Это друг настоящий…
А друзьями они стали еще в первую войну, когда воевали на разных сторонах и должны были бы друг друга ненавидеть, но ненависти не получилось. Ненависть вообще удел слабых, а они оба были сильными. Джабраил Артаганов, когда все началось, в Москве служил, был старшим лейтенантом, но, несмотря на призыв Джохара Дудаева ко всем разбросанным по пределам бывшего Советского Союза этническим чеченцам к возвращению на родину, не вернулся, потому что по службе своей знал, что представляет собой фигура нового чеченского лидера. Знал, кто и для чего толкал генерала на родину с «волчьим»[5] знаменем в руках. Дудаев своими речами не зажег Джабраила, даже искры не пробудил.
Времена тогда были смутные, как пасмурное небо, все чего-то ждали, на что-то надеялись, хотя и не понимали, в какую сторону двигаться, – хотели прояснения. Тогда и появился Джохар, представился героем, почти таким, как Шамиль, и показалось, что именно он знает, куда людей вести, какова конечная точка этого пути. Актемар поверил Дудаеву сразу и безоговорочно, хотя раньше и не слышал о таком генерале. Раньше про него вообще никто не слышал, кроме военных летчиков, что служили под его командованием. А тут и по центральному телевидению Джохара Дудаева стали без конца показывать. Это уже потом, после знакомства с Джабраилом, Актемар узнал, что поднятие авторитета Дудаева – целенаправленная акция российского Правительства. Тогдашние правители России имели в своем штате хороших психологов-аналитиков, которые точно выполняли заказ. Сначала вроде бы начали поднимать авторитет Хазбулатова, потом посчитали его не той фигурой, что способна повести за собой народ туда, куда правителям хотелось завести чеченцев и всю Чечню. Хазбулатов честолюбием тоже отличался, но обладал им не в такой степени, как Дудаев, не обладал решительностью и способностью к принятию кардинальных решений. Да и поумнее Джохара он был, тоже понимал, чем это все может кончиться. Правителям России нужна была маленькая победоносная война. Во-первых, чтобы отмыть большие деньги; во-вторых, чтобы дополнительно за счет армии нажиться; в-третьих, чтобы отвлечь народ от собственного бедственного положения и иметь возможность списать общие беды и нищету на эту самую войну. Тогдашний министр обороны, превратившийся в полководца из простого командира десантной дивизии, как оказалось, не только полководческими талантами не обладал, но даже малейшим организационным даром. И война из маленькой победоносной превратилась в позорно проигранную. Но это было потом. А в грязном и слякотном кавказском декабре никто об этом не знал…
* * *
В тот день снег шел вперемежку с дождем и так размыл грунтовую дорогу, что, замедляя движение колонны, лишал федеральные войска возможности оперативного маневра. Было бы побольше сил, джамаат Актемара Дошлукаева даже эту колонну атаковал бы без страха. Такое было у бойцов и у самого эмира воодушевление и подъем после нескольких небольших, но эффективных побед, одержанных в последнее время над отдельными подразделениями. Но Актемар хорошо знал, что впечатление о невозможности маневра обманчивое, танки в действительности таких преград, как грязная дорога, не признают в принципе, и если сейчас атаковать танковую колонну, если даже поджечь один или два танка, то остальные развернутся во фронт за какие-то мгновения и просто растопчут узкую полосу лесонасаждений, обычно называемой «зеленкой», хотя такое название подходило для этой полосы исключительно летом, когда она в самом деле зеленая и способна укрыть и спрятать. А вместе с «зеленкой» растопчут и размажут по грязи и всех бойцов джамаата, потому что какой-то крутизны, камней и скал, за которые можно перебежать, чтобы укрыться, рядом не было. До ближайших скал, где укрывалась бо́льшая часть отряда и машина, пятиместный военный «уазик», недавно захваченный в качестве трофея, было больше пяти километров. Да и рейд этот был просто разведывательным, и Дошлукаев не взял с собой ни одного «РПГ-7», ограничившись тремя разовыми гранатометами «Муха», выстрел из которых может причинить танку единственный вред – сорвать антенну…
В середине колонны шел тентированный грузовик с солдатами. Вот для грузовика и «Муха» страшна, не говоря уже о тех, кто в кузове сидел. Обычно один грузовик перевозит взвод солдат. Трех выстрелов «Мухи» хватит, чтобы «накрыть» весь взвод, а остатки можно спокойно расстрелять из автоматов и пулеметов. Но и в случае обстрела грузовика танки тут же совершат маневр. Развернутся и проутюжат всю «зеленку».
