Ознакомительная версия.
Сергей Зверев
Посвящение в герои
— Смотри, вон там, чуть правее — видишь?
— Где — там?
— Нет, вот эта, самая яркая. Это дельта Ориона. С ней рядом еще две звезды, послабее. Вместе они образуют созвездие Ориона.
— А вот эта, прямо у нас над головой?
— Это Канопус. У нас она не видна, только здесь, возле экватора, можно увидеть. А вон еще одно созвездие. Оно имеет к тебе самое прямое отношение.
— Это почему же?
— Потому что это Козерог. Ведь у тебя день рождения в январе?
— Да, верно… Выходит, вон оно какое, мое созвездие! Здорово… И вообще — как все это красиво!
Балкер «Жанетта» — огромное судно, способное перевозить до 35 тысяч тонн груза, — мерно разрезал волны Индийского океана, направляясь к Суэцу. Буря, которая трепала корабль три дня назад, улеглась, океан был спокоен. Кок Настя Малеванная и третий механик Костя Мельников стояли на баке, на самом носу. Волны, разрезаемые форштевнем судна, вспыхивали сказочными разноцветными огнями — это светился планктон, которым так богаты воды тропиков. А над их головами горели непривычные созвездия Южного полушария. Лунный серп прочертил на поверхности океана светлую дорожку.
Настя повернулась, чтобы охватить взглядом и небо, и поверхность океана. Ее лицо оказалось совсем рядом с Костиным, и механик не преминул этим воспользоваться. Поцелуй получился нежным, но не таким страстным и долгим, как хотел бы Константин.
— Не надо, Костя, — попросила девушка. — Не порть момент. Сейчас хочется просто любоваться этой красотой.
— Ты меня не охлаждай, — попросил механик. — А то ведь знаешь: у меня натура тонкая, ранимая. От сердечной раны могу быстро в ледышку превратиться.
— Если и охлажу, то чуть-чуть, — засмеялась Настя. — Мне с тобой интересно. Ты молодой, а вон сколько плавал, столько всего знаешь! Мне с тобой поговорить хочется, а не всякими глупостями заниматься.
— Почему же глупостями? — возразил Костя. — Любовь — вовсе не глупость. И, между прочим, очень полезна для здоровья и для общего развития.
— Ой, только не надо всех этих подробностей, — решительно заявила девушка. — Любовь такая, любовь сякая…
— Не знаю, о чем ты подумала, но я совсем о другом хотел сказать, — с невинным видом объяснил механик. — Я — о пользе ухаживания за девушками. Вот у меня в колледже был друг, и была у него девушка. Очень красивая, прямо все при ней. Как тебя, Настей звали. Он и так к ней, и сяк, а она ни в какую. Тогда он стал ей каждое утро цветы приносить. И не с рынка — с гор. У нас в Геленджике горы прямо над городом. Не слишком высокие, но крутые. И он туда лазил — высоко, метров на пятьсот поднимался, — и приносил маки, и анемоны, и крокусы, и еще какие-то — названия не помню…
— И что же — добился успеха? — заинтересовалась Настя.
— Нет, не получилось, — признался Костя. — Уж больно дорого она себя ценила. Нацелилась или по подиуму ходить, или за миллионера выйти. А может, и то и другое. Нас лохами считала. Так что у Кирилла с ней ничего не срослось. Зато он в этих прогулках так накачался, что решил всерьез заниматься спортом. И стал вначале чемпионом края, а затем вошел в сборную. Сейчас по соревнованиям ездит, большие деньги зарабатывает.
— По какому же виду спорта — «лазание по кручам с букетом»? — усмехнулась девушка.
— Нет, по плаванию, — совершенно серьезно отвечал Костя. — Можешь проверить: я тебе его фамилию скажу, зайдешь в Интернет, посмотришь. Так что от любви бывает большая польза.
Настя рассмеялась, было видно, что рассказ ей понравился. Воспользовавшись моментом, Костя снова заключил девушку в объятия.
— Слушай, а где мы завтра должны быть? — спросила Настя чуть позже.
— В 11 часов должны пройти порт Джибути, — отвечал Костя. — Но останавливаться не будем. Так и пойдем прямым ходом до Суэца.
— Жаль… — протянула Настя. — Хочется посмотреть разные места. Я ведь всего только первый год плаваю, еще нигде побывать не успела. Вот плывем мимо Африки, а какая она — так и не увидим.
