Гульназ ЯМАЛЕЕВА
АГЕНТ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
ТРИ ДНЯ ДО ЭФИРА
Врач ещё раз посмотрел на свет рентгеновский снимок и нахмурился.
Открыл рот, видимо, хотел что-то сказать, но тут же его закрыл-решил, что не стоит. Вадим заметил это. Да и трудно было не заметить. Кабинет врача, этого довольно известного медицинского светила (а за глаза врача называли только так, а не иначе), был настолько маленьким, что, когда Вадим очутился в нем впервые, он даже засомневался — а туда ли он попал. Каморка папы Карло, а не кабинет врача с мировым именем!
— Что, доктор, плохо? — поинтересовался Вадим.
— Конечно, хорошего мало… Но при современном развитии медицины…
Врач замолчал. Вновь нахмурился. Видно, ему самому не понравилось, что он сказал.
— Да будет вам!
— Что?
— Говорите правду. Сколько ещё осталось мучиться?
— Судя по тому, как увеличивается опухоль… Нет, я не могу точно сказать… Нужны дополнительные анализы…
Неожиданно дотянувшись, Вадим крепкой рукой схватил врача за горло.
Притянул к себе. Заглянул в глаза. Заметив там страх, удовлетворённо усмехнулся:
— Не бойся!
Он отпустил врача.
— Что вы себе позволяете?!
— А что я позволяю? Ничего особенного. Мне ведь теперь все можно, я так понимаю?
— Вы с ума сошли!
— Ещё нет. Загнусь скоро — это точно!.. Тут мне никакой доктор не нужен. Я теперь смерть каждый день чую… Так сколько?
— Что вы имеете в виду?
— Сколько мне осталось жить?
— Год! — неожиданно выкрикнул прямо в лицо Вадиму врач. — Не больше года! И то, если ваш организм выдержит такое количество лекарств. Вы проживёте всего год! Один год! Слышите? Всего год!..
Вадим опустил голову. Помолчал. Врач, успокоившись, уселся на краешек своего стула. Ему было стыдно за вспышку.
— Ладно. Спасибо за правду, — глухо пробормотал Вадим. — Извините…
— Это вы меня извините.
— Значит, всего год?
— Да. Это максимум. При неблагоприятном стечении обстоятельств это может произойти и через два месяца… Раковая опухоль слишком запущена.
Облучать уже поздно… — Врач безнадёжно развёл руками. — Увы! Медицина тут пока бессильна…
Вадим вышел на высокое больничное крыльцо. Завидев хозяина, к нему тут же бросились два телохранителя, но Вадим жестом остановил их. Какой прок теперь от этих амбалов, если враг находится внутри тебя и его можно увидеть лишь на рентгеновских снимках? Да, видно, кончилось его время. Жаль…
Ветер бросил в лицо горсть холодных капель. Вадим резко поднял голову.
Нет! Он ещё повоюет! Он ещё попробует взять хотя бы один бастион. Тот самый, заветный, к которому шёл последние несколько лет…
Ответ Ивана был короткий и холодный. Как пуля. Как удар штыка.
— Почему? — изумился Вадим.
— Я сказал — нет, — упрямо повторил Иван. — Я не буду отказываться от выборов. Это мой шанс!
— Но почему, черт побери?!
— Завтра в стране может все перевернуться. А у меня маленький сын. Я не хочу рисковать. А так… — он жёстко усмехнулся. — У меня есть хоть какой-то шанс успеть спасти — Ты говоришь так, будто у нас завтра наступит фашизм!
— В России никогда не знаешь, наступит ли оно вообще, это самое завтра.
— Иван, в последний раз тебя прошу — дай мне шанс. Сними свою кандидатуру. Будешь моим первым замом, я тебе обещаю! Мне недолго осталось, поверь. Врач сказал — не больше года. Потом ты будешь самым главным в городе…
А пока дай мне порулить.
— Ты больной человек!
— Да, я больной! — воскликнул Вадим, — Леонид Ильич страдал «золотой болезнью» — не мог пройти мимо побрякушек. Ну и что? Разве он в этом виноват?!
А мне нужна власть! Понимаешь ты — ВЛАСТЬ… Ну будь ты человеком, Иван, уступи!
— тихо попросил он.
Иван отрицательно покачал головой.
— Что ты хочешь? Денег? Женщин?..
— Мне ничего не надо.
— А… — Вадим в отчаянии ударил кулаком по столу. Оглянулся, как затравленный зверь. Потом встал. Застегнул наглухо плащ. И пошёл к дверям, не глядя больше на Ивана. Что же! Теперь друг умер. Теперь все будет по-другому…
Огромные окна просторной комнаты были плотно закрыты жалюзи. Мальчик сидел на полу и сосредоточенно нажимал кнопки на пульте. Маленькая игрушка в виде свирепого динозавра носилась по паркетному полу, выписывая замысловатую траекторию. Она то и дело наталкивалась на ножки кресел, дивана, журнального столика, смешно отскакивала назад (при этом динозавр издавал механический рык) и, повинуясь нажатиям кнопок, вновь продолжала метаться по комнате.