Перед замыкающим колонну танком ехал «уазик». Тоже добыча для «Мухи». И тоже приходилось его пропускать из чувства самосохранения. Так бы и ушла вся колонна, не вздумай кто-то, сидевший в кабине рядом с водителем грузовика, отдать нелепый приказ. Грузовик вполне сносно ехал по танковому следу. Умятый чернозем не был липким, потому что гусеницами многих танков выжали из него воду. А грузовик начал обгон ближайшего танка. И тут же застрял в грязи. Машина была мощной, а солдат-водитель, как видел Актемар по его действиям, неопытным. Вместо того чтобы плавно, враскачку, выбраться из ямы, он начал газовать и закопался в эту самую яму чуть ли не по ось. Танки шли мимо. Но рядом с грузовиком остановился «уазик». Какой-то офицер открыл дверцу переднего пассажирского сиденья, высунулся и начал разговор с пассажиром в кабине грузовика. Причем «уазик» стоял с левой стороны, и разговаривали офицеры через водителя, который прекратил газовать, чтобы не мешать разговору офицеров. В это время из кузова выпрыгнули пятеро солдат, выбросили какие-то доски, стали под колеса подкладывать. Офицер из «уазика» проследил взглядом за работой, подсказал что-то, посмотрел на замыкающий колонну танк, который «уазик» только что обогнал, вышел из машины и стал показывать рукой совсем не в том направлении, в котором двигалась танковая колонна.
Актемар понял, что офицер объясняет, куда грузовику ехать после перекрестка, что располагался всего в паре километров. После этого он забрался в свою машину, постучал сапогом о сапог, стряхивая грязь, и «уазик» двинулся догонять танки, которые были еще совсем недалеко.
– А эти – наши клиенты, – сказал Актемар, кивая на грузовик.
– Главное, чтобы они раньше времени из грязи не выбрались, – поддержал командира снайпер Эльджарка, не отрывая взгляда от прицела своей винтовки. Тогда у Эльджарки еще не было «Винтореза», но он и с «СВД» неплохо общался. – Эмир, а офицер-то в кабине…
– Что? – спросил Актемар.
– Он ведь не в полевой форме… Просветы на погонах голубые. Летчик, что ли?
– Что здесь летчику делать? – Актемар поднял к глазам бинокль. – Точно… Голубые просветы… Или, я бы сказал, ярко-синие… Буду рад познакомиться со старшим лейтенантом Федеральной службы безопасности… Что там наши танки?
– Уже за поворотом.
– Значит, будем знакомиться. Танки не услышат… Офицера брать живым… Эльджарка! Если выберутся, сразу оставь их без водителя. Берем только офицера. Остальные нам даром не нужны…
Это была не случайно прозвучавшая фраза, потому что многие полевые командиры развернули настоящую охоту за пленными, чтобы впоследствии получить за них выкуп. Когда больше заработать нечем, многим такой заработок казался спасением от нищеты. Эмир Дошлукаев своим бойцам категорически запретил заниматься похищением людей, считая подобные действия недостойными тех целей, к которым призывал свой народ Джохар, хотя предложения подобные от бойцов поступали.
У Актемара тогда был большой отряд, и люди в нем разные. Это потом, уже во вторую войну, когда все пошло совсем не так, когда противник был уже совсем другим и другие офицеры вели солдат в бой, вокруг эмира собрались только надежные бойцы.
Грузовик все никак не мог выбраться из грязи. Водитель газовал, колеса скользили по доскам, не цепляясь за них. Солдаты стали толкать машину. Наконец кто-то подсказал водителю (должно быть, офицер в кабине), что выбираться следует враскачку; машину стали раскачивать, но Актемару уже надоело наблюдать за этим.
– Эльджарка – водитель твой, – сказал он снайперу и добавил для других: – Солдат «Мухе» скормите…
В кузове других солдат, кроме тех, что машину толкали, не было. Иначе они тоже помогали бы. Выстрел «СВД» и выстрел «Мухи» прозвучали один за другим. И все на этом закончилось. Только офицер ФСБ, невысокого роста, щуплый, с пистолетом в руке, выскочил из машины прямо в грязь, неуклюже поскользнулся, потерял равновесие и вынужден был обеими руками опереться о землю. И руки тоже грязью испачкать. Пистолет, который он из рук не выпустил, вообще превратился в ком земли. Со стороны это было смешно. И Актемар первым вышел из «зеленки». За ним и остальные бойцы. Стволы автоматов молча и с откровенной угрозой смотрели на старшего лейтенанта…
А офицер смотрел на приближение бойцов джамаата, но бежать не пытался. В самообладании ему отказать было трудно. И взгляд был спокойно-презрительным. Он казался трезво оценивающим свое положение человеком.
