Как стать героем - Вася Бёрнер

В результате безоговорочной победы нашего полка в ущелье Хисарак, мы, бойцы гарнизона Зуб Дракона, подумали, что на какое-то время душманы отстанут от нашего поста. Желательно, чтобы на продолжительное. Но думы наши были неверными, ожидания оказались напрасными.

Такой оборот событий не стал новостью на той войне. Практически во всех провинциях Афганистана наблюдалась похожая картина. Боевые действия на территориях, подконтрольных мятежникам, происходили по схеме: наши пришли — душманы ушли. Наши ушли — душманы пришли. Не буду говорить про все провинции, а про Панджшер расскажу, ибо видел всё происходившее своими глазами.

Проза жизни заключалась в том, что границу между Афганистаном и Пакистаном нарисовал на карте англичанин, секретарь индийской колониальной администрации сэр Мортимер Дюранд в 1893 году. Учебник географии все читали, все понимают, где находится Индия, где Англия и где Афганистан. Правители Афганистана тоже обладали похожей информацией, поэтому, после эмира Абдур-Рахмана, они стали отказываться признавать границей своего государства «линию Дюранда». А раз так, то афганские военные не держали никаких гарнизонов на границе в тех горах, где довелось действовать нашему полку. Местные племена, в силу своей безграмотности и низкого уровня политической культуры, испокон веков плевали на мнение Дюранда, и гуляли по просторам горного массива Гиндукуш так, как будто Англии не бывает, и её политических заморочек тоже. Зато подразделениям Советской Армии на территорию Пакистана проход был закрыт. Это привело к тому, что наш полк душманов из Хисарака выгнал, но догнать их, прижать на границе к каким-нибудь подразделениям афганских правительственных войск и разоружить не представлялось возможным. Для басмачей Масуда граница была прозрачной, а для нас непреодолимой. Наши бойцы походили по территории населенного пункта Хисарак, собрали брошенные душманами боеприпасы, противотранспортные мины и прочие взрывоопасные предметы, и пошли обратно в Руху. Не сидеть же в глухом ущелье целым полком.

Как только наши из Хисарака ушли, душманы, заразы такие, тут же припёрлись обратно. А чтобы не возвращаться из пакистанских гостей с пустыми руками, они притащили с собой в Хисарак пулемёт КПВ, до компании к своему старому ДШК.

В результате чуть ли не назавтра, после выхода наших из ущелья Хисарак, душманы открыли огонь из крупнокалиберных пулемётов ДШК и КПВ по посту Зуб Дракона с двух разных точек. Если кто-то не в курсе, то КПВ является самым мощным пулемётом в мире для всех времён и всех народов. В общем, счастью нашему не было предела.

Из-за постоянного обстрела крупнокалиберными пулями, по территории нашего поста регулярно пролетали куски твёрдого карбида вольфрама, служившего бронебойными сердечниками выстрелов крупнокалиберных пулемётов.

Чтобы уменьшить вероятность попадания такой «пилюли» в свою голову, мы вынуждены были постоянно, ежеминутно контролировать способ своего личного перемещения во время несения воинской службы. С целью пожить хотя бы ещё немного, мы втроём притащили тёплый завтрак в «Идальню», и на время приёма пищи укрылись от пуль противника за скалами. Лично меня в моём детстве родители пинали, чтобы я не разговаривал с набитым ртом, а Андрюху Шабанова, скорее всего, не очень. Или не часто. Во всяком случае, болтовню во время завтрака затеял не Странный Химик, а Андрюха. Он взялся рассказывать про свои приключения после призыва на воинскую службу:

— Учебка моя прошла в Ашхабаде, в Тринадцатом артиллерийском городке. Там готовили специалистов в артиллерийские разведчики, а нас пришло туда пять пацанов из Коломны, пять друганов. Мы были горды своей службой, горды своей специальностью, с самого начала договорились держаться друг за друга и в учебке, и на войне, когда нас выпустят в войска.

Я никогда не стремился быть писарем, не хотел служить при штабе. Наверное, потому что помнил байку, услышанную еще на гражданке. Замполит спросил у новобранцев: — “Художники, есть?”, — “Есть," — ответил один курсант. Замполит протянул ему лом и поставил задачу: — “Вот тебе карандаш, нарисуй порядок на плацу!” Поэтому, когда нас расспрашивали, кто что может, кто чему обучен, я категорически заявлял, что ничего не умею и ничего не могу. Хотел служить, как все. Но на втором месяце службы вызвал меня замполит и начал обхаживать. Мол, надо стенгазету написать, боевой листок нарисовать, и так далее, в том же духе. Я уверенно стоял на своем, мол ничего не умею, ничего не могу. Он мне: — “Я вам, товарищ курсант, приказываю!” А я всё равно стою на своем. Дошло до того, что он пообещал испортить мне всю службу в учебке. А я ему: — "Ничего не умею!" Тогда он протянул мне письмо от моей мамы, где она, добрая душа, подробно расписала, как я учился в художественной школе и как вёл активную деятельность в техникуме, включая то, что являлся редактором в редколлегии. Это у замполитов уловки такие, они рассылают письма родителям и ждут ответов, может кто-то что-то и напишет. Моя мама написала. В общем, отпираться уже смысла не было, замполит стал исполнять обещанное, — начал портить мне службу в учебке.

Ашхабад, Гаудан, 13-й городок, артучебка, июнь 1983 г., курсант Шабанов А.В. 1-й взвод 5-ой батареи разведки.

Днем я вместе со всеми бегал по полигону, а по ночам сидел в ленкомнате, рисовал газеты и боевые листки. Ближе к концу учебки замполит стал заставлять, чтобы я обновил или заново нарисовал наглядную агитацию, то есть уличные плакаты. Для этого надо было снимать меня с занятий. В глазах друзей это выглядело бы нехорошо, и я всеми способами пытался противостоять замполиту. Саботажничал, сталкивал лбами его и командира взвода, как мог. А мог я мало, поэтому был лишен увольнений и дополнительно нагружен общественно-полезным делом. Развивал кисть, глазомер, и начал развивать боковое зрение. Хуже стало в конце, когда закончились все занятия и были сданы экзамены. Замполит эксплуатировал меня на сто процентов, и ещё заявил, что приложит все силы, чтобы меня оставили на постоянную службу в учебке. Такого я бы уже не выдержал. Поэтому, как только появились первые слухи об отправках в Афганистан, я сразу пошёл к замкомвзводу, и попросился в первую отправку. Я ему объяснил ситуацию, он пообещал отправить.

В этом месте Андрюхиного рассказа у меня освободился рот от продуктов питания, я не выдержал и перебил братана:

— Андрюха, ну ты чекандэлла! Если бы мне выкатили подобное предложение,