Факхатуллин снял и почти отжал свой новенький, пропитанный потом спортивный костюм. В полевой камуфлированной форме он смотрелся лучше и уже не выглядел новичком. Но и полевая форма у него была неприлично чистой и выглаженной. Но на «полосе разведчика» Факхатуллин чистую форму не пожалел, ползал, бегал, прыгал, взбирался на стену, рвал штаны колючей проволокой, под которой следовало проползать, но скоро уже и штаны рвать перестал, поскольку быстро сообразил, что высоко поднятый зад при переползании является отличной мишенью для любого бандитского снайпера, коллеги старшего прапорщика. Две пары снайперов, которых Факхатуллин первоначально намеревался готовить отдельно от взвода, с занятиями справлялись неплохо. Видимо, раньше многократно преодолевали «полосу разведчика».
Сам старший лейтенант «полосу разведчика» преодолевать не пытался, и старший прапорщик уже не задавал командиру взвода вопросов о его подготовке, понимая, что при необходимости Олег Павлович покажет такой результат, до которого Факхатуллину все равно не дотянуться. И терпеливо и упорно, стоя в солдатском строю, выполнял все то, что выполняли солдаты. И совсем не боялся грязи, в которую превратилась вся «полоса».
Вечерний марш-бросок проводился за забором воинской части по городским улицам и был рассчитан по времени так, чтобы вернуться в комендантский городок незадолго до ужина, успеть помыться, переодеться в сухое и подготовиться к теоретическим занятиям, которые, как всегда, проводятся после столовой, поскольку на полный желудок заниматься физическими упражнениями сложно. Вот на марш-броске и старший прапорщик показал, что он тоже имеет физическую подготовку. Командир взвода последил за бегом Факхатуллина и задал тому резонный вопрос:
– Бе́гом, вижу, когда-то занимался, Александр Латыпович?
– Было дело. Как догадались?
– Я вижу, техника у тебя поставлена хорошо. На какие дистанции?
– Стайер. В основном по «пятитысячнику» специализировался. Для моего организма подходит идеально. По конституции тела. «Десятку» тоже приходилось бегать, но там у меня хуже результаты. Несколько раз приходилось на марафон выходить. В интересах команды. А начинал со стипль-чеза[4]. Позже только на гладкий бег перешел…
Солмагаров кивнул и отстал, чтобы подогнать задние ряды строя. Он был удовлетворен. На длинные дистанции в легкой атлетике бегают люди, умеющие терпеть и обладающие повышенной выносливостью. А это как раз то, что и требуется при службе в спецназе ГРУ, где нагрузки несопоставимы с другими спецподразделениями и страны, и даже мира…
* * *
Капитан отдела боевой подготовки, проводивший теоретические занятия по минному делу, не понимал, зачем на этих занятиях должен присутствовать старший прапорщик Факхатуллин.
– Он к нам не из спецназа пришел. Хочет освоить спецназовское дело, – выходя из кабинета сказал командир взвода. – Он на всех занятиях будет присутствовать. Не пугайтесь, это не контрольная проверка.
Выйдя в коридор учебного корпуса, который одновременно являлся и штабным корпусом, только вход в штаб сборного отряда был с другой стороны, старший лейтенант Солмагаров хотел было в штаб и отправиться. Следовало обсудить с командиром сборного отряда вопрос с передачей документов от подполковника Шахабутдинова капитану Исламбекову, и тут вдруг старший лейтенант вспомнил, где ему встречалась фамилия подполковника, но это следовало уточнить. И потому, вытащив мобильник, он позвонил прямо из коридора капитану Исламбекову.
– Слушаю вас, Олег Павлович.
– Вечер добрый, Кабир Нафизович. Вы уже дома?
– Конечно. Мы не всегда в управлении ночуем, хотя и частенько приходится.
– Ладно. Тогда оставим решение вопроса до утра.
– Может быть. Если дело касается документов, то они, естественно, остались в кабинете.
– Да. Дело касается документов.
– Хорошо. Оставим до утра. Сразу после завтрака вас будет ждать у КПП машина. Приезжайте, разберемся. Кстати, вы своему командиру доложили наши пожелания относительно передачи документов из другого отдела?
– Не успел еще. Был занят во взводе. Пока я находился в госпитале, человек, который меня замещал, с обязанностями, на мой взгляд, не справлялся. Он к нам пришел из «учебки» мотострелков и спецназовской специфики не знает. Пришлось исправлять положение в срочном порядке. Только вот собрался пойти к командиру. Но тут мне вспомнилось, где я встречал фамилию известного вам подполковника. Помните, я говорил…
– Да-да, помню.
