— Нет!
— Я кому говорю?
— Ты не посмеешь!
— Ты еще не знаешь, что может сделать рассерженный одноглазый наемник. Ну? Иначе в следующее дерево я уже не промахнусь!
Их яростные взгляды встретились, и капитан впервые заметил, что глаза Миранды угольно-черного цвета.
— Ну?
Девушка опустила пистолет и медленно вложила его в кобуру.
— Ладно, но ты все равно ненормальный.
— Да. И никогда не забывай об этом, — бросил капитан, поглядывая в зеркало заднего вида. Террористов больше не было видно, и он немного снизил скорость.
— И что ты собираешься делать? — спросила как ни в чем не бывало Миранда.
— Постараюсь добраться до лагеря М—19, если меня не прикончат раньше. Но сначала я собираюсь сделать вот что.
Хэнк нажал на педаль и неожиданно остановил “джип”. Он быстро протянул правую руку к девушке, схватил ее за волосы и оттянул голову назад, выхватив левой ее пистолет из кобуры. Потом он отпустил волосы и угрожающе проговорил:
— Пошла вон из машины. Быстро!
Щеки Миранды вспыхнули пунцовым огнем от негодования, но она повиновалась и, не проронив ни слова, вылезла из “джипа”. Фрост засунул отобранный пистолет за пояс, затем подобрал свой браунинг, вогнал в него запасную обойму и воткнул его в кобуру.
Он выбрался из машины и приблизился к своей спутнице, приговаривая:
— Теперь я отлично понимаю, почему ты удирала от этих ребят из кустов, но не хотела никого из них застрелить. Пописать хоть успела?
— Да, — отрезала она ледяным тоном.
— Я рад за тебя. А сейчас ты мне объяснишь, что все это значит. И побыстрее, иначе я уеду один.
— Ты не посмеешь оставить меня одну здесь, — показала она на подступающие с обеих сторон дороги джунгли. — Неужели ты бросишь меня?
— Еще как брошу, — спокойно ответил ей Фрост. — Тех, кто поступает со мной честно, я никогда не подвожу, но кто пытается вести двойную игру, впоследствии горько об этом жалеет. Выбирай!
— Ладно, только отдай пистолет.
— Зачем он тебе сдался? Вместо того, чтобы стрелять в террористов, ты только то и делаешь, что целишься в меня.
— Отдай мой пистолет! — завизжала Миранда.
— Только после того, как ты мне все расскажешь. Почему ты не стреляла в террористов? Ну?
— Хорошо же. Но это длинная история и вряд ли ты ей поверишь.
— А ты попробуй.
Капитан прислонился спиной к правому крылу “джипа” и выжидающе посмотрел на девушку.
— Дело в том, что они верят мне. Ну, эти, из М—19.
— Неудивительно, полицейским всегда нужно верить.
— Только давай без этих дурацких комментариев. Ты же сам попросил меня…
— Ладно, давай рассказывай дальше, — перебил ее капитан, перегнулся в машину, достал пачку патронов и стал снаряжать обоймы, расстрелянные во время боя.
— Чем объясняется моя, не буду скромничать, довольно успешная работа против М—19? Тем, что они думают, что я работаю на них. Вот я и побоялась стрелять в них, потому что это сразу бы стало известно их главарям и вся моя работа пошла бы насмарку.
— Мягко говоря, — усмехнулся Хэнк, — все это чушь собачья.
— Не чушь! — взвилась Миранда. Он скептически посмотрел на нее, но решил промолчать.
— Это правда. Я располагаю информацией о М—19 и о контрабандистах наркотиками только потому, что они считают меня такой же контрабандисткой. На что, по-твоему, я надеялась, когда взялась провести тебя через все эти джунгли и горы к ним на базу? Только на то, что они знают меня в качестве торговца наркотиками, кстати, в этом качестве перед ними появишься и ты. Я за тебя поручусь, чтобы в эту легенду хоть немного верилось. Это — твой единственный шанс попасть живым в лагерь и штаб М—16. В то, что ты выберешься оттуда в таком же виде, я не верю. И пусть поможет мне Бог, когда ты будешь разбираться с главарем или что ты собираешься там делать, потому что мне надо будет и тебе помочь, и притворяться, что я на их стороне. Теперь понятно, почему я не стреляла в террористов?
Капитан вложил полные обоймы в карманчики на кобуре и закурил.
— Неужели ты думаешь, что я поверю во весь этот бред?
— Мне больше нечего тебе сказать, — проговорила девушка дрожащим голосом и отвернулась.
