– Слушай, Лана! – Андрей вспылил неожиданно, даже для самого себя. – Ты классная деваха, что и говорить, – сама знаешь! Только ты ошиблась, когда подумала, что любой мужик немедленно достанет свой «агрегат» только при одном лишь о нем упоминании. Пусть даже и такой конфеткой, как ты. Я тебя не хочу! По крайней мере, сейчас...
– Ну и дурак! – Вот теперь она обиделась по-настоящему. – Даже не догадываешься, что теряешь!
– Ланка! А давай, я тебе помогу, раз твой кавалер отказывает! – попробовал судьбу Сергей.
– Сережа, мы же с тобой это уже обсуждали! Ты хороший мальчик, хозяин бизнеса, но... Я тебе не дам! И ты знаешь почему.
– Но я же не виноват, что служил поваром! Повара тоже мужчины! И многие, кстати сказать, от них тащатся, от поваров-то!
– Но не я! Остынь, Серый, знаешь ведь, что ничего не выйдет, ну не дам я тебе!
– Ладно, ребята, – вмешался в перепалку Андрей. – Не ссорьтесь. Не стоит оно того! Вы же друзья!
«Барменские души» как-то одновременно замолкли и уставились на Филина, слушая его тираду.
– ...А друзья друг друга не трахают – это же как самого себя...
Повисла недолгая пауза – ребята переваривали сказанное Андреем.
– Во завернул-то, а! Сам-то понял, что сказал? – тихо проговорила Лана.
– Наверное... – ответил за Филина Сергей. – И... Скорее всего он именно так и живет... Кошка, слушай, неужели такие есть еще, а? Он же не рисуется – он так думает! И самое уникальное то, что он в это верит!!! В дружбу мужика с бабой без постели! Его же людям за деньги показывать можно как реликт пуританства!.. Андрюха, ты не инопланетянин? Ты откуда к нам выпал?
– Из армии, – тихо ответил Андрей, пристально посмотрев на девушку. – Из настоящей русской армии... Где офицерские честь и слово весили порой больше, чем жизнь...
– Полный пиздец! – Серега смотрел на Филина каким-то странным взглядом. – Пьет, как конь, и не пьянеет, валяет воровских бугров и не боится последствий!..
– Хочет трахаться! – подхватила Лана. – Но не клюет на «клеящую» его красивую девушку, потому что не хочет изменять жене-поблядушке! Не боится, заметь, а именно не хочет!
Андрей резко вскинул голову, желая жестко урезонить, наконец, девушку, но тут же и остыл:
– А с чего это ты взяла, что я трахаться хочу?
– А ты на штаны свои посмотри! – Она попросту ткнула пальцем. – Это даже слепому за десять метров видно!
Андрей только сейчас ощутил мощнейший железобетонный «столбняк» и тяжесть в низу живота.
«Вот же блядская природа! – подумал Андрей, заливаясь густой краской стыда. – И ни хрена сделать нельзя – вот что обидно!»
Это было самой большой и страшной тайной Филина, которую он скрывал ото всех всю свою жизнь. Она, эта «тайна за семью печатями», была большим табу для всех абсолютно!..
А все было просто.
После очередного неслабого стресса, когда все эмоции на пределе, ему, Филину, нужна была женщина. Для того самого... До боли в животе и мошонке... И все это проходило, когда ему удавалось до женщины добраться. В смысле не «столбняк» проходил, здесь-то как раз все было в полном порядке, проходили боли и нервное напряжение... Видимо, жили в его организме дикие гормоны древних викингов-завоевателей (кто там это знать может?), захватывавших в яростном напоре страны и насиловавших женщин рядом с еще не остывшими трупами их мужей... Он всегда стыдился этого, потому и скрывал...
– ...Ко всему этому набору еще и стыдится своей природы! Уникум!!!
Она прикоснулась кончиками пальцев к успевшей за день стать колючей щеке Андрея, но тот резко дернул головой.
– Не буду я к тебе больше приставать, не переживай. – Теперь она погладила его щеку ладонью. – Просто хочется дотронуться до мужчины, выпавшего к нам из времени Пьера Безухова и Натки Ростовой... Может, и не доведется никогда больше...
– Точно! – Сергей вдруг хлопнул себя по лбу. – Ай, молодца, Кошка, ай молодца! А я-то все голову ломаю, кого он мне напоминает! Вояка без страха и упрека и джентльмен – гусар, он и есть гусар!
– Ребята, а знаете, что сейчас ответила бы вам Фаина Раневская? – улыбнулся Андрей.
– ?
– Пионеры, идите в жопу!
