же, схватил чужую кружку и полез в раковину, набирать под краном воды, чтобы напиться.
— Не понял… — Прозвучал вдруг недовольный голос рыжего.
Я, смотревший до этого в окошко, потом глянул на рыжего Генку.
— Че за херня? — Продолжал он. — Кто мою гречку спер?
— Гена, — услышал я тихий голос здоровяка Игоря. — А вон.
Бросив на гопников взгляд, я увидел, как Игорь, опершись задницей о тумбу умывальника, скрестил руки на груди. Мясуховский смотрел хмуро, настороженно. Рыжий Гена поднялся от холодильника, закрыл дверцу.
Оба парня переглянулись.
— Извиняй, братан, — вдруг заговорил Гена вежливо, но с характерной для братвы интонацией, — разреши поинтересоваться, а? Ты под кем ходишь?
Знал я, что в те времена у Мясуховских терки были с пацанами из Черемушек. Делили они несколько автосервисов, расположенных на границе промзоны. Ну и, вроде как поделили. Теперь между бандами воцарился хрупкий мир, который ни те ни другие, не спешили нарушать.
— А ты как думаешь? — Спросил я уклончиво, а потом еще добавил: — Только недавно наши с вашими помирились, поделили мастеров с промзоны. Не уж-то хотите, чтобы все похерилось по пустякам?
Пацаны, хмурые как палена, переглянулись. Один приблизился, что-то шепнул другому.
— Ты с Черемушек, что ли? — спросил рыжий.
Я не подтвердил, но и не опроверг. Только хитро хмыкнул, многозначительно посмотрел на пацанов. Те замялись.
— Ясно, — кивнул Гена.
— Ну, — Игорь тоже выпрямился, но рук с груди не снял. — Тут конфликт у нас назревает. Хотелось бы его так, без левых движений порешать. По-человечески.
Приняли меня за одного из братков. Что ж, помню я, что в молодости не раз и не два путали меня с бандитом. Еще бы: крепкий, хорошо сложен, лицо серьезное, взгляд тяжелый. Видели они во мне, по большей части человека, кто на свою силу полагается, кто принадлежит к бандитской стае. И иной раз я этим успешно пользовался.
Не сказав ни слова, я кинул на рыжего такой свинцовый взгляд, что парень даже разнервничался. Зрачки его голубых глаз растерянно забегали. Отвернул он своего дружка к стенке и стал с ним шептаться обо мне.
— Нехорошо у людей без спросу брать, — проговорил я.
— Что брать? — Испуганно глянул на меня рыжий гопник.
— Глянь в мусорном ведре. Что там лежит? — Спросил я.
Парни растерянно переглянулись. В нерешительности рыжий посмотрел на меня.
— Че, западло в мусорку заглядывать? — Продолжил я поддавливать. — А чужие консервы брать не западло?
— Да мы думали, — стал оправдываться Рыжий. — Думали, что они не твои, а кого-то из этих…
— Из чмошников, — пришел ему на помощь здоровый Игорь. — Если бы мы знали, что не лох их какой туда положил, а нормальный человек, то и не тронули бы.
— Ну вы тронули, — вздохнул я. — И че делать теперь будем? Как порешаем вопрос?
— Ну… У меня тут есть лавэ, — проговорил гопник и сунул руку в карман.
Наружу он извлек какие-то копейки, рубли, и несколько железных монет номиналом по сто рублей.
— Мало, — покачал я головой. — Вы, пацаны, не меньше чем на полторы тыщи консервов у меня нажрали.
— Да ты че, брат⁈ — Стал возмущаться здоровяк. — Тушенка щас по тыща сто, а там…
Он очень быстро утих под моим взглядом.
— Значит так, — я положил ложку и вилку. Откинулся на спинку стула. — На первый раз прощаю. Знаю я ваших, Мясуховских. И не понравится Горелому, если Мясуховские с моими пацанами снова закусятся. Живите пока. Но ты, — я кинул на Игоря. — Вали с хаты по добру поздорову.
Пацаны снова переглянулись.
— А че я? — Удивился Игорь.
— Жрете вы вдвоем сильно много. Пошли вон.
Пацаны снова переглянулись.
— Мы так-то хотели пожрать чего-нибудь. — Сказал Игорь необычно обиженно для гопников.
— Потом пожрешь. Когда другана своего проводишь на выход.
Пацаны, привыкшие к жесткой иерархии внутри банды, не решились идти в контры с незнакомым, как они думали, бандосом. Мало ли что? Когда оба ушли из кухни, я снова отвернулся к окну. Сдержанно засмеялся своему поступку.
Времени уже было начало одиннадцатого. Поужинав, я почти сразу пошел в свою комнату, нашел там несколько тысяч рублями и пятьдесят долларов валюты. М-да, негусто у меня было денег. Нужно поправлять ситуацию.
После, я сразу направился к хозяйке, чтобы позвонить, ну и заранее заплатить за комнату. Вот только заплатить за следующий месяц мне наверняка не хватит. Ну ничего, как-нибудь заработаю.
Пересекая общую прихожую, я снова встретился со здоровяком Игорем. Он вышел из комнаты с большой клетчатой сумкой на плече. Игорь посмотрел на меня хмуро и немного недоверчиво, но пошел к выходу, открыл дверь каким-то ключом.
— Э-э, стой-ка, — позвал я его, пока тот не ушел.
— Чего? — Обернулся он.
— Чей ключ?
— Мой. Гена дал.
— А ну, — я подошел, протянул руку. — Дай.
— Это мой.
— Игорь, — глянул я на него очень холодно. — Ты давай, не доводи до греха. Горелый тебе за это спасибо не скажет. Ты ж знаешь, что у Мясуховских с нами мир шаткий.
Глаза молодого гопника расширились в кратком удивлении, но он быстро задавил в себе эту эмоцию.
— Красавчик, Игорь, — хлопнул я его по плечу, ну давай, иди уже. И языком сильно не болтай, кого тут встретил. Бывай.
Молодых гопников за нос водить было легко. При всему моему отрицательному отношению к понятиям было в них и кое-что положительное: случалось так, что они заставляли людей, даже не самых хороших, вести себя удобоваримо. Все потому, что за любой косяк могли с тебя строго спросить.
Проводив здоровяка, я пошел к владелице квартиры.
— Валерия Павловна, можно вас? — Я постучался в закрытую дверь, прислушался, не звучат ли за ней шаги.
— Кто там? — Послышалось за дверью. А потом по полу ритмично зашарколо.
— Витя. Витя Летов.
Валерия Павловна пощелкала замками, выглянула из комнаты.
— Чего ты так поздно-то? Что-то хотел?
— Квартплату отдать, — я пожал плечами.
— А че щас? Еще три дня же.
— А я заранее, чтобы потом не переживать. Только напомните мне, сколько я вам должен?