Мальчик был настолько увлечён, что вздрогнул, когда в комнату вошёл высокий представительный мужчина и остановился у порога. Иван Давыдович Снегирёв обожал своего десятилетнего сына и готов был отдать ему всего себя, все своё свободное время. Но вот как раз со временем было крайне туго. У него, главы очень крупной фармацевтической фирмы, весь день был расписан по минутам: переговоры, поездки, встречи, звонки… В выходные тоже не было возможности отвлечься от дел, про отпуск он уже не вспоминал в течение нескольких лет.
Какой тут может быть отпуск, если не на кого оставить хозяйство! Он жил только работой, ради работы, а порой ему даже казалось, что смысл его жизни только в работе…
Конечно, он мог обеспечить ребёнка всем необходимым. Мальчик ни в чем не нуждался, он был определён в одну из лучших школ Санкт-Петербурга, три раза в неделю ходил в приличный бассейн, где с ним индивидуально занимался тренер.
Домработница следила, чтобы ребёнок вовремя поел, был опрятен, охрана не спускала с него глаз, новые друзья, которые у него появились в школе, как говорится, «были тщательно проверены на предмет безопасности ребёнка». Казалось бы, чего ещё надо! Но, как любящий отец, Иван Давыдович конечно же понимал, что для воспитания сына этого мало, что заменить общение с отцом ни деньги, ни телохранители, ни даже школьные друзья не смогут, но ничего поделать не мог.
Работа, будь она проклята!
— Папка, здорово! — поприветствовал его сын и, позабыв обо всем на свете, вновь занялся игрой.
— Саша, собирайся, пора ехать в школу, — произнёс Иван Давыдович.
— Уже? — отозвался мальчик. — Ещё рано!
— Я бы сказал, что уже поздно…
— У тебя часы спешат!
— Давай не будем спорить. Пойдём!
Поняв, что снисхождения не будет, Саша решил воспользоваться последней возможностью хоть как-то отсрочить отъезд в школу.
Он схватил со стола «тамагочи».
— Ну ещё минуточку, только Жорика накормлю…
— По дороге накормишь!
— Папка, он же маленький! Он же может умереть…
— Ничего с ним не случится. Пойдём, нас уже Валентин Петрович ждёт.
Мальчик вздохнул и нехотя спрятал «тамагочи» в школьный рюкзак.
— Пап, ну когда это все закончится?! Надо мной все ребята смеются, этот балбес даже в туалет за мной ходит.
— Во-первых, не балбес, а Валентин Петрович. А во-вторых, ты сам прекрасно знаешь, что его присутствие необходимо.
— Ну пап!
— Все. Я больше не повторяю…
Снегирёв вышел из комнаты и направился в свой кабинет. Дорогу ему очень вежливо преградил секретарь — аккуратно выбритый высокий молодой человек в сером костюме. Левой рукой он передал шефу подготовленные документы, правой — мобильный телефон и замер в ожидании указаний. Сделав рукой знак секретарю, Иван Давыдович поднёс трубку к уху.
— Слушаю…
— Это я, Иван Давыдович.
— Хорошо, Виктор, будьте добры, свяжитесь с мэрией и уточните время встречи.
— Понял!
Снегирёв вернул телефон секретарю.
— Пап! Я все! — раздался из коридора голос мальчика, и Иван Давидович вышел из кабинета.
Саша уже стоял около бронированной двери в квартиру. Эту особую дверь из спецсплавов сделали по заказу Ивана Давидовича на Ижорском заводе. Внешне дверь выглядела как обычная железная, но была несколько тяжелее и легко выдерживала автоматную очередь.
— А я уже готов, — бодро повторил сын и приложил руку к козырьку.
Иван Давыдович улыбнулся и похлопал ребёнка по плечу:
— Молодец, сынок!
Из кухни вышла домработница, пожилая женщина с широким приятным лицом.
Она улыбнулась мальчику и попыталась сунуть ему в рюкзак пакет. Саша тотчас набычился и принялся отталкивать её руку:
— Не надо!
— Сашенька, это же тебе завтрак!
— Лидия Сергеевна, нас в школе хорошо кормят, я же вам столько раз говорил!..
— Саша! — строго сказал Снегирёв. — Возьми. Пришлось подчиниться.
— Ну а вдруг захочется… — Женщина заботливо поправила воротник куртки. Саша дёрнул плечом и, тяжело вздохнув, сунул пакет в рюкзак.
И тут у него в голове вдруг мелькнула хитрая мысль.
— Пап, я же взял завтрак, да?
— Ну и что?
— Уступка за уступку… Может, сегодня я обойдусь без бал… Ой, то есть без Валентина Петровича, а? Ну пап!..
— Нет, Саша. Валентин Петрович поедет с тобой, — жёстко оборвал его отец и, взглянув на сына, уже мягче добавил:
