Агент на месте - Марк Грени

Возможно, вы не заинтересованы в войне, но война заинтересована в вас. ЛЕВ ТРОЦКИЙ

Персонажи

АХМЕД АЛЬ-АЗЗАМ: Президент Сирии

Джамаль аль-Аззам: Покойный отец Ахмеда аль-Аззама, бывшего президента Сирии

Шакира аль-Аззам: Первая леди Сирии

Бьянка Медина: Испанская фотомодель, любовница Ахмеда аль-Аззама

Доктор Тарек Халаби: Кардиохирург, содиректор Союза изгнанников Свободной Сирии, муж Риммы Халаби

Доктор Рима Халаби: Кардиохирург, содиректор Союза изгнанников Свободной Сирии, жена Тарека Халаби

Винсент Воланд: Бывший офицер разведки, DGSE, Генеральный директорат внешней безопасности (Французская служба внешней разведки), и DGSI, Генеральный директорат внутренней безопасности (французская служба внутренней разведки)

Себастьян Дрекслер: (Кодовое имя: Эрик) Офицер швейцарской разведки, сотрудник Приватбанка Meier

Henri Sauvage: Капитан судебной полиции, Национальная полиция Франции

Фосс: Лейтенант-стажер, судебная полиция, Национальная полиция Франции

Аллард: Лейтенант судебной полиции, Национальная полиция Франции

Клемент: Лейтенант судебной полиции, Национальная полиция Франции

Малик: Оперативник внешней разведки ГИС, Служба общей разведки, Сирийский отдел внешней безопасности

Ларс Клосснер: Владелец Klossner Welt Ausbildungs GMBH, службы безопасности и частного военного подрядчика

Van Wyk: КВА, частный военный подрядчик / руководитель группы

Сондерс: КВА, частный военный подрядчик

Броз: КВА, частный военный подрядчик

Валид: Майор бригады «Ястребы пустыни» (проправительственное сирийское ополчение)

Пол Бойер: Бывший французский иностранный легионер, офицер частной безопасности

Роберт «Робби» Андерсон: Капитан, 10-я группа специального назначения армии США

Stefan Meier: Вице-президент, Meier Privatbank

Джамал Медина: Маленький сын Бьянки Медины

Ясмин Самара: Няня для Джамала Медины

Доктор Шаукат Саддики: Хирург-травматолог, сочувствующий сирийскому сопротивлению

Абдул Бассет Рахал: Боец Сирийского сопротивления в составе Свободной сирийской армии

Мэтью Хэнли: Директор Национальной секретной службы Центрального разведывательного управления

ПРОЛОГ

Заключенные были убиты один за другим, с эффективностью, столь же точной, как тикающие часы. Уже две дюжины убитых, а палач только набирает ход.

Сцена резни была полна ужаса: вонь свежей крови, приторный запах тел, плавающих в коричневом озере, вязкое мозговое вещество, разбрызгивающееся и густеющее на выжженном солнцем пирсе.

Скалистый склон над местом бойни сверкал в полуденном зное, отражая битое стекло и искореженный металл, торчащие из-под обломков битвы, произошедшей несколько месяцев назад. Многие погибли, а те немногие побежденные, которые выжили, бежали, спасая свои жизни, и оставили разрушенную землю победителям.

Черные флаги ИГИЛ теперь висели на городской площади, и они развевались с крыш разрушенных зданий и хлестали по кузовам почти каждого пикапа, который проезжал по разбитым улицам: конечно, каждого автомобиля, который был до отказа набит молодыми бородатыми мужчинами в дешевой тактической экипировке и размахивающими оружием, с дикими глазами, полными рвения к их отвратительному культу смерти.

Здесь, у озера, между изломанным склоном холма и водой, проходила узкая береговая линия из солончаков и коричневого кустарника. Сорок три приговоренных к смерти мужчины в оранжевых комбинезонах опустились на колени, остальные из шестидесяти семи, которых доставили сюда на грузовике всего двадцать минут назад.

Пленников окружили бойцы в масках, державшие винтовки наготове; запястья пленников были связаны грубой веревкой спереди, и все они были связаны вместе длинной веревкой. Это исключало шанс, что кто-то из них встанет и уйдет, хотя вряд ли это имело значение. Никто не собирался убегать. До турецкой границы было почти сто километров по мертвой земле раздираемой войной Сирии, так какие у них были бы шансы, если бы они побежали?

Никто, сплетенный и стоящий здесь на коленях, не устоял бы перед ожидающей его судьбой. В этом не было никакого смысла, и практически все эти люди понимали, что последние несколько мгновений, оставшихся им на этой грязной Земле, лучше было бы потратить на молитву.

Палач носил пару кинжалов на поясе, но это было просто для вида. Настоящим орудием убийства были не лезвия; это был автомат Калашникова, модель 74U, который держал в руках палач в капюшоне, стоявший в конце пирса.

Как было заведено в течение последних двадцати минут, двое охранников поставили заключенного на колени рядом с палачом, человек в маске направил дуло своего оружия за правое ухо приговоренного, а затем, без паузы, комментариев или секундного колебания, нажал на спусковой крючок.

Брызги крови брызнули из головы пленника, и тело дернулось вперед, изуродованное лицо указало путь вниз, к воде. Он врезался в поверхность озера, как и многие другие до него, и как и многие другие, ожидающие на берегу своей очереди умереть.

И видеооператор на береговой линии записал все это для потомков.

Сокращающийся ряд заключенных оставался пассивным, стоя на коленях на берегу озера, более дюжины вооруженных людей наготове стояли со всех сторон от них. Некоторые вздрогнули от выстрела из винтовки; другие вздрогнули от звука всплеска, зная, что их изуродованные мертвые тела через мгновение последуют их примеру; и вскоре двое вооруженных боевиков ИГИЛ спустились по деревянному пирсу длиной пятнадцать метров, ступили на скалистую береговую линию и взяли ближайшего мужчину в оранжевом за плечи. Еще двое похитителей только что перерезали веревку, обвязанную вокруг его талии, поэтому ходячая команда подняла осужденного с колен на ноги и повела его обратно по пирсу, подталкивая его вперед, если он замедлялся на мгновение. Обреченный тихо молился по-арабски, когда он шел, сцепив руки перед собой, его глаза были устремлены на деревянные доски у его ног, а не на воду, не на десятки тел, плавающих недалеко от конца пирса… не на его мертвых друзей и товарищей.

Прогулка длилась тридцать секунд, а затем ноги заключенного в сандалиях остановились в луже крови у края деревянных досок. Здесь ждал главный палач, его автомат Калашникова низко висел на перевязи у него на шее.

Палач ничего не сказал. Заключенный в оранжевом опустился на колени; он не выказывал никаких эмоций, а только продолжал молиться, теперь его глаза были закрыты.

Двое мужчин, которые доставили его сюда, сделали шаг назад; их собственные ботинки и брюки и даже стойки с боеприпасами на груди были покрыты брызгами крови, и они держали свое оружие поднятым, стволами прямо за ушами своего пленника, но они не стреляли. Они наблюдали, как палач поднял свой автомат Калашникова, взглянул на оператора, стоявшего на краю пирса, чтобы убедиться, что он все это заснял, а затем выстрелил молодому человеку в правый висок.

Половина головы мужчины взорвалась, выступив на три метра над водой; тело крутанулось, накренилось вперед и упало в кроваво-красное озеро лицом вперед со всплеском, который