...Синее море и голубое небо уже давно потемнели, сгустились, слившись в единую черную массу, и только яркие и какие-то по-особенному крупные звезды давали смутное представление о том, что и где находится на самом деле... Да еще белые буруны, если хорошо присмотреться, свесившись головой вниз через перила ограждения, в кильватерной струе трамвайчика намекали своим тихим плеском на то, что вокруг море... И ветерок. Легкий ночной бриз своим довольно свежим дыханием напоминал о том, что до лета все же еще далековато, хоть и приближался «Шостакович» к Босфору и теплым водам Мраморного и, дальше, Средиземного моря... Ночная морская романтика! Вот и повыносили пассажиры свои тела на уютные палубы. А затем, насладившись ею, потянулись в кают-компанию, где вовсю старался какой-то черняво-кудрявый «тамадун»-затейник, с пеной у рта нахваливая выбор «временных жителей» трамвайчика, обративших свои пути в сторону земли обетованной, а не, скажем, в Германию, Штаты или, того хуже, к «кенгурятникам»... Андрей вполуха слушал его тирады и чему-то грустно улыбался. Так, чтобы никто не видел его горького сарказма...
31 декабря 2004 г. 11.00...
Канун Нового года
...«Ну что? закончился год? – Филин сидел за клавиатурой своего компьютера и вглядывался в мерцающий экран монитора, словно надеялся разглядеть в его глубинах свое будущее. – И какой он был для тебя, Капитан? Високосный-то?»
Андрей задумался на долгих двадцать минут, вспоминая.
«А что? Грех жаловаться! В Одессу сумел вырваться! Семь лет не был!.. Встретил и... кажется, полюбил Котенка. Я ее так назвал сам – Иришка. Ирина Бокова... Я тогда, в летней Одессе, помнится, сказал, хорошо, мол, что не Набокова. Мы тогда, оба изнемогая от бешеного желания, оформляли документы в гостиницу „Пассаж“, чтобы провести вместе свою самую первую ночь... Всего-то неделю были вместе... А вот зацепило!.. Крепко! Знают эти бабы, наверное, что-то такое про жизнь, чего нам, кобелям, не дано... Ну, да!!! Москвичка коренная, родни, знакомых немерено. Две квартиры... В Москве!.. А ведь фигня все это. Не нужно этого ничего! Ми-шу-ра!!! Я в родной Одессе жить хочу! И в ней начать встречать зрелость, а потом и старость, и... ее, костлявую... Филин родился в этом благословенном богом городе и крылья свои сложит в нем, хоть и пометало его по миру, не дай бог каждому... И Котенка из Московии сюда перетащу... (Эта история – совершенно другой роман... Иришка, кстати, придумала, наверняка и сама-то не поняла этого, совершенно новый жанр – SMS-роман!!! Это что-то совершенно непостижимое человеческим умом! Мы даже трахаемся виртуально... Полный дурдом!.. Но! Этот роман я все же напишу!..) Мечты-мечты... Ну и самое главное! Я наконец-то еду! Еду в Одессу, домой! Все! Домой!!!»
Андрей перекрестился в третий раз.
«Да... Пришел наконец-то к этому. И слава господу! А малыши мои... Ну, что... Машенька прожила в Израиле уже почти 10 лет, выросла здесь, даже по-русски уже не чисто говорит – настоящий израильский ребенок. Для нее Родина – Израиль. А Одесса... Для нее мама останется всего лишь местом рождения, и не более того. А жаль! Хотя... Если она все же решит (она у меня девушка уже, со своими мыслями и пониманием жизни, да и характером!) приехать ко мне, то... Этот день станет настоящим праздником для моей души!!! А Максимушка... Вот его-то я заберу! Сын! Мой, родной и любимый. Но и не это даже самое главное! Он мой! По характеру! И ведь, если подумать, ему всего-то два года от роду, а уже имеет его, свой характер! Маленький свинтус! Ах, как же мне тяжело от него уезжать! Он, поросенок, все отлично знает и понимает! Когда прихожу к нему, он тут же объявляет всем: „Это моя папа!“ И тут же без перехода уже ко мне: „Люцьки!“ – и на руки лезет! Он уже начал говорить! Правда, пока в основном щебечет на каком-то только ему понятном языке, но когда я с ним гуляю, он очень требовательно заявляет: „Моле, там!“ – и тянет за палец в сторону моря. Вот он где, настоящий одессит, хоть и родился здесь, в Израиле!.. Боже! Помоги мне в трудах моих тяжких! Сделай так, чтобы мое сердце не разорвалось от боли и тоски! Дай мне сил, Господи! Сделай так, чтобы не опустились руки мои, ведь мне в моей жизни еще нужно поднять и поставить на ноги моих любимых малышей! Молю тебя, Господи, о милости твоей, на тебя уповаю! Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, яви нам милость свою и благодать! Ныне, и присно, и во веки веков! Аминь!»...
Филин перекрестился на строгий святой лик и прочитал эту свою, пусть и неправильную, но такую искреннюю молитву. И если бы сейчас кто-нибудь услышал эту молитву, то наверняка понял бы, что это идет откуда-то изнутри, из самой глубины. Да и не молитвой это было скорее всего, а криком, сумасшедшим воплем о помощи из потрепанной, но такой тонкой и ранимой души Андрея...
