– Ну, одного добровольца ты уже, Сергеич, нашел, – вминая в дно опустевшей консервной банки окурок, сказал старшина. – У меня больше полутора сотен прыжков, половина – ночные.
– Еще два десятка таких хлопцев – и был бы полный комплект. – Егор сам взял котелок, на дне которого еще плескался разведенный спирт.
– Найдем людей для операции, будет твой москвич доволен на все сто, – продолжил на оптимистической ноте Латышев. – У меня все пацаны на учете, кто что из себя представляет. Утром со всеми парашютистами переговорю.
– Ну и ладненько. А вот москвич, чую, не так уж прост и сюда заявился неспроста. Все про меня изучил, до грамма. После совещания у Бати подкатывает ко мне и спрашивает: «А за что это вы, товарищ капитан-лейтенант, в мирное время получили две благодарности от командующего ВМФ и боевой орден?» И, главное, так миленько улыбается, словно я его старинный приятель. А отвечаю: «Дал подписку о неразглашении. Если вам интересно, обращайтесь в секретный отдел Главного штаба Военно-Морского флота».
– Что, действительно все так секретно? – выпучил удивленно глаза старшина.
– Ага, – довольно усмехнулся Егор. – Тайны мадридского двора. Время от времени об этих секретах печатают то в «Солдате удачи», то в «Братишке». – Боевой пловец поднял свою кружку: – Ну, Алексей Алексеевич, давай выпьем за былое величие нашей армии и флота.
– За былое и грядущее, – продолжил тост прапорщик.
– Первая операция была под названием «Арго», – машинально сунув в рот кусок галеты с салом, произнес Кутягин, будто уйдя в себя. – В декабре девяносто первого, когда Союз официально объявили почившим в бозе, нашу группу неожиданно подняли по тревоге, переодели в гражданку и под видом «челноков» вывезли в Турцию. Там снова переодели, вооружили китайскими «калашами», погрузили в микроавтобусы и вывезли к Босфору. Задача была проста – по сигналу извне захватить лоцманский пост и держать его до последнего.
Почти сутки просидели в этих долбаных микроавтобусах, а потом поступила команда на возвращение. В Севастополе зачитали приказ с благодарностью командующего.
– А в чем же была суть этого сидения? – разрывая очередную рыбеху от хвоста до головы, недоуменно спросил Латышев.
– Потом уже как-то командир группы рассказал, когда стало известно, что политики решили порвать Союз на «независимые княжества», военные поняли, что новейший авианосный крейсер «Адмирал Кузнецов» может стать на пожизненный прикол, ибо украинские гетманы уже заявили на него претензии, поэтому решили «Кузнецова» перегнать в Мурманск на Северный флот. Загвоздка заключалась в том, что по международному договору проход через Босфор и Дарданеллы авианосцам был запрещен. Пользуясь этой писулькой, турки могли не пропустить «Кузнецова», хоть он и не именовался авианосцем, а тяжелым противолодочным крейсером. Союз пал, и запросто можно было ожидать любого подвоха от продажных соседей.
В общем, мы были брошены как последний козырь, с задачей дать пройти крейсеру через пролив, захватив лоцманский центр под видом курдских повстанцев. Но наши жизни не потребовались, игру провели куда тоньше. Капитан супертанкера «Олег Кошевой» сделал заявку на проход Босфора, но в последний момент застопорил ход и пропустил «Адмирала Кузнецова».
– Да, выходит, и в штабах не все едят хлеб задарма, – хмуро констатировал старшина.
– Вторая операция, «Солнечное отражение», была уже летом девяносто четвертого. Тоже подняли по тревоге, вооружили по полной программе и отправили в штаб Черноморского флота. Приказ был коротким и лаконичным – приготовиться к обороне здания штаба.
– Это что же за учения такие?
– Учения? – капитан-лейтенант отрицательно мотнул головой. – Разведка доложила, что самостийным панам надоело вести переговоры о разделе Черноморского флота и они решили разрубить гордиев узел. Из Очакова в Севастополь прибыл отряд бойцов из бывшей 17-й бригады морского спецназа, все добровольцы, из числа уже присягнувших жовто-блакитной неньке-Украине.
