Ознакомительная версия.
Возражать тут было бессмысленно и мы, заехав в «Буквоед», купили все что нам, точнее, что она считала, что нам будет нужно во Франции.
Самолет задержали на 2,5 часа. Все это время мы развлекались, бегая по аэропорту, играя в автоматы, настольный хоккей, потом нашли магазин детских игрушек и, купив, навигационный вертолет немалых размеров, тут же запустили его прямо в воздух возле здания аэропорта, собрав огромную толпу зевак вокруг себя. Я давно не чувствовал себя таким свободным, счастливым, как ребенок, который радуется всему окружающему, ища в каждой секунде возможность получить максимум положительных эмоций и удовольствия. Наконец, объявили долгожданную посадку и мы, вспомнив, что еще не зашли в дьюти-фри, ломанулись в столь любимый всеми россиянами магазин. Иринка, любительница «Мартини бьянко», сразу узрела столь любимый ею напиток в упаковке из двух бутылок всего за 14 евро. Правда, потом оказалось, в Париже мартини везде столько стоил, но мы этого тогда еще не знали, поэтому затарившись алкоголем, счастливые в предвкушении положительных эмоций загрузились в самолет.
Спустя четыре часа приземлились в аэропорту Шарль-де-Голь.
Париж встретил теплым вечером, обдав чистым свежим воздухом, смешанным, казалось, с каким-то известным французским ароматом, хотя, возможно, нам, слегка пьяненьким после литра мартини, это действительно только почудилось. В аэропорту, вспомнив скудный запас французского, направились к человеку в форме:
— «Désolé, vous parlez anglais?» — «Вы говорите по-английски?» на ломаном французском, вспомнив, что надо именно с него всегда начинать говорить с гордыми французами, Иринка обратилась к представителю аэропорта.
— Little, — скромно произнес француз, — он был весь во внимании.
— We want to find a subway, — изображая электричку, сказала она.
Француз жестами показал, куда нужно следовать, и мы направились к скоростному RER. Идти пришлось всего лишь пару сотню метров, спуск к платформам станции оказался прямо в здании аэропорта. Далее довольно легко, с парой пересадок добрались до центра города, где был зарезервирован номер на двоих. По дороге произошел только один инцидент, который, в принципе, можно было бы даже назвать забавным: на очередной пересадке я, замешкавшись, забыл взять Иринкин большой чемодан на колесиках, чтобы поднять вверх по лестнице, и тут же нарисовался огромный араб, схвативший эту немалую сумищу и прытко помчался вверх по ступенькам. Все произошло настолько быстро, что мы даже не успели попрощаться с вещами, находившимися там, как латинос, достигнув верха лестницы и, улыбаясь во весь свой белозубый рот, жестом показал нам, что, мол, сумка поднята на необходимую высоту. Вообще Париж оказался похожим на родной Петербург. В первую очередь людьми и их отношением друг к другу. Все искренне стараются помочь, улыбаются и получают удовольствие от того, что доставляют его сами.
Стайка французской молодежи у метро, когда мы вышли на поверхность, нас несколько удивила: мы спросили у них, как пройти к нашей гостинице, показав ее на карте, они показали и поинтересовались, откуда мы.
— Фром Раша, — ответил я.
— Москоу? — как-то недовольно скривившись, переспросил парень.
— Ноу, Санкт-Петербург.
— Оу, you live in so beautiful town, — и его лицо озарилось радостной улыбкой.
Отношение к петербуржцам здесь явно получше, чем к москвичам, мы быстренько домчались до отеля и, прихватив с собой одну из купленных бутылок мартини, побежали смотреть… конечно же башню, зайдя по дороге в магазин, прикупили что-то из еды в пластиковых упаковках, выглядело снаружи заманчиво, суть написанного на французском уловить, конечно, не смогли, но решили, что это салаты. Выйдя на противоположном берегу Сены, по нашим расчетам мы сразу должны были увидеть красивую панораму, но… кроме пустоты ночного неба и изредка проезжающих машин не увидели ничего. Едва сдержали вздох разочарования, как где-то сверху, за углом, наше внимание привлек большой прожектор, бивший в небо и нарезающий по нему круги. Как завороженные, пошли к нему навстречу, и по мере выхода из-за угла дома нам открывалась удивительная волшебная и безумно красивая эйфелева башня, такую мы ее даже и не представляли. На фоне темного неба был полностью подсвечен весь силуэт великого творения, кроме того, каждая ее деталь мерцала и сияла, переливаясь серебристым цветом. Не отрываясь от потрясающего зрелища, открыли бутылку и салаты, которые при непосредственной близости оказались манной кашей, но даже это не повлияло на настроение, поскольку никогда бы не могли подумать, что груда железа может оказаться столь хрупкой, романтичной и необычайно красивой. Так смотрели и смотрели, пока ее огни не погасли на ночь.
