Глеб Исаев - Кольцо викинга

Он потянулся, раскрыл глаза и уставился в безоблачное небо.

— Денек будет, не дай бог каждому, — пробормотал Игорь, и смачно врезал себе по уху, норовя свести счеты с донимавшими его всю ночь комарами.

— Ага, сейчас, разбежался. — Крылатые паразиты испарились с первыми лучами солнца. Результатом же удара стал легкий бодрячок от грамотно проведенного "цуки".

— Подъем, оглоеды, кончай ночевать, — Абрек подобрал с земли сухую шишку и зашвырнул ее в раскрытый полог палатки.

Из брезентового проема, жизнерадостно матерясь, выбрался напарник и старинный приятель. Кубик. Вообще-то полная кличка Владимира Берсентьева была "Метр в кубе", но в процессе эксплуатации расширение стерлось, остался "Кубик". Низенький, плотный, и необычайно здоровый, Вовка как нельзя лучше подходил своему прозвищу.

"Хотя, кто может сказать, почему прилипает то или иное погоняло?" — лениво размышлял Абрек, он же Абреков Игорь Сергеевич, тридцатипятилетний жизнерадостный холостяк, приводя в порядок растрепанные волосы и споласкивая лицо в ледяной воде ручейка.

Вернулся к месту ночевки, когда к зевающему Вовке присоединился и Леший.

Михаилу, худому очкарику вида, не слишком повезло с фамилией. И вовсе непонятно, о чем думали его родители, давая сыну такое имечко. В том смысле, что при такой-то фамилии, — Квакин. Стараниями советского писателя, дедушки современного демогностика и реформатора, образ стал нарицательным, имя было уже перебором. Потому, когда "классная" представила затихшим в предвкушении развлечения "пятиклашкам" новичка, обалдевший от изобилия возможностей для выбора клички Абрек даже растерялся: — Не, ну что ты будешь? даже неинтересно. Это уже издевательство, — протянул он. — И как его теперь окрестить?

— А давай, — подвинулся к приятелю Вовка, — наоборот, не по фамилии, а… например, Лешим. А чего, ну какой он Квакин? Даже не "Фигура".

— Смотри, как косится, прям, что твой леший.

И, странное дело, кличка прижилась. В конце концов все вычурные прозвища забылись, а в памяти сохранилось только это. А троица стала крепкой и сплоченной командой.

Окончив школу, товарищи предсказуемо отдалились друг от друга. У Лешего появилась своя компания в виде студенческих эрудитов и прыщавых бардовских гитаристов, у Кубика, плотно подсевшего на спортивную карьеру, все время занимали сборы и соревнования по тяжелой атлетике. Или, как язвительно выразился Михаил, второму по уровню интеллекта виду спорта. Однако штангист не обижался. — Серый ты, как шинель Абрековская, — шутил он в ответ на подначки товарища. — Ежели так, попробуй "сто пятьдесят" лежа толкнуть? Не сможешь? Вот потому и завидуешь.

Сноска на цвет формы звучала не спроста. Их товарищ, отслужив в армии, вернулся в родной дом, и не придумал ничего лучше, чем пойти в работать в милицию.

Судьба, разбросав бывших школьных друзей на добрый десяток лет, свела их, когда каждый уже получил свою долю кнута и пряника.

Объединил их не столько тот факт, что помотавшись по свету, они вернулись в родной пятиэтажный памятник хрущевского домостроения, но и полное разочарование в выбранной профессии.

Кубик, взяв первенство России, в результатах застрял и, поняв, что достиг потолка, вынужденно согласился с лицемерным предложением начальника команды о необходимости "передохнуть". Иными словами, пошел, куда глаза глядят, забрав из спорткомитета "трудовую", и толстый том медицинских книжек с перечнем болячек и травм.

Леший оказался на вольных хлебах примерно в таком же статусе. Перспективного, но невостребованного таланта, из-за перестройки. Ну и, наконец, Игорь Сергеевич, который, дослужившись до звания старшего лейтенанта и попав в предсказуемо непонятную ситуацию, когда нужно было либо наступить на себя и стать тем самым пресловутым "оборотнем в погонах", либо гордо "пойти вон", выбрал свободу и волчий билет уволенного из органов по "служебному несоответствию".

Встретившись в одно прекрасное утро у подъезда общего дома, товарищи радостно обнялись, крепко посидели в ближайшей кафешке, а после, уже спокойно, задумались, чем заниматься в новых для себя условиях.

Идею пойти работать за два прожиточных минимума на большой и светлый завод, не сговариваясь, отмели с самого начала, но и ничего другого сходу не придумалось.

