– И не показывали, товарищ полковник, и в курс дела не вводили, – ответил капитан Старогоров. – Мы ознакомились только с лазерной винтовкой, больше ничего не знаем.
– Значит, не успели еще; покажут после получения вводной. Тоже готовят, торопятся. Не думали, что испытывать придется в срочном порядке; как всегда, рассчитывали на «когда-нибудь», но с предупреждением за несколько месяцев. Пора ученым привыкать к порядку, если в нашей системе работают. Но сбоя быть не должно. Осталось только тематическую привязку выполнить. Как только программисты с художниками свое дело закончат, мне позвонят, и я вас отведу. А пока прошу присаживаться к картам. Будем рассказывать, что вам предстоит совершить. – Градовокин сделал рукой гостеприимный жест, приглашая каждого поискать для себя свободный стул, но сам садиться не стал. Он остановился за спиной членов группы и вытащил из кармана маленькую лазерную указку, проецирующую на карту красную точку. – Работать будете вот здесь. – Точка обрисовала на карте небольшой круг. – Место локализовано достаточно точно, поскольку ограничителями служат хребты, которые пересечь трудно.
– Дагестан, – взглянув на карту, сразу определил капитан Старогоров. – Знакомые места, хотя моя застава находится в стороне от района действий.
– Дагестан, – подтвердил старший лейтенант Радимов. – И мне там довелось побывать и повоевать. Но в этих местах я тоже не был.
– Именно Дагестан, с его сложной внутриполитической и внутрирелигиозной обстановкой, – согласился полковник Градовокин. – На настоящий момент самый сложный участок, потому что настоящий пожар там еще не вспыхнул, хотя существуют множественные очаги возгорания, и любые ошибочные действия могут стать катализатором, что приведет к мощному пожару.
– Мы общий язык с табасаранами[15] как-то находили, – заметил Старогоров. – Моя застава рядом с табасаранским селом стоит. Даже какое-то подобие дружбы получалось. Вот с аварцами, живущими чуть западнее, общаться трудно. Они намного хуже относятся к пограничникам, и всегда можно было ждать провокации с их стороны.
– Мы в основном с аварцами работали, – подхватил Радимов. – Но их в Дагестане больше всех, поэтому с ними и встречались чаще. Хотя это, мне кажется, совсем не говорит, что аварцы хуже всех к русским относятся.
– В данной операции работать будете с даргинцами, – сообщил полковник, выслушав офицеров. – У них отношение к русским, я бы сказал, пятьдесят на пятьдесят. А если учесть высокий уровень национальной гордости, именуемой в данной ситуации патриотизмом, к неприятностям следует быть готовыми в любой момент. Сюда же следует приплюсовать и высокий уровень фанатизма в вере, свойственный всем жителям горных районов. С этим вам предстоит столкнуться вплотную, поскольку вопросы вероисповедания в вашей операции играют главенствующую роль. Наверное, я говорю загадками, поэтому перейду к более конкретному. Итак... Пункт первый: источник информации. В большом горном селе, – точка лазерной указки нарисовала на карте маленький кружочек, обводящий условное обозначение горного села, – есть участковый милиционер. Зовут его Хасбулат Халидов. Хороший парень, хотя уже не парень, судя по личным данным, а вполне зрелый мужчина. Республиканское управление внутренних дел гарантировало нам его согласие на сотрудничество. Вам предстоит с ним обязательно встретиться, тогда и узнаете подробности. Значит, Хасбулат Халидов, капитан милиции, бывший младший сержант взвода разведки воздушно-десантных войск. Воевал в Афгане, имеет правительственные награды. В этой операции он – ваша основная помощь и единственный ваш информатор в селе. Номер его сотового телефона вы получите, но вам предстоит передать ему при встрече другие средства связи, более надежные и гарантированные от прослушивания. Но это все чисто техническая сторона вопроса. Мы пока знакомимся с общими положениями. Среди них можно отметить следующее: капитан милиции Хасбулат Халидов в селе пользуется уважением и авторитетом, и, несмотря на то, что в районе присутствуют вооруженные отряды боевиков, его они не трогают, хотя в других селах на представителей дагестанской милиции многократно совершались нападения. Ну, это вы, наверное, и так знаете...
– Разрешите, товарищ полковник, добавить? – вставил капитан Старогоров. – Даже не добавить, а обрисовать ситуацию в республике.
– Добавляй, если есть что сказать. Обрисовывай.