– Я вспомнил. Фамилия попалась мне на глаза среди документов, которые я просматривал у вас в кабинете. Досье на Снайпера.
Шахабутдинова – девичья фамилия его матери.
– Там что-то конкретно о ней говорится?
– Просто называется девичья фамилия. Даже, помнится, в скобках. И потому я решил сначала навести справки, потом уже к командиру отправляться.
– Вы меня удивляете, Олег Павлович. Как вы запомнили это? Вы же смотрели, грубо говоря, по диагонали. Не читая подробностей, сортировали. А фамилия-то непростая даже по звучанию. Особенно для русского слуха и глаза.
– Запомнил машинально. Что-то про нее конкретно известно? Есть какие-то данные? Я не про фамилию говорю, а про мать Снайпера.
– Я вообще с этим делом только что начал знакомиться. И еще мало что знаю. Только общие мелочи. Мне лишь известно, что она тяжело больна. Спондилит.
– Это что такое?
– Туберкулез спинного мозга. Иногда его называют внелегочной локализацией туберкулеза. Какая-то сложная модификация, вообще не реагирующая на антибиотики.
– Обречена?
– Ее выписали из туберкулезного диспансера как безнадежную. Таких больных обычно отправляют умирать дома. Но она уже два года борется с болезнью, пытается выкарабкаться.
– Может, потому два года и живет, что без врачей обходится, – предположил старший лейтенант.
– Возможно. Иной раз, принимая не всегда квалифицированную помощь врачей и находясь в окружении умирающих больных, выжить трудно.
– У меня вот новая мысль появилась. Там, рядом с семьей, есть кто-то? Осведомитель, я имею в виду. Семья под присмотром?
– У нас нет. Но, насколько я знаю, есть у полиции.
– Нам без разницы. Главное, чтобы кто-то присматривал и сообщал. Снайпер наверняка навещает больную мать. У вашего народа, как и у нашего, принято уважать старших. «Чти отца своего» – заповедь безальтернативная. Не все, конечно, этой заповеди придерживаются, но… На всякий случай…
– Я понял вас. Вообще-то воспитание у Снайпера хорошее. И я думаю, он родителей своих уважает и чтит. И, вполне вероятно, что он родных навещает. Я сейчас сразу позвоню в МВД и попрошу проконтролировать со всем вниманием контакты семьи. Вообще за домом присмотреть пристальней. Это хорошая мысль.
– И мне позвоните. Каков будет результат. Если нет у них там «сексота», придется искать через агентуру ГРУ. Может, там что-то найдется. Держите меня в курсе дела.
– Обязательно. Я прямо сейчас позвоню, потом с вами свяжусь.
Старший лейтенант Солмагаров отключил связь, в штаб не пошел, но направился в казарму, где у него в отгороженном фанерой углу стояла своя кровать, как и у каждого из командиров взводов. Командир роты располагался в ротной канцелярии, а командир сводного отряда вместе со своим начальником штаба в собственных кабинетах. Другие командированные офицеры тоже. И уже на пороге казармы раздался звонок капитана Исламбекова.
– Слушаю вас, Кабир Нафизович.
– Олег Павлович, все в порядке. Есть у МВД там собственный осведомитель. Ему срочно передадут нашу просьбу. Он человек активный, хотя и пожилой. Работать «стукачом» ему нравится. Как и все мы, выходцы с Кавказа, в силу своего менталитета любит власть. И считает, что работая «сексотом» – он тоже властвует над людьми. Человек этот должен включиться в наблюдение прямо сегодня. Он всегда находит какие-то поводы, чтобы войти в любой дом поговорить с людьми. У него в селе репутация такая. Со всеми общается…
– Будем ждать результата.
– Будем…
Так, еще, по большому счету, не вникнув в суть будущей работы, группа капитана Исламбекова, как она официально называлась, уже начала действовать…
Снайпер разделся в родительском доме и пистолет из-за пояса переложил в карман куртки. И ему потребовалось время, чтобы в два скачка оказаться у вешалки, схватить свою куртку, сунуть руки в рукава, потом метнуться к окну, на ходу вытаскивая пистолет, и открыть окно. Тем не менее действовал он очень быстро и уже меньше чем через минуту спрыгнул с подоконника в газон, перешагнул штакетник и под взглядами подбежавших к окну отца и дяди, рванулся в сторону дороги. Улица, где располагался дом родителей, освещалась только редкими фонарями. Тем не менее Снайпер увидел, куда бежит человек, заглядывавший к ним в окно.
