Сергей Соболев
Шах нефтяному королю
Всю ночь шел проливной дождь. Свинцовые капли хлестали в окна гостевой резиденции, отбивали тревожную дробь на крутых скатах оцинкованной крыши. Временами полыхали в полнеба зарницы; эхо гулких громовых раскатов, упруго отбиваясь от ближних отрогов южносибирских хребтов, заставляло тонко дребезжать оконные стекла. Хотя дом располагался на пологом холме в полукилометре от реки, было отчетливо слышно, как беспокойно ворочается в своем каменистом русле, слишком тесном для этой весенней поры, Енисей, как торопливо переговариваются о чем-то ниспадающие в котловину дождевые потоки, смывающие попутно с коротких наклонных улочек городской окраины липкую грязь и накопившийся за зиму мелкий мусор…
Руслан Хорхоев спал чутко, как отбившийся от стаи одинокий волк, который теперь может рассчитывать лишь на себя. Раствориться в глубоком сне ему не столько мешала необычайно ранняя для этих мест гроза, сколько теснившиеся в голове тревожные мысли. Причин для беспокойства имелось множество, впрочем, подобное состояние для него давно стало привычным. Он был далеко не последним человеком в отечественном нефтегазовом бизнесе, прежде всего потому, что наряду с известнейшими теперь магнатами, которые выделялись десять лет назад лишь голодным блеском в глазах, да еще неистовым желаниемхапнуть, стоял у самых истоков «черного передела», в результате чего ему удалось к середине бурных девяностых сформировать объединение ОАО «Западно-Сибирский нефтегазовый альянс». По объемам нефтедобычи, если принимать во внимание данные за последние два года, компания, руководимая Хорхоевым и созданная им фактически с нуля, занимала по стране двенадцатое место. Учитывая родовую принадлежность Руслана Искирхановича, не говоря уже о довольно непростом и противоречивом, как и у многих других «нефтебаронов», прошлом, результат этот нужно счесть более чем достойным.
Понятно, что личности такого калибра, как Хорхоев, недостатка в недоброжелателях не испытывали. Даже среди близких ему людей, близких по крови, но не по духу, наверняка найдутся такие, что не будут слишком печалиться, если Руслан вдруг свернет себе шею. Но сейчас он меньше всего думал о чьих-либо происках, потому что в нынешней ситуации, которою, надо сказать, он лично и смоделировал, его главным соперником являлось само время, скоротечное и безжалостное к опоздавшим.
Осознав, что ему все равно теперь не уснуть, он встал, умылся, полностью оделся, после чего вышел на летнюю полутеррасу, частично защищенную навесом от дождя. Через оставленный им открытым дверной проем слабо мерцал ночник. Большой свет он не стал включать, чтобы не беспокоить свою свиту: сейчас только без четверти пять утра, да к тому же не ясно пока, как сегодня будет обстоять дело с погодными условиями, удастся ли осуществить одну из его задумок.
Хорхоев вот уже третьи сутки находился в Кызыле, небольшом городке, затерявшемся в южносибирской глуши. Городишко этот, в прошлом именовавшийся Белоцарск, является, ко всему прочему, столицей одной из российских автономий (Руслан про себя называл это удельное княжество не иначе, как Тмутаракань). Остановился он вместе с небольшим штатом своих сотрудников в гостевом особняке местной администрации, вернее сказать, президента республики, с которым был знаком без малого десять лет и которого в последние годы умеренноподкармливал, благо «царек» был рад любой попавшей на его стол крохе – численность населения автономии составляет всего четверть миллиона, о бедной республике в Москве, кажется, напрочь забыли, трансферты редки и скудны, как дождик в пустыне Гоби, а многие федеральные чиновники, складывается впечатление, вообще не знают о существовании подобной территории в составе огромной, сшитой из пестрых лоскутов России.
Руслана Хорхоева по ряду причин такое положение дел устраивало.
Поначалу, правда, «царек» опасался иметь какие-либо дела счеченом, по понятным, в общем-то, причинам. Но, во-первых, Руслан Хорхоев никогда в открытую не участвовал в регулярно затеваемых вокруг Северного Кавказа разборках, а его имя числилось в списке чеченцев, настроенных умеренно и даже лояльно к федеральной власти.