Хэнк расслышал негромкие хлюпающие звуки, которые, по всей видимости, означали ее безутешный плач…
Кто-то играл на флейте, и ее протяжная монотонная мелодия казалась Фросту примитивной, непривычной, но необъяснимо красивой. Он удивленно смотрел по сторонам: одни женщины размалывали в ступках зерно, другие лепили из теста плоские лепешки, вокруг них бегали полуголые малыши, за которыми носились собаки и хватали их за ноги. Дети постарше с криками бежали за въехавшим в деревню “джипом”. Капитан свернул с колеи и медленно вел машину между двумя рядами глинобитных хижин — по “главной улице” первобытного селения.
— Не бойся этих людей, им можно верить, — шепнула ему Миранда. Это была ее первая фраза, не считая указания направления движения, которую она промолвила после их ссоры.
— Почему ты так думаешь? Тебе уже приходилось с ними встречаться? — недоверчиво спросил ее Хэнк, все еще прислушиваясь к звуку флейты и стараясь определить, откуда он доносится.
— Нет, но я знаю людей, которым приходилось здесь бывать. Эти аборигены тоже подрабатывают контрабандой, вернее, деревня служит перевалочной базой и местом отдыха для контрабандистов, идущих через горы. Те занимаются не только наркотиками, но и необработанными “сырыми” изумрудами. Их экспорт запрещен законом.
— Понятно, — кивнул Фрост. — Умельцы все равно находят способы их экспортировать. Стоит что-нибудь запретить, как тут же находятся и потребность в этом, и способ доставки, и поставщик.
— А тебе не приходило в голову, что люди нашей профессии тоже подходят под эту формулу? — задумчиво спросила девушка и, не ожидая ответа, отвернулась и стала наблюдать за группками местных жителей.
Капитан переключился на первую передачу, намереваясь сказать Миранде Кебальос, что он, в отличие от нее, — не полицейский, но передумал. Он не имел ни малейшего понятия о том, насколько тесными могут быть ее связи с М—19, о чем она утверждала, и как она отнесется к его намерению ликвидировать главаря этой организации. Хэнк решил промолчать.
Он остановил “джип” в самой широкой части улицы — наверное, это была деревенская площадь.
В ту же секунду машину наконец догнала толпа детей и облепила ее со всех сторон. Фрост едва успел схватить за руку чумазого воришку лет шести, который взобрался в машину и тащил из нее винтовочный штык для М—16.
— Привет, вождь краснокожих! Очень ты резвый, как я погляжу.
Он поднял его над головой и опустил на землю, но тут же заметил, как к его вещмешку тянется маленькая девчушка, ростом меньше самого мешка.
— Это будет слишком тяжело для тебя, кроха, — проговорил он, мягко подталкивая ее прочь от “джипа”. — Кто тут главный? — обратился он к Миранде.
— Не знаю, — покачала та головой, всматриваясь в детские лица.
Капитан поднялся на ноги и сверху увидел в толпе взрослого мужчину. Он помахал ему рукой и произнес несколько приветственных слов по-испански, но тот вдруг откликнулся на английском:
— Я здесь главный, сеньор, и я говорю на вашем языке.
— Отлично, — довольно кивнул Хэнк. — Нам нужно где-то переночевать, и я знаю, что в вашей деревне можно…
— Да, — нетерпеливо перебил тот, и Фрост заметил, что глаза аборигена просияли. — А кто вы?
— Мы… мы — торговцы, так сказать.
— Торговцы? Хорошо!
Он хлопнул в ладоши и заговорил по-испански так быстро, что капитан ничего не разобрал из его тирады. Он повернулся к девушке и спросил у нее:
— Что он там говорит? Ничего не пойму.
— Он приказал женщинам приготовить нам еду, а мужчинам — охранять “джип” от детей. Но все равно, возьми, что можешь, с собой на всякий случай.
Хэнк кивнул, выпрыгнул из-за руля и подхватил из машины свой вещмешок, винтовку и штык. Штык он засунул в мешок, а М—16 повесил на плечо. Потом он выдернул из замка ключ зажигания и шутливо обратился к Миранде:
— Как ты думаешь, может, нужно снять и аккумулятор?
Та только взглянула на него, ничего не ответив, и тоже вышла из машины. К Фросту подбежала орава чумазых ребятишек и окружила его с криками:
— Сигареты! Сигареты!
Он невесело посмотрел на девочку лет четырех, которая теребила его за штанину и требовала сигарет громче всех. Хэнк покачал головой: он видел нищих малышей раньше, и выклянчивание сигарет было относительно безобидным по сравнению с тем, чем иногда приходилось им заниматься…
— Чича — это хорошо, — приговаривал вождь, которого, как оказалось, звали Фрэнки, протягивая Фросту алюминиевую кружку. Тот нерешительно взял ее и незаметно понюхал, чтобы не оскорбить чувства гостеприимного хозяина. Содержимое явно отдавало, спиртом, поэтому была надежда, что грязная кружка будет хоть немного им простерилизована.
