Кому это стало интересно, что он поделывает в городе?
Местной полиции? Не исключал он и эту идею. При таком наплыве гостей из-за восточных границ, одна из структур местной полиции вполне могла обзавестись агентами с рязанским акцентом и «вести» его сразу из аэропорта. Но вернее другое. Кое-кто еще в Москве знал, зачем он отправился в Цюрих.
Впрочем, если за ним так тщательно следят, значит, про «забытый» чемодан они не знают. Тем временем юрист, он же по совместительству президент только что учрежденной фирмы, начал работу…
Пока можно и потерпеть незваных спутников.
Но… Обменявшись короткими репликами, те вдруг двинулись к нему.
Это не влезало ни в какие рамки. Расстояние и так казалось предельным.
Наконец-то Сынок забеспокоился.
Немного торопливее, чем хотелось бы, он пошел вперед. Но два парня не отставали, более того, расстояние сократилось.
Стараясь не паниковать, Сынок зашел в табачную лавку и, долго выбирая, купил сигару. Попросил продавца отрезать кончик свернутых табачных листьев и закурил, удовлетворенно кивнув. Лениво оглянулся, посмотрел сквозь витринное стекло.
Улица была пуста. Она всегда пустынна в будни.
Когда Сынок вышел наружу, не пройдя и нескольких шагов, он не выдержал и посмотрел назад.
Те же два типа с сосредоточенными лицами показались из дверей соседнего магазина.
Почти бегом Сынок двинулся вверх по улочке. Мостовая превратилась в лестницу, он взбирался по ней, и хотя натренированное дыхание оставалось ровным, Сынок дважды споткнулся о ступеньки.
Наконец, наверху. Площадка, усыпанная гравийной крошкой. Слева — сборные павильоны, хлопающие на ветру красными полотнищами. В центре — круглый фонтанчик со стелой, на вершине которой — бронзовая фигурка женщины в латах. А впереди — парапет, отделяющий площадку от обрыва, и где-то внизу течет река, а на другом берегу продолжается город, посреди которого торчит двуглавый собор. Две башни с закругленными куполами очень напоминали столовый прибор, в который насыпают перец и соль, но только гигантских размеров.
Дальше пути не было.
Сынок обернулся к преследователям. Губы его сложились в улыбку, если только может улыбаться загнанный хищник.
— Осматриваете достопримечательности? — приветливо спросил он, двинувшись навстречу загонщикам.
— Не понимай… — сообщил один из загонщиков, чем-то неуловимо похожий на гоблина. — Русский говорить…
— Э, да мы же вместе, в самолете…
— Но шпрехен, — подтвердил другой и одновременно вскинул вверх руку, словно в нацистском приветствии.
Он находился достаточно далеко, чтобы Сынок мог перехватить его за запястье.
Из зажатого в кулаке баллончика брызнула молочного цвета струя.
Или Сынку только так показалось?
Потому что свет начал меркнуть, а воздух перестал поступать в легкие, будто в горло мгновенно забили затычку. Продолжая вдыхать клубы нервно-паралитического газа, Сынок упал сначала на колени, попытался дотянуться до противника, и в результате рухнул ничком.
— Держи, держи ему голову! — приказал рыжеволосый любитель лыжных курортов. — Крепче держи…
Примерившись, он нанес несколько сокрушительных ударов. Руку он предварительно обмотал платком, чтобы не повредить костяшки пальцев.
— Достаточно, — решил, невольно любуясь качественно сделанной работой.
Под его ударами лицо человека превратилось в уродливую гуттаперчевую маску.
Гоблину нравилось калечить мужчин. Он считал это своим призванием.
— Может, лучше его — сразу, — и напарник изобразил руками, будто ломает шейные позвонки.
— Делай работу, как полагается, — одернул его «Гоблин». — Сказано, убрать только после того, как опознают. А теперь… — он обшарил бесчувственное тело, вытащил все документы, бумажник, и даже зажигалку, а взамен положил другие аксессуары, специально припасенные для этого случая. — отправим клиента в полет, — и он недвусмысленно посмотрел в сторону парапета, нависавшего над набережной.
Суетливо они подхватили мужчину с двух сторон под мышки, и продолжая торопиться, сбросили тело вниз. …Изуродованный человек упал аккурат на проезжую часть, под колеса машин, но старенький «мерседес», управляемый студентом, резко затормозил, ударившись при этом правым бампером о дорожное ограждение.
