Впрочем, эти трудности лежат на поверхности. Глубинной же проблемой является то, что многие новые английские термины образованы метафорически и их вообще невозможно адекватно перевести на русский из-за культурных различий. А поскольку неологизмы кодифицируют инновации, это дает серьезное конкурентное преимущество англоязычным специалистам.
Как рождаются и живут специальные термины
Новые понятия в науке и технике получают имена разными путями. Вот некоторые из них:
— по имени открывателя явления или изобретателя предмета: фон-неймановская архитектура, затенение Гуро;
— содержательное имя собственное: Паскаль, С++; реже условное название: альфа-канал, дельта-модуляция;
— условное сокращение слов, описывающих понятие: бит (BInary digiT), Фортран (FORmula TRANslator), блог (weB LOG);
— очень редко изобретается новое слово, как нейлон.
Но самый массовый путь — это метафорическое, переносное употребление обычных слов. Из естественного языка берется слово (или его корень), чье значение в некотором отношении аналогично определяемому понятию, и нагружается новым значением, зафиксированным в определении термина. В ИТ аналогия — это чаще всего сходство по функции: память, меню, конвейер, протокол. То же — в сложных словах, составленных из корней обычных слов: интерфейс (interface — поверхность раздела, стык), software (мягкий товар). Реже используется сходство по форме: винчестер — сдвоенный жесткий диск — по аналогии с ружьем-двустволкой. Иногда материнское слово слегка трансформируется: термин byte произошел от слова bite (кусочек); i заменили на y, чтобы не путать этот термин с bit[Изменение написания слова, не меняющее его произношения, — распространенный прием в Америке. Вспомним хотя бы В2В, где 2 заменяет to]. Зачастую сходство весьма отдаленное. Например, термин cookie, обозначающий фрагмент данных, оставленный сервером на клиентской машине (пароль или предыстория обращений), происходит от fortune cookie — печенья, в котором запечена бумажка с предсказанием или пословицей (его обычно подают в китайских ресторанах при прощании). Метафора очень выразительная и емкая, потому что еще одно переносное значение слова cookie — в словосочетании to swallow a cookie — «проглотить приманку», то есть принять подарок и тем самым оказаться в долгу у дарившего.
Для выражения оттенков смысла близких понятий используется синонимия естественного языка. Например, гнездо управлять представлено в сфере ИТ большой группой глаголов: (to) control, manage, operate, command, handle, drive, rule и их производных. Английский богат синонимами, наверное, как никакой другой европейский язык. В Большом Оксфордском словаре 615 тысяч слов; из них в сравнительно широком обращении находятся 200 тысяч, в то время как для французского языка последняя оценка вдвое меньше — 100 тысяч[B. Bryson. Mother tongue. The English language. London: Penguin books, 1990]. В Большом толковом словаре русского языка — 130 тысяч слов. Видимо, именно поэтому в русском языке нашлось лишь одно слово пакет для перевода трех разных англоязычных терминов: package, batch и burst. То же для трех терминов flow, stream и thread, переведенных как поток.
Считается, что для термина желательна однозначность, наличие одного, раз и навсегда определенного значения. Однако, как и любые слова, термины развиваются и принимают новые значения, поскольку содержание понятия может изменяться. Например, термин хакер за полсотни лет своего существования пережил существенный дрейф оценочного смысла: от исходного пренебрежительного «дилетант-самоучка» (изначально hacker — плохой игрок в гольф), через уважительное «знаток» к осуждающему «взломщик».
Что за печенье выпекает сервер?
Метафорическое образование терминов потому самое распространенное, что эффективное. Новое, неизвестное объясняется известным, привычным, и новый термин безболезненно врастает в язык: его легче запоминать и понимать его смысл. Это общее свойство языка, универсальный путь словообразования — язык как бы следует принципу Оккама и не умножает количество корней слов. Вся загвоздка в том, какой язык — материнский для термина. В классической науке корни брались из древнегреческого и латыни — эсперанто ученых прошлого. Теперь международный язык сообщества ИТ — исключительно английский, и это порождает проблемы для тех, кому он не родной: метафора не работает, если она не универсальна, а принадлежит чужой культуре. Действительно, в случае с меню все понятно, но откуда знать человеку, никогда не посещавшему китайский ресторан, что термин cookie означает записку-приманку, оставленную сервером на его машине? Перевод этого термина как выпечка ничего такого не подсказывает, поэтому не имеет смысла.