– Практика наблюдений за Дагестаном показывает, что в таких ситуациях основное значение имеет личность самого участкового милиционера. Я многократно сталкивался с материалами по нападению бандитов на посты милиции или на самих милиционеров, и в подавляющем большинстве случаев сотрудники дагестанской милиции сами провоцировали эти нападения своим поведением. У горцев стремление к лидерству в крови. Человек, нацепив милицейские погоны, чувствует себя властью, а получив в руки табельное оружие, еще и силой. Отсюда и перегибы в поведении – милиционер не всегда справедливо относится к своим односельчанам, желая утвердиться за их счет. Грубо говоря, нападения на милицию часто вызваны ее же произволом. Тех же милиционеров, что ведут себя порядочно, боевики уважают и знают, что убийство такого человека не одобрят мирные жители. Значит, если боевики его не трогают, можно сделать вывод, что капитан Халидов – порядочный человек.
– Будем надеяться, что это так, – согласился полковник. – Хотя посвящать его в свои планы и объяснять ему суть действий вы не должны. Он будет выполнять свою работу, вы – свою. А эффект от вашей работы будет действовать на Хасбулата Халидова точно так же, как и на его односельчан. Итак, капитан Халидов устно доложил в райотдел, что в селе начинается какая-то непонятная возня, причем религиозного плана, и туда одного за другим доставляют под охраной православных священников. Их держат под охраной в старом заброшенном доме уже давно умершего Газали Султанова. Рядом с этим домом еще четыре, и тоже незаселенные. Между пятью домами и селом, сразу под склоном горы, есть значительная площадь, на которой что-то планируется. По крайней мере, как доложил капитан Халидов, по просьбе одного из двух сельских имамов, некоего Гаджи-Магомеда Меджидова, бульдозерист делал планировку. Но участковый не думает, что имам Меджидов намерен провести на площадке футбольный матч между священниками и сельчанами. Более того, Халидов видел, как в дом, где содержатся священники, еще до их прибытия заносили два каких-то ящика зеленого цвета, и предполагает, что это взрывчатка. У органов республиканского МВД изначально было желание произвести захват села силами спецназа, но появились опасения, что при вводе спецназа в село священников просто взорвут. Дело передали в ведение ФСБ, а оттуда оно уже поступило к нам для проработки и использования ситуации в испытательных целях.
– По имаму Меджидову есть какие-нибудь данные? – спросил Радимов.
– Пока только то, что он, в отличие от второго имама села, последователя тариката, является ваххабитом. Ваххабизм – религия не запрещенная, и сам по себе не может вызывать подозрений. Но некоторые односельчане часто называют имама амиром, а это уже предполагает его причастность к боевикам. Однако данные не проверены. Велика вероятность, что так называют его вооруженные охранники, круглосуточно держащие под контролем его дом и мечеть.
– А что, на наличие вооруженных людей в селе участковый внимания не обращает? – спросила Ставрова.
– Тамара, это же Кавказ... – невозмутимо заметил Радимов. – Там мужчина не будет чувствовать себя мужчиной, если у него нет автомата. В любое село можно войти – и разоружай. Только это бесполезно, через день вооружатся снова.
– И в таком месте нам работать... – вздохнула Тамара, смиряясь со своей участью.
– Именно вам и работать, – подтвердил полковник Градовокин. – А нам – подготовить вас...
Тучи по осени даже на Кавказе бывают по-настоящему густыми и тяжелыми.
– Как думаешь, дождя не будет? – поглядывая на небо, спросил имам Меджидов следовавшего за ним охранника Вали Гаджиева.
Вали перебросил ремень автомата с одного плеча на другое. Он был низкорослым и худеньким, и автомат всегда оттягивал ему покатые плечи, на которых и одежда-то с трудом держалась. Гаджи-Магомед давно заметил, что у Вали, кажется, даже вошло в привычку с плеча на плечо автомат перебрасывать. Впрочем, несмотря на отсутствие крепкой физики, Вали был, наверное, лучшим стрелком в джамаате Меджидова. Очередями не стрелял, чтобы патроны попусту не тратить, а его одиночные выстрелы следовали так быстро один за другим, что казалось, будто действительно стреляют очередями из автомата с пониженной скорострельностью. Правда, с пистолетом Вали не дружил, стрелял из него плохо, но это не умаляло его достоинств бойца, потому что пистолет носится на поясе скорее для красоты, и пользуются им крайне редко; а вот без автомата в бою не обойдешься.