АЛЬВ (гном) — И ЕГО ГОРШОЧЕК С ЗОЛОТОМ
Изо дня в день пассажиры авиарейсов забывают свой багаж. Мелкий служащий аэропорта привык ничему не удивляться. Ни гигантским фаллосам, вырезанным из эбенового дерева лет сто назад африканским колдуном, ни злобным демонам инков из нефрита тысячелетней давности, ни шиншилловым палантинам, а то и скрипкам итальянских корифеев. Он знал, что люди, провозящие контрабанду, начинают нервничать, когда получают свой багаж, и потому иногда не выдерживают и предпочитают смыться из аэропорта, забыв о потерянном.
Впрочем, особенно в сезон, большинство утерянных вещей составляют баулы со спортивным снаряжением не в меру развеселившимися во время атлантического перелета гостями горнолыжных курортов.
Мелкий служащий отвык удивляться. Он бы и бровью не повел, если бы из чемодана вдруг вылезла анаконда. Впрочем, вещи предварительно проверялись на наличие взрывчатки, наркотиков и иной экзотики.
— Похоже, битком набит книгами, — сообщил коллега, ставя перед ним громадный черный кейс с окантовкой из серебристого металла. — Какой-нибудь яйцеголовый.
— Лавры Эйнштейна не дают покоя, — пошутил чиновник. — Но не каждый еврей, попав в Цюрих, открывает теорию относительности.
Немного повозившись с секретными замками, чтобы не повредить их, чиновник распахнул крышку чемодана.
Он отвык удивляться. Тем более его мучила изжога от грюэрского сыра, съеденного за завтраком.
Чемодан был набит пачками со стодолларовыми купюрами.
Чиновник схватился за грудь в том месте, где должно находиться сердце, и медленно сполз на пол.
Вызванный отряд полиции прибыл через несколько минут и оцепил склад. Следом прибыл банковский служащий со счетной и упаковочной машинкой. Через несколько часов он сообщил работнику местной прокуратуры: — …миллион сто две тысячи триста долларов USA.
И для наглядности начертил в воздухе перечеркнутую змеюку:
$
Служащий склада, заменивший упавшего в обморок чиновника, больше всего был поражен не тем, что в чемодане было столько долларов. Его удивило другое — пачки банкнот были перетянуты резиновыми колечками, нарезанными из презерватива.
После того, как деньги были пересчитаны и заново упакованы, их перевезли в городской банк и поместили на депозитарий.
— Вы назвали имя моего давнего приятеля, только поэтому я согласился с вами встретиться… — произнес Голландец, раскуривая пенковую трубку с янтарным мундштуком. — Надеюсь, у него все в порядке?
В отблесках искр, вырывавшихся из белого чубука, он был похож на героя бессметного произведения Гете, если, конечно, тогда носили такие ухоженные бородки.
Он облокотился на фигурную ограду, внутри которой на четырех столбах был подвешен гроб с останками французского генерала, пожертвовавшего большие деньги городу Женева. За что и упокоился в центре города с прекрасным видом на озеро и фонтан.
Кстати, фонтан не бил.
— А где фонтан? — поинтересовался его собеседник. — Я думал, для Женевы он такой же обязательный, как статуя Свободы для Нью-Йорка или Эйфелева башня…
— Очень дорого, — вежливо сообщил Голландец. — Отключают на ночь.
— Я работал стриптизером в лучших клубах России. — смущенно сообщил собеседник.
— О, Россия. Коммунисты, медведи, водка, мафия…
— Меня зовут «Мистер Бронежилет».
— О… — сказал Голландец, выпустив облако дыма, пахнущего бергамотом. — О…
— Потому что я такой крутой, — пояснил стриптизер. — Я там — самый лучший.
— В моей стране с пониманием относятся к людям с нетрадиционной ориентацией, — только и сказал Голландец.
— С ориентацией у меня все в порядке, но нужна работа. — пояснил «Мистер..».
— О… — в очередной раз произнес Голландец, приминая серебряной «штуковиной» тлеющий табак. — Я не понимаю. I don't understand.
— Я готов на любую работу. У меня всего десять франков в кармане.
— Я хочу в туалет, — сказал Голландец. — Пи-пи. Тут неподалеку, на автобусной остановке есть общественный туалет.
«Неужели он хочет натурой?» — вздохнул про себя стриптизер.
Светильники в туалете были голубого цвета. Вдвоем они протиснулись в вонючую кабинку, а пахло здесь все равно что на Киевском вокзале, и Голландец деловито ощупал его с головы до ног. В какой-то момент «Мистер…» решил, что неплохо бы вышибить Голландцу зубы. Согнутым локтем, раскрутив корпус в талии. Но Голландец дальше рук не пошел, и, закончив обыскивать, выпрямился и улыбнулся:
