Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 197

Когда мы рассматриваем конкретные генеалогии, без изучения механизма наследования интересующих нас признаков не обойтись. Однако для понимания того, почему организмы такие, а не какие-то иные, генетика почти бесполезна. То, какое состояние признака будет типичным для интересующей нас популяции, определяется экологией (характером связи со средой) и историей (эволюционной траекторией). Если для выживания организмов в некой популяции для них выгодно обладать определённым признаком (то есть обладание этим признаком повышает вероятное количество потомков, которое они оставят), генетика найдет способ обеспечить развитие этого признака. Как? Да хоть в результате проб и ошибок!

Обращу ваше внимание ещё на одно показательное различие СТЭ (синтетической теории эволюции, делающей акцент на генетике популяций) и ЭТЭ (эпигенетической теории, которая сосредоточивается в первую очередь на проблеме обеспечения устойчивости развития). Разницу между этими теориями я уже неоднократно объяснял в предыдущих колонках, и поэтому здесь не буду повторяться.

Для СТЭ способность генов наследоваться — первичная характеристика. Как описывать становление этой способности в рамках СТЭ — не очень-то и понятно. В логике этой теории вначале возникают гены, которые обладают свойством вызывать формирование определённых признаков и наследоваться, а дальше запускается потенциально бесконечная игра, при которой отбор поддерживает все более и более «удачные» гены (отбирая организмы в зависимости от тех признаков, которые развились под влиянием этих генов).

Для ЭТЭ характерна совершенно иная логика. Среда отбирает организмы, обладающие адаптивными (соответствующими этой среде) признаками. Такие организмы оставляют потомков с более высокой вероятностью, чем их конкуренты. На потомство (если среда не изменилась), действует такой же отбор, который избирательно сохраняет те же самые признаки. В результате получается, что преимущество имеют организмы, которые оказываются похожими на своих родителей. Так свойство наследуемости создается отбором.

Каждый характерный для какого-нибудь вида признак, который мы можем наблюдать, — результат колоссальной предшествовавшей работы естественного отбора. В нём, как в осколке голограммы, заключена вся картина эволюции земной жизни...

​Ну как, дорогие читатели, от теоретических рассуждений голова кругом ещё не пошла? Простите мой преподавательский азарт: сообщив о каком-то факте, потратить массу времени на обсуждение поучительных выводов, которые можно сделать в ходе его осмысления. Ничего, в следующий раз постараюсь написать о чём-то более конкретном.

К оглавлению

Опубликовано 31 октября 2013

Недавно я дважды обращался к теме ожидаемого выхода Twitter на фондовую биржу, который аналитики оценивают не иначе как главное событие на фондовом рынке после публичного размещения бумаг Facebook в мае 2012 года («Младшая сестра-дурнушка » и «Twitter — мы в такие шагали дали, что не »). Мы довольно подробно рассмотрели бизнес-модель компании, отметив надёжные источники дохода, развитие смежных и перспективных направлений деятельности, а главное — похвальную консервативность (в отличие от той же Facebook) предварительной оценки гипотетической стоимости компании, исходя из которой и будет формироваться стартовая цена первичного предложения акций Twitter на бирже.

Прежде чем мы перейдем к сюжету сегодняшнего «Битого Пикселя», хочу освежить в памяти читателей ещё два момента, относящихся к технологии IPO, поскольку они поспособствуют более адекватному восприятию информации. В одной из осенних своих статей я писал, что, вопреки сложившейся мифологии, основным стимулом для выведения компании на биржу служит личное обогащение её создателей и частных инвесторов, усилиями которых бизнес вообще отправился в большое плавание. Сама же мифология проталкивает представление о публичной эмиссии как о главном источнике финансирования бизнеса (что неправда, потому что практически 99% этого финансирования поступает по традиционным каналам: банковское кредитование и прямой корпоративный долг, то есть облигации).