Во-вторых, он обладал неформальными связями такого уровня, что туземной администрации даже и не снилось. И, в-третьих, что самое важное, других желающих инвестировать сколь-нибудь значительные денежные средства в автономию, а следовательно, и в ее руководителей, попросту не существовало – во всяком случае, такое положение сохранялось еще до недавней поры.
Нужно быть полным идиотом, чтобы инвестировать деньги, пусть даже пока не слишком большие, в южносибирскую Тмутаракань: это почти то же самое, что закупать впрок земельные участки на Луне.
Либо нужно знать что-то такое, чего не ведают остальные, включая даже тех людей, которые родились и выросли в этом богом забытом краю.
Обо всем, о чем только следовало переговорить с «царьком» в этот приезд, Хорхоев уже переговорил. Вчера они засиделись здесь допоздна, но зато окончательно прояснили все ключевые вопросы. И, прежде всего, договорились, через кого и в какой форме будет идтиотстежка: преимущественно, через родственников местного руководителя, включенных Хорхоевым в штат «Тоорахемской нефтяной компании», отпочковавшейся от ОАО «Кызылнефтегаз», – обе эти скромные структуры, существующие больше на бумаге, уже не только де-факто, но и де-юре принадлежали пришлым варягам.
Теперь, казалось бы, он мог с легкой душой отправиться в Москву, где его ждали неотложные дела, передоверив дальнейшее своей команде и, прежде всего, своему заму Рассадину, который знает это дикое захолустье даже получше аборигенов и которому предстоит остаться здесь за старшего вплоть до окончания подготовительного этапа работ, то есть как минимум до конца октября текущего года. Но хотя это и не диктовалось железной необходимостью, он все же хотел, прежде чем оставить эти края на попечение Рассадина, самому наведаться в район озера Таджа-Азас; причем сие желание больше проистекало от сердца, чем от его занятого многоходовыми расчетами разума.
Хорхоев, сложив руки на груди, стоял на террасе недвижимо, как каменное изваяние. Дровишки на небесах порядком отсырели, поэтому рассвет занимался трудно, словно костерок в мокрой тайге. В отступающей полумгле уже угадывались кроны деревьев и очертания окраинных строений Кызыла. Чуть дальше, в нескольких километрах от резиденции, сливались воедино Бий-Хем и Ка-Хем, соответственно Большой Енисей и Малый Енисей, так что именно здесь, по сути, берет свое истинное начало великая сибирская река. На восток и юго-восток от Кызыла лежит огромная, необжитая, малоисследованная до сих пор территория, простирающаяся вплоть до административной границы с Бурятией и государственной с Монголией: гряды Саянских гор, дикие таежные массивы, котловины многочисленных рек и речушек, разбухших в пору таяния горных снегов. А где-то посередке, вдали от человеческих глаз, находится низменная озеристая местность, и добраться в этот укромный уголок в пору поздневесеннего половодья можно лишь на борту вертолета…
Хотя Хорхоев в душе был атеистом, он решил помолиться. И Аллах, кажется, услышал его молитву: дождь прекратился, как по мановению волшебной палочки, серое ноздреватое небо заметно просветлело, в рваных просветах кое-где проступила блеклая голубизна, а сам грозовой фронт, кажется, теперь быстро смещался в направлении Восточных Саян.
Внизу, у крылечка, перекуривал дежурный охранник. Слегка перегнувшись через перила, Хорхоев громко скомандовал:
– Саша, разбуди Николая Дмитрича! После завтрака едем на аэродром! И еще… Свяжитесь с нашими летунами, дайте подтверждение, вылет в девять… нет, даже в половине девятого!
Два джипа, один из которых был раскрашен в камуфлированный окрас, разбрызгивая колесами дождевые лужицы, подъехали к краю летного поля, где Хорхоева дожидался вертолет «Ми-8Т». Это была одна из двух вертушек, зафрахтованных в Абаканском авиаотряде на весь сезон. Пилот доложил о готовности к вылету, поинтересовался, будут ли они брать с собой попутные грузы, затем, получив отрицательный ответ, заметил:
– Однако, Руслан Искирханович, с вылетом придется обождать.
– Почему? – удивился Хорхоев. – Погода вроде резко улучшается. Вон даже солнце выглянуло… Или с вашим аппаратом что-то не так?
– Машина исправна, – сказал первый пилот. – Но все же советую обождать.
Он повернулся вполоборота и, вытянув руку, показал на горный хребет, всю верхнюю часть которого окутывала облачность, – именно в том направлении им и предстояло лететь.
