Глава 1
— Я угнал самолет, — кается Рид. В голосе — ни единой ноты сожаления.
— Ты… что? — тупо переспрашивает Боргес.
— Вооруженный только одной зажигалкой, чувак.
И это самая настоящая правда, но начинается все, конечно, не с этого.
Серьезные ребята из «Сенца Вольто» выходят на Рида в Гааге, а окончательно настигают в Мельбурне.
Скажи года два назад, что эти бугаи загонят его на самый юг Австралии, Рид бы посмеялся. Постфактум все заканчивается почти хеппи-эндом: один из итальянских ослов, конечно, простреливает ему бутылку с газировкой в рюкзаке, но в итоге это совершенно не мешает Риду сесть на самолет вьетнамских авиалиний. Простой и гениальный план заключается в том, чтобы долететь до Ханоя, на северо-западе пересечь границу с Китаем, а там — хоть в Пекин, хоть в шаолиньский монастырь.
Как и все слишком простые и недостаточно гениальные планы, этот тоже катится к чертям собачьим.
Когда Рид, вальяжно усевшись в экономклассе, уже собирается поинтересоваться у стюардессы, когда же обед, он видит итальянскую морду. Блядскую, блядскую итальянскую морду. Как зовут этого парня, Рид не знает, хотя он стреляет по Риду уже полгода — пора бы и познакомиться.
Чуть позже блядская, блядская итальянская морда ловит его в кабинке туалета: просовывает ногу в щель прежде, чем Рид успевает закрыть дверь, заходит и искренне советует лететь по назначению.
— Ну-ну, дружище. За шесть часов полета наши как раз успеют подготовиться к твоему прилету и убери-руки-ублюдок…
Это последнее, что он успевает сказать, прежде чем Рид вырубает его прицельным ударом об ободок унитаза.
Двое уединившихся в туалете мужчин — повод для подозрений любого толка. Рид умывает лицо, переступает растекающуюся по полу лужу крови, крутит защелку на треть и выходит, сильно хлопая дверью, — сидящие в ближайших креслах пассажиры недовольно морщатся. Дергает ручку. Заперто.
Впереди маячит неотвратимый факт: в Ханое его ждут. Неважно, сами «Вольто» или нанятые ими головорезы-подрядчики, — Риду как-то без разницы, хотят его убить из чистой ненависти или из любви к деньгам. Он почти слышит треск: так рушится его надежда выйти из передряги красивым и целым.
Бортпроводница как раз везет свою чудодейственную тележку вдоль рядов — кажется, за светской болтовней с итальянцем он пропустил обед, — и Рид, опускаясь на место, небрежно просит коньяк.
Коньяк должен сделать ситуацию лучше, но не делает, и прямая летная дорожка до Ханоя все еще кажется беспросветной жопой. У него есть минут десять, пока люди не начнут ломиться в туалет. Осознавая, как проходят секунды, Рид остро хочет закурить — оцените уровень отчаяния, если Рид не курит.
Когда на дне остается еще половина, он ставит стакан на столик. Боинг на триста с лишним человек — это не маршрутное такси. На пассажирских самолетах нет парашютов, а даже если бы и были, то от удара о воздух Рида бы разнесло на составляющие — и да, стоп, под ними Индийский океан.
«Очаровательно, — мрачно думает он. — Восхитительно».
Оружие перед проверкой пришлось выкинуть: металлодетектор нужно было пройти максимально быстро и безболезненно. Рид не имеет обыкновения привязываться к вещам, хотя за пару классных «Глоков»-близнецов было обидно. Впрочем, даже они не помогли бы по прибытии в аэропорт, набитый мудаками из «Вольто».
Сейчас из оружия у Рида есть только трофейная, в форме пистолета Стечкина, зажигалка с гравировкой гвоздем по пластмассе: «Э. от Д., береги свой зад». С помощью нее можно уничтожить разве что парочку сигарет, да и ребята из «Вольто» точно в курсе, как выглядит настоящий огнестрел, — ничем ему эта зажигалка сейчас не поможет.
С этой ерундой разве только самолет, полный гражданских, захватывать.
Самолет.
Полный гражданских.
Черт побери, он и правда об этом подумал?
Зажигалка во внутреннем кармане впивается в ребро, когда Рид отворачивается к иллюминатору, чтобы спрятать от сидящей рядом полной австралийки подозрительный блеск в глазах.
Он правда об этом подумал.
Все простые и гениальные планы Эйдана Рида обычно летят по кочкам со скоростью болида «Формулы-1». А этот план такой сложный и такой тупой, что, в принципе, может и сработать.
Рид нащупывает зажигалку и встает медленно, будто бы давая себе шанс передумать, метеориту — врезаться в самолет, катастрофе — произойти и чему-то из вышеперечисленного остановить его, но ничего не происходит. Только австралийка рядом, смуглая, с разгладившимися от лишнего веса морщинами, смотрит на него испуганно-настороженным взглядом.
— Расслабьтесь, — говорит ей на английском Рид. — Не нужно ни о чем переживать.
И залпом опрокидывает в себя коньяк.
Идущая мимо стюардесса оборачивается: синяя пилотка у нее на голове чуть-чуть сбилась набок, а взгляд выжидающий. Так разглядывают пьяных пассажиров, которые вот-вот начнут буянить. И это очень вовремя, потому что он салютует ей стаканом:
— Дамочка, отведите меня к старшей бортпроводнице, я намерен жаловаться на это отвратительное пойло.
И дальше уже ничто не идет нормально.
* * *
— Нужно было убить тебя прямо в туалете! — брызжет слюной итальянская морда.
— Вот так? — предполагает Рид, трижды ударяя его головой о дверь. Прямо по свежей ране. Бить этого парня о твердые поверхности становится приятной традицией.
И:
— Я
