– Или – подсказчица? Ведь кто-то себя выдавал за Маргариту, и это была женщина…
– Тут, конечно, возможны варианты, – сказала Даша. – Может, их двое – Он включил видак, а Она звонила… Не суть важно. Главное, кто-то гораздо раньше нас узнал, что Маргариту убили. Именно – что убили. И развернул бурную деятельность. Я не верю, что магнитофон включал на запись убийца. Вот не верю, и все. Пресловутый нюх. Давно реабилитированная интуиция… Ч-черт… До меня только сейчас дошло, три дня мучаюсь…
– Насчет чего?
– Сообразила наконец, что там было неправильно, – сказала Даша. – Идеальный порядок, ни малейших следов убийцы – и перевернутая пустая шкатулка. Если ее перевернул убийца, чтобы навести нас на ложный след, почему он не имитировал ограбление? А если шкатулку так бросил Подсказчик – зачем ему это сдалось? Навести нас на мысль, что из квартиры нечто забрали? Что? Неосторожные письма от женатого хахаля? Наркоту? Тайные планы расположения лотков с газировкой на День города? Знаете, у меня есть совершенно идиотская идея. Нужно сесть и составить список… график… черт, даже не знаю, как это назвать. В общем, идея такая: наша звезда прилагала немалые усилия, чтобы подражать Мерилин Монро во всем, что только возможно, с учетом поправки на географическую широту. Со спортсменом путалась, писателя в любовники искала, даже снотворное глотала, хотя и без него спала, как сурок. Так вот, нужно составить этакий синодик: собрать все, в чем Рита подражала Мерилин, и посмотреть, не могли ли на этом пути возникнуть некие дурно пахнущие коллизии, приведшие в конце концов к известному финалу… Не слишком шизофренически, а? Согласна, версия не из стандартных, но и потерпевшая в стандарты не вписывается… Как вам?
– Ну, есть в этом своя сермяга… – подумав, серьезно сказал Воловиков. – Оформи, как одно из направлений, но особенно не увлекайся. Да, а материалы где взять? Насчет оригинала, то бишь Мерилин?
– О, тут порядок, – сказала Даша. – Я в квартире взяла несколько толстенных книг – Мерилин Монро от и до. Забавно, Риточка биографии своего кумира коллекционировала, какие только удалось достать, – на четырех языках, хотя, кроме русского, ни на каком другом не читала.
– Бзик?
– Определенно. А мы-то с вами знаем, к чему порой бзики приводят…
– Ладно, Михалыч, поехали. – Воловиков посмотрел в сторону кладбища. – Ни одна сволочь из чиновных кабинетов так и не приехала – чего и следовало ожидать… Логично, в общем-то. Я вот сам не понимаю, зачем мы сюда приперлись…
– Подсознательно хотелось поставить последнюю точку, – серьезно сказала Даша. – Возможно, самую чуточку позлорадствовать про себя. Как выражаются китайцы, выигрывает тот, кто пережил врага… А все-таки личность была, согласитесь?
Воловиков промолчал. «Волга» медленно проползла мимо шеренги блестящих лимузинов – под настороженными взглядами обступивших машины охранников. Видно было, что столпы криминалитета сделали свои выводы и вряд ли теперь оставят шикарные тачки без присмотра.
– Музычку врубим? – нейтрально спросил Михалыч.
– Валяй, – кивнул Воловиков.
Михалыч сунул наугад первую попавшуюся кассету. Даша не сразу узнала чуть хрипловатый женский голос:
– Говорите, я молчу!
Все припомните обиды,
и нахмуритесь для вида,
мою руку не допустите к плечу…
Говорите, говорите, я молчу…
Она даже вздрогнула, словно увидела привидение. Не сразу вспомнила, что ничего удивительного не случилось, – самое обычное дело в наш век с его видеокамерами, магнитофонами и прочей техникой…
Что-то, видимо, сообразив, Воловиков спросил:
– Лямкина?
– Маргарита Монро, – усмехнувшись одними губами, поправила Даша. – А голос все-таки богатый…
– Ага, – осторожно вставил реплику Михалыч. – Последний альбомчик, я только вчера вечером купил, не ставил еще. Теперь, выходит, самый последний… Жалко. Пела-то она хорошо.
– А я как-то и не интересовался, – признался Воловиков.
И стал внимательно слушать – так, будто это могло помочь, дать какой-то ключик.
– Говорите, я молчу!
Как уверенно вы лжете…
Что же, вы себя спасете.
Я одна по векселям плачу…
Говорите, говорите, я молчу!
