвернулся от земли, она стала ему чужой. Пять миллионов крестьян не у дел. Получается: одни поколения приумножают богатство и славу Отечества, другие — проматывают до последней нитки нажитое. Да никакой нефти и газа нам не хватит, чтобы свести концы с концами.