Получается, что англоязычным специалистам дает преимущество тот факт, что почти все компьютерные термины рождаются в родной для них языковой среде. Во всяком случае, если речь идет о новорожденных метафорических терминах: за ними тянется пучок ассоциаций, связанных с материнским словом. Пока эта пуповина питает неологизм метафорическими смыслами, она служит подсказкой к пониманию его нового значения. Только со временем, в ходе словоупотребления, эта связь постепенно слабеет и в конце концов утрачивается, и тогда это преимущество исчезает. Так, термин bug, которому уже более полувека[Если верить Википедии, то историческая роль мотылька, застрявшего в реле компьютера Mark-II в сентябре 1945 г. и давшего имя понятию «программная ошибка», сильно преувеличена. Слово bug в смысле неисправность (правда, аппаратная) употреблял еще Эдисон в позапрошлом веке], означает одно и то же для программистов всех национальностей. Русскоязычный может и не знать, что bug — это еще и насекомое, а англоязычному может казаться, что он имеет дело просто с омонимами. А может и не казаться — это ничего не меняет в понимании термина.
Мне могут возразить, что значение термина однозначно фиксируется в его определении и метафорические значения здесь ни при чем. Но дело в том, что мыслим мы не словами и не их значениями, а образами и понятиями. Смысл понятия далеко не исчерпывается определением соответствующего термина, он раскрывается полностью только в контексте его употребления в практической деятельности и в других текстах. Сравните определение хлеба как пищевого продукта, выпекаемого из муки, с тем понятием о хлебе, которое сформировалось в вашем сознании в результате многолетнего опыта. Кстати, оно разное в разных национальных культурах: ведь каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и кодировки мира (см. врезку).
Язык и национальный характер
Термины, как и любые слова, — выходцы из мира знаков, а понятия, ими обозначаемые, — из мира идей. Так что уместно говорить о различиях в менталитетах для носителей разных языков. Изучением национальных языков как моделей мышления уже давно занимаются специалисты в области психолингвистики.
Лексические различия — в том, что нет точных эквивалентов для многих слов. Например, слов, которые обозначают понятия, несущие моральную или эмоциональную оценку. Так, английские слова aggressive и ambitous лишены отрицательного, осуждающего оттенка, присущего русским эквивалентам агрессивный и амбициозный. Поэтому aggressive marketing лучше переводить как активный маркетинг. Есть слова, вообще не имеющие эквивалента в другом языке. Например, сhallenge буквально означает вызов (на поединок) или обвинение, а в переносном смысле — вызов судьбы, испытание сил и способностей. В русском языке нет подходящего слова для передачи этого важного в протестантской системе ценностей понятия: «трудность, которой нужно радоваться». (Проблема — это другое: «трудность, которой нужно озаботиться или даже стыдиться».) В научном контексте приходится довольствоваться бледным переводом (задача), который не передает богатой метафорической окраски слова challenge, понятной носителю английского языка. Соответственно, challenging research domain нужно переводить как перспективная область исследований (а не вызывающая!).
В утешение славянофилам: в русском языке тоже есть не переводимые на английский слова. Например, быт. Действительно, housekeeping (домоводство) обозначает более узкое, а way of life (образ жизни) — более широкое понятие, чем то, на что русские иногда жалуются: «Быт заел!»
Итак, очевидно, что англоязычные ИТ-специалисты имеют конкурентное преимущество перед нами, поскольку глубже понимают смысл новых понятий. Значит, они могут быстрее схватывать новые концепции, эффективнее общаться на темы, связанные с инновациями, и генерировать новые смыслы. Причем это мало связано с уровнем владения формальными языками (математическим, алгоритмическим) — тем, что проверяется на международных олимпиадах по программированию и чем по праву гордятся россияне. В самом деле, когда коммуникация связана с передачей сложного знания, то на формальном языке записывается более простая, низкоуровневая его часть. На словах же передается то, что невозможно формализовать, — абстрактные идеи.