Рано утром я проснулся от странных звуков. Удивительная музыка лилась отовсюду. Повернулся на бок и увидел посапывающую Иринку. По-хозяйски притянув ее к себе, нежно поцеловал. Она что-то промычала и, приоткрыв глаза, тут же зажмурилась от ярких лучей солнца.
— Ты слышишь?
— Конечно слышу, — ответила она, — это же орган, причем звук живой, — после этой фразы она резко открыла глаза и села на кровати. — Откуда здесь орган? Ты знаешь, в Петербурге, чтобы послушать этот инструмент, нужно заранее заказывать билеты в филармонию, — и, откинув одеяло, она, прытко побежав к окну, наполовину вылезла на улицу так, что из комнаты осталась видна только ее округлая попка в белых кружевных трусиках.
Залюбовавшись внезапно открывшимся моему взгляду видом, я чуть было не забыл, что мне также не мешало бы познакомиться с инструментом, удивительные звуки которого продолжали раздаваться и даже усилились. Подойдя к окну, я увидел церковь наискосок от нашей гостиницы, откуда шли звуки органа. Впоследствии мы каждое утро просыпались под этот инструмент, и до конца нашего путешествия я очень полюбил эту красивую музыку, которую, к сожалению, в России в реальной жизни ранее слышать не приходилось. А сейчас, брызгаясь и ежесекундно хохоча, приняли совместный душ и устремились на французский завтрак со свежими круассанами и восхитительным кофе.
— Мне так хорошо, что даже и не знаю, чем улучшить свое настроение, — сказал я.
— Хм-м-м-м… я точно знаю, что тебе его улучшит.
— О, да, детка, это не помешает.
— Глупый, я не об этом.
— А о чем?
— О том, как мы проведем сегодняшний день.
— Как?
— Диснейленд, и я предлагаю рвануть туда прямо сейчас.
Действительно, это была замечательная идея. Прочитав в путеводителе, по дороге в Диснейленд, обо всех представленных аттракционах, поняли, что посетить все за день просто нереально, поэтому, немного поспорив о предпочтениях, сошлись на том, что обязательно посетим автомотошоу и прокатимся на максимальном количестве всевозможных горок, а дальше все, что успеем. Автомотошоу было великолепным, а каскадеры большими профессионалами. Иринка то и дело закрывала глаза, когда они исполняли тот или иной особо страшный и опасный трюк. Периодически нас обдавало жаром взрывающихся канистр с бензином, но в последние секунды люди на машинах и мотоциклах спасались из огня и проходили препятствия. Раньше я думал, что трюки, которые мы видим в большинстве фильмов, — это по большей части компьютерная графика, но здесь я воочию в течение часа наблюдал, как люди, рискуя жизнью, на моих глазах выполняют такие трудносовместимые с жизнью трюки. Причем шоу в Дисней-студии проходит несколько раз в течение дня, а значит, каждый из этих каскадеров по нескольку раз в день находится в зоне опасности. Да… вот это профессия. И я почти не ревновал, когда Иринка попросилась сфотографироваться с самым смелым из участников, исполнявшем трюки на красной «феррари».
После мы пошли на горки. Каких их только не было: страшные и не очень, с потрясающими спецэффектами, огнем, водопадами, сумасшедшей музыкой и имитацией головокружительного полета в космосе.
Это было безумно здорово: на целый день почувствовать себя маленьким ребенком. Мы посетили замок Белоснежки, где встретились с ней самой и ее семью гномами, спустились в таинственные лабиринты подземелий по реке на каноэ, спасались от крокодилов, чувствовали на себе настоящее землетрясение, были в доме призраков, где, благодаря современным чудесам голограммы, кровь в жилах начинала бежать значительно медленнее своего обычного темпа.
Очнулись, когда совсем стемнело, и аттракционы один за другим начали закрываться. С сожалением покинули это замечательное место, решив, что когда-нибудь приедем сюда снова, возможно, уже не одни.
В Париж из Диснейленда мы прибыли около полуночи, но спать совсем не хотелось, а посему гуляли по Елисеевским полям, затем вдоль Сены, пока незаметно для себя не оказались вблизи нашей гостиницы. Там купили бутылку восхитительного белого французского вина, набрали местных сыров и устроились со всем этим добром на маленьком балкончике в своем номере, закутавшись в пледы. В Париже вообще все маленькое, квартирки, большинство улиц, балкончики, «petite» — как говорят французы. Удивительно, но мне, с моей любовью к коньяку, даже не хотелось крепких напитков. Пьянил сам город, хотелось только чего-то легкого, поэтому очень здорово было сидеть с вином на маленьком балконе, лопать сыр с плесенью, рассматривая освещенные окна и людей, которые были от нас всего лишь в семи-восьми метрах в доме напротив, болтать о всяких разных вещах, наслаждаясь сиюминутным моментом, чувствуя себя полностью расслабленным.
Ознакомительная версия.