— Ну, если хочешь заходить в порты, тебе надо переходить на круизное судно, — заметил Костя. — Будешь вместе с пассажирами сходить на берег, тогда больше увидишь. Ну, если хочешь, могу рассказать тебе о Джибути; я там несколько раз бывал. Или о Дар-Эс-Саламе…
Константин (не разжимая при этом объятий) стал рассказывать о столице Танзании, о ее легендарном восточном базаре. Настя слушала, продолжая при этом любоваться ночным морем. Вдруг она воскликнула:
— Смотри, а вон там лодка! Идет прямо к нам…
— Где? Не вижу…
— Ты не туда смотришь. Вон, левее, видишь?
Костя вгляделся, куда показывала Настя, и его сердце тревожно забилось: хорошее зрение не подвело девушку, с запада к балкеру быстро приближалась моторная лодка. Механик понял, что свидание при луне закончилось.
— Беги по каютам, всем скажи, и по дороге всех предупреждай, — скомандовал он. — А я на мостик.
— О чем предупреждать-то? — растерянно спросила Настя. — Чего ты так всполошился?
— Беда, Настя! Пираты это! Как пить дать пираты! — прокричал уже на бегу Костя.
— Пираты… — растерянно повторила девушка. — Как же так? От берега далеко ведь…
Но ее никто не слышал: Костя уже бежал к рубке. «Хорошо бы из наших кто на вахте стоял, — думал он на бегу. — Михалыч или Резчиков… А то французам пока втолкуешь…»
Дело было в том, что команда «Жанетты», как и подавляющего большинства современных судов, была смешанной. Поскольку владельцем судна была французская компания «Транс Женераль», то руководство тоже состояло из французов. Капитаном был Бертран Савиньи, его первым помощником — Жан-Поль Дюбайе, вторым помощником — Юбер Марсель, штурманом — Жерар Лакомб. Кроме того, страну Наполеона и Гюго представляла и дама — доктор Норма Лабрус. Остальная часть команды состояла из русских, украинцев и индийцев. Профессия обязывала моряков владеть европейскими языками, и все члены экипажа говорили по-английски. А вот с французским было хуже: тот минимум, который требовался для совместной работы, выучили, но за его пределы выходили немногие. Ну, и вообще, в такой ситуации легче было иметь дело с соотечественником.
Однако надежды Мельникова не оправдались: когда он вбежал в рубку, то обнаружил там первого помощника капитана Жан-Поля Дюбайе; за штурвалом стоял индус, вахтенный матрос Дилак Тонглао. Впрочем, это тоже было неплохо: пятидесятилетний Дюбайе, внешне слегка похожий на прославленного актера Жана Габена (русские за глаза так и звали старпома), пользовался большим авторитетом у всех членов экипажа — даже бо?льшим, чем капитан. Опытный старпом был мужиком суровым, даже резким, но точно определял, кто чего стоит, кто прав, а кто неправ, и всегда принимал правильные решения. Кроме того, русским и украинцам он импонировал еще и тем, что положительно относился к выпивке и в свободное от вахты время мог спокойно «приложить» стакан отличной французской водки «Серый гусь» — в отличие от лощеного капитана Савиньи.
— Слева по борту лодка! — прокричал Костя, вбегая в рубку. — Идет прямо на нас!
Здесь, в рубке, он не стал произносить слова «пираты» — старпому подсказка не требовалась, он и сам мог сделать нужные выводы. И Дюбайе их сделал. Внимательно вглядевшись в указанном направлении, он скомандовал рулевому:
— Право руля десять градусов!
Затем, наклонившись к микрофону, передал в машинное отделение:
— Бабиччи, внимание! (Так старпом произносил непривычную фамилию техника-моториста Жени Бабича.) Прибавить оборотов! Полный ход!
«Ага, значит, в машинном дежурит Женька, — заключил Мельников. — Это хорошо. И хорошо, что «Габен» на вахте: он мужик что надо, будет сопротивляться до последнего. А то «Савин», глядишь, сразу бы сдался».
Его предположение оправдалось: старпом продолжал отдавать приказания, готовя судно к возможному вторжению. Несколько человек встали у бортов, наблюдая за приближающейся лодкой, а также осматривая море с других сторон: пираты часто использовали при нападениях несколько судов. Всем остальным матросам Дюбайе приказал вооружиться судовыми гидрантами и быть готовыми пустить их в ход, если захватчики попытаются залезть на борт. Радист Юра Плотников начал вызывать российский сторожевик «Неустрашимый» и французский фрегат «Нант», которые должны были нести дежурство вблизи африканского побережья.
В разгар приготовлений в рубку вошел капитан «Жанетты» Бертран Савиньи, а затем еще двое офицеров — штурман Жерар Лакомб и старший механик Андрей Куликов. Дюбайе, как и полагалось, доложил капитану о ситуации и о принятых мерах.
— Хорошо, — кивнул Савиньи. — Действуйте, как наметили. Только не вступайте с ними в перестрелку. Главное для нас — сберечь людей.
Ознакомительная версия.