Слово бизнес для Лешего звучало сродни матерному, Абреку, после службы в ОБОПе, вовсе стояло поперек горла, Кубик, привыкший за время своей спортивной карьеры жить на всем готовом, в этом вовсе ничего не понимал.

И вот однажды, когда товарищи, собираясь отправиться в парилку, сидели в маленькой кухоньке Абрековской "однушки", Леший, загадочно улыбаясь, достал из потертого портфеля толстую папку.

— Ну, и что за макулатуру ты приволок? — глянул искоса на разлохмаченные завязки Кубик.

Михаил ткнул пальцем в переносицу, поправив очки, и улыбнулся, как улыбается взрослый человек, вынужденный на равных общаться с несмышленым ребенком:

— Папку эту я отыскал в девяносто втором году. У нас в институте была инвентаризация архивов, меня сунули на разборку старого фонда. И вот, среди статистических отчетов попалось это. Самое смешное, что в описях этот документ не значился. Откуда и как попал, непонятно.

— Я, как человек относительно порядочный, спросил у шефа, в какой отчет ее включить, но тот решил не умножать сущностей и просто выкинул в мусор. А я подобрал, ну не выбрасывать же. Приволок домой, да и забыл. Валялась в шкафу, а тут разбирал и наткнулся.

— Слушай, Квакин, не тяни, — Игорь не удержался и легонько шлепнул приятеля по затылку. — Считай, мы уже морально созрели, переходи к сути.

— К сути, так к сути, — Михаил хитро усмехнулся и вытянул упакованный в прозрачный файл листок. — Это перечень донесений.

Он близоруко отодвинул текст на расстояние вытянутой руки и прочитал неровные машинописные строчки, едва заметные на порыжелой бумаге.

— Адрес, реквизиты, Номер, дата, гриф "секретно", количество экз "ед".

Михаил пробормотал скороговоркой: — Вот, теперь главное:

"В соответствии с приказом N*** от 26 июля 1941года,******** перечень имущества, вынужденно захороненного военнослужащими 234 пехотного полка*** военного округа, — здесь неразборчиво, — …возможность захвата врагом, во время выхода из окружения разрозненных групп военнослужащих подразделений и частей соединения, командованием полка было принято решение захоронить данное имущество на временно занятой врагом территории.

Захоронение произведено комиссией в составе:

Председатель: Командир войсковой части п/я 064332, подполковник Смирнов А.В.

Члены: Батальонный комиссар Абрамцев Т. Р.

Командир взвода лейтенант Иванцов Г.Н.

Перечень имущества: Документы, полковое знамя, книга приказов, архив и денежные средства вч 54332.

Захоронение произведено в районе села Грушкеево, Бел***кого р-на,

Описание и схема: прилагаются (Приложение 1/1), -

Печать Подписи".

— Ну? — Михаил сдернул очки и уставился на приятелей. — Как?

— И что? — Кубик небрежно покрутил листок. — В местах боевых действий копатели и следопыты частой метлой прошли. Там, где проходила передовая, где были вырыты блиндажи и так далее. Иными словами: "Все уже украдено…, до нас", — процитировал он нетленку. — Там, поди, все до последнего осколка выгребли.

— Э, не скажи, — специалист постучал пальцем по листкам. — Тут нет главного. В смысле есть. Короче, запутался. На этой папке нет штампа архива, но есть сводный перечень, где написано, какое приложение относится к какой записи. И вот отметок, что эти документы дошли по назначению, в штаб дивизии, нет.

— Ты, Леший, говори яснее, — рискованно шевельнулся на стуле Кубик. Сидение хрустнуло, но устояло. — Скажи просто, затерялась папочка, или прижучил ее кто-то специально в свое время, да не смог или не стал забирать. Так, что ли?

— Ну, можно сказать и так, — согласно кивнул лохматой головой ученый. — Папка лежала в не разобранном материале с самой войны.

— Так прямо с войны? — не поверил Абрек, заглядывая через плечо товарища в бумаги. — Как может архив быть не разобран столько времени?

— У нас в этом деле такой бардак, что и не мудрено. Особенно в последних хранилищах. А тут еще сложили так, что к этим стеллажам без разбора половины завала не добраться. Вот и…

— Слушайте, вы, что, меня специально дразните? — он расстроено глянул на приятелей. — Вам, может, случай выпал, а вы тут кобенитесь.

— Да ты не шебутись, — Игорь задумчиво провел по высохшей бумаге ладонью. — Вопросов сразу возникает столько, что пальцев на руках не хватит.

— И какие, интересно? — Леший вскинулся, азартно блеснув стеклами толстых очков. — Ну, какие, скажи?