Слева, на обочине, примостился мерседесовский автобус, знаменитый на весь Шантарск экипаж цвета спелой вишни, украшенный черным силуэтом рыси в белом круге. Из приоткрытых окошек валил сигаретный дымок – волкодавы полковника Бортко слегка расслабленно бдили, не случится ли какой разборки. Автобус приветственно мяукнул клаксоном, но Михалыч не ответил, выехал на асфальт и погнал под восемьдесят, бормоча:
– Хорошо им сидеть с пушками наперевес, когда мозгов не надо, а тут интеллектом шевели…
Он всю сознательную жизнь шевелил как раз баранкой, но давно уже привык причислять к уголовному розыску и себя – так давно, что не только он сам, но и все остальные как-то свыклись, и подобные тирады их уже не удивляли.
И посему Воловиков чисто машинально бросил:
– Ты на дорогу смотри, сыскарь, а то еще на чужую мину напоремся…
– Ну, не настолько уж у нас жутко, чтобы растяжку поперек шоссе крепили… – беззаботно отозвался Михалыч. – Снег сошел, махом долетим в лучшем виде.
…Накаркал, как выяснилось через четверть часа. Почти до самого конца они ехали без происшествий, но на проспекте Мира дорогу перегородила огромная толпа. Перегородила не им конкретно – к ним оказались обращены лишь спины. Центром притяжения служил бывший обком партии, помпезный домина сталинской постройки – где ныне, как заведено, обосновался всенародно избранный губернатор. Местный колорит, правда, заключался в том, что шантарский губернатор, в отличие от неисчислимого множества коллег по демократическому истеблишменту, в старые времена при обкоме КПСС не состоял, а был кандидатом экономических наук и умел говорить красиво. Последнее качество его и забросило в нынешнее кресло – и, похоже, лет пять назад электорату следовало бы крепенько подумать…
Картина для последних месяцев была самая обычная – повсюду самодельные бумажные плакатики с разнообразнейшими призывами, от жалостных просьб выдать, наконец, зарплату за последние полгода до кровожадных призывов к топору, кое-где реют алые знамена, несомненно, в непосредственной близости от них, как обычно, обретаются вождь шантарских коммунистов Мурчик и самый патриотический редактор Пищалко, подальше, под своими экзотическими эмблемами, расположились жириновцы и яблочники вкупе с лидерами вовсе уж микроскопических партиек. Промелькнул, вихляясь и жестикулируя на ходу, достославный Потылин, притча во языцех, недавно создавший аж из трех человек Партию Истинных Защитников Демократической Альтернативы, столь явный шиз, что даже грубые сержанты брезгливо обходили его сторонкой – пока не вцепился зубами в казенную дубинку…
Дело ясное: снова отчаявшийся демос пытался втолковать «кратии», что ему, демосу, совершенно нечего жрать, а разномастные партийцы моментально сбежались попечаловаться над оскорбленными и униженными (и попутно втолковать, что только голосование за их партию приведет к наступлению золотого века). Шантарский народ даже в горе оставался по-сибирски добрым – и оттого партийных вождишек никто не бил, ограничиваясь вялыми матерками…
Расставленные в превеликом множестве милиционеры особо не усердствовали и не нервничали. Заранее можно было предсказать, чем все кончится: еще с часок толпа будет выпускать пар, требуя, чтобы к ним вышел губернатор (давным-давно эвакуировавшийся через заднее крыльцо), потом появится какая-нибудь сытая шестерка в галстуке, попросит выбрать депутацию и кратенько изложить требования, еще через полчасика другая шестерка депутатов примет, похлопает по плечу, поскорбит вместе с ними и отправит восвояси…
– Пешком придется, а? – спросил Воловиков. – Так оно проще…
В самом деле, пешком им предстояло пройти метров двести, а машина, поверни она назад, из-за обилия в центре улочек с односторонним движением вертелась бы минут пять, прежде чем попала к крыльцу городского УВД.
Они с Дашей решительно вылезли, проигнорировав бурчанье Михалыча, двинулись через улицу. Никто не обратил на них внимания, благо оба были в штатском, только дерганая дамочка попыталась продать по мизерной цене коммунистическую газетку с классическим названием «Серп и молот». Однако Даша с печальным видом развела руками:
– Ну какие двести рублей, когда сто лет зарплату не платят…
И оба побыстрее юркнули на другую сторону. В общем-то, Даша не так уж и прибеднялась – порой и с милицейской зарплатой происходили печальные фортели…
На другой стороне, в непосредственной близости от милицейского автобуса, в четыре шеренги выстроились новички шантарской политической тусовки – «бело-зеленые», они же каппелевцы, игрушечные сепаратисты. Некий доцент, ничем особенно не прославившийся на ниве лесоведения, в прошлом году объявил себя потомком колчаковского ротмистра и по этой причине в самые краткие сроки произвел на свет очередное политическое движение – «Свободную Сибирь» – и даже ухитрился зарегистрировать дите, как положено.