И второй момент: вопреки опять же распространённым иллюзиям, публичный статус для динамически развивающейся компании, особенно в сфере ИТ, является безусловным злом, поскольку механизм биржевого ценообразования вступает в прямое противоречие с мало-мальски долгосрочными стратегическими интересами бизнеса и приводит к конъюнктурной деформации, которая рано или поздно уничтожает все преимущества конкретного бизнеса. По этой причине ИТ стартапы идут на всяческие ухищрения, позволяющие учредителям крепко сохранять контроль над компанией даже при номинально низком долевом участии (либо через эмиссию двух типов акций, различающихся по правам голосования, либо через специальные vehicles вроде Up-C Corporation).

Переходим теперь к нашей истории. В Манхэттенском районном суде на днях был зарегистрирован иск двух финансовых компаний — брокер-дилера Precedo Capital Group Inc из Аризоны и консультанта Continental Advisors SA из Люксембурга — к Twitter с претензией на $124,2 млн. 

Я бы, наверное, не обратил внимания на эту «жареную» новость, если бы не одно обстоятельство, а именно разбивка суммы претензии, предъявленной Twitter по иску: $24,2 млн прямой компенсации убытков и $100 млн морального ущерба (punitive damages). С моральным ущербом всё и так понятно, а вот $24 млн прямых потерь, которые, по мнению истца, возникли по вине Twitter, — это уже серьёзно и очень интересно. Потому что такие деньги не теряются на случайных мимолётных сделках, а возникают почти всегда в результате какого-то полномасштабного совместного мероприятия (проекта). Какая же кошка пробежала между Twitter и Precedo/Continental?

Информация ниже отражает исключительно взгляд истца в том виде, как он представил её в своем обращении к суду. Twitter уже поспешила прокомментировать обвинение в ожидаемом ключе («Их иск абсолютно не обоснован»), но другого как бы и не ожидалось. Поскольку мы совершенно не собираемся определять меру вины и ответственности Twitter, а лишь пытаемся познакомиться поближе с одним из механизмов подготовительной работы по выведению компании на биржу, способствующих обеспечению максимально высокой стартовой цены акций, мера виновности той или иной стороны нас нисколько не должна беспокоить. Что касается самой описанной в иске схемы, то я не могу себе представить ситуацию, когда две солидных финансовых структуры приносят в суд заведомо ложную историю. Следовательно, описанные в иске события имели место в реальности. События следующие. Отец Номер Раз

В процессе подготовки IPO руководство Twitter особенно боялось ситуации, повторяющей ранний этап сценария выхода на биржу Facebook. Мы помним, что максимально высокая цена ($38,23) продержалась лишь несколько первых минут в начале публичных торгов, после чего случился обвал котировок, который растянулся на четыре месяца.

Основная причина этого обвала — всего лишь иллюстрация вышеприведенной аксиомы: IPO используется в ИТ-бизнесе почти исключительно для личного обогащения учредителей и рядовых сотрудников, получивших акции в качестве компенсации. Иными словами, когорта фейсбуковских работников вместе с инвесторами, стоящими у истоков компании, сразу после гонга, ознаменовавшего открытие торгов, ринулась продавать акции родной фирмы, и этот напор оказался намного выше спроса на «самую горячую новинку фондового рынка 2012 года».

Twitter решила подстраховаться и не допустить массового слива акций — и вот каким образом. Структура под названием GSV Asset Management, выступающая в качестве официального покупателя ценных бумаг Twitter на закрытом рынке (то есть ещё до публичного размещения), связалась с Precedo Capital Group и Continental Advisors SA, предложив финансистам организовать специальный «скупочный фонд», который ликвидировал бы весь излишек акций Twitter, предлагаемых на продажу.  

GSV уверила Precedo/Continental, что уполномочена Twitter гарантировать продажу акций, находящихся во владении сотрудников компании и других лиц, общей суммой в $278 млн. Продажа должна быть осуществлена траншами по $50 млн каждый. 

Precedo/Continental заручились финансовыми гарантиями на покупку первого 50-миллионного транша акций, а также организовали специальные «дорожные шоу», на которых управляющий партнёр GSV Мэтью Хэнсон представил потенциальным покупателям акций весьма ценную информацию, ещё не известную широкой общественности (то, что называется non-public).Отец Номер Два