– Это что же, свои против своих? – возмутился морпех.
– Да нет, это уже были не свои – солдаты другого государства, которым за операцию пообещали большие премии и земляные наделы.
– А млеко, яйки случайно не обещали?
– Может, и обещали, только не обломилось. Какая бы Моська ни была злая, и лаять может на слона, а вот чтобы кусануть – уже чревато. – Капитан-лейтенант взял котелок и, перевернув вверх дном, грустно констатировал: – Горючее закончилось.
– Ерунда, – Латышев хмыкнул, протягивая руку к фляге. – Сейчас мы это дело поправим.
Пока шел процесс смешивания ингредиентов, военные темы как-то сами собой отошли на задний план. Разговор вошел в русло обычной жизни.
– Семья где-то есть, Егор Сергеевич? – взбалтывая спирт с водой, спросил старшина. – Жена, дети?
– Жена Вика, в браке уже двенадцать лет, а вот детей как-то бог не дал. Как ни старались, – уныло сказал Кутягин, лицо его приобрело серый оттенок, стало еще угрюмее. – Я, между прочим, увел ее у своего лучшего друга. – И сразу же уточнил: – Ну, это я немного погорячился.
На самом деле все вышло не совсем так. Это был их первый лейтенантский отпуск, конец августа в Крыму. Вечером они договорились с училищным однокашником Вовкой, с которым свела судьба в одном отряде, первый день отпуска отметить как следует.
Встреча состоялась в открытом кафе на набережной. Вовка явился со своей подругой, по-хозяйски держа за талию растопыренной пятерней.
– Знакомься, моя герла, Вика, – прогрохотал приятель, представляя девушку, и тут же поинтересовался: – А ты чего один?
– Да как-то не успел обзавестись, – смущенно произнес Егор. Он действительно все свободное время за два года офицерской службы тратил на совершенствование боевого мастерства, и как-то само собой вышло, словно в песне: «а девушки потом».
– Ну и правильно, – по-жлобски гоготнул Вовка, – еще успеешь. Жаб на наш век хватит, а пока предлагаю отметить наш отпуск горячим шашлыком и холодной водкой.
– Кто бы спорил, – улыбнулся Кутягин.
Шашлык был не только горячим, но сочным и ароматным. Сдобренный специями, он буквально таял во рту.
Мужчины набросились на прожаренное на углях мясо, не забывая вовремя наполнять рюмки холодной водкой. Вика к шашлыку почти не прикоснулась, только пригубливала из высокого бокала густое рубиновое вино, время от времени поглядывая на мужчин теплыми и в то же время оценивающими серыми глазами.
Солнце закатилось за горы, и дневной свет уступил место разноцветным огням электрического освещения.
– Ну, чем займемся дальше? – вытирая салфеткой жирные губы, спросил Вольдемар. – Намылимся в кино или в какой-нибудь ночной клуб?
– А может, сходим искупнемся? – неожиданно предложила Вика.
– А че, можно и скупнуться, – приятель поддержал свою девушку и сразу же предупредил: – Только, чур, купаемся голышом.
«Боевому пловцу купаться – все равно что гинекологу за деньги вагину показывать», – вяло подумал захмелевший Егор, но возражать не стал.
Расплатившись за обед, молодые люди вышли из кафе. Пляж для купания выбрали дикий, в стороне от городской цивилизации.
К узкой полоске берега вела петляющая тропа. Выйдя из-за утеса, Кутягин увидел на мягких волнах трепещущую лунную дорожку, убегающую далеко за горизонт. От моря тянуло привычным запахом свежести, йода, водорослей.
Первым на пляжную гальку спрыгнул Владимир, затем протянул руки, подхватывая Вику. Опустил девушку рядом, слившись с ней в долгом поцелуе. Держась за руки, они подбежали к кромке воды. Смеясь и дурачась, сбросили одежду и бросились с разбегу в море.
Егор какое-то время неподвижно стоял на краю обрыва, не в силах оторвать взгляда от упругого тела девушки, которое белыми полосами от купальника отсвечивало в лунном свете.
Когда любовники скрылись вдали, обозначая себя лишь вспышками смеха, Кутягин спрыгнул вниз, стащил с себя одежду, разогнался и прыгнул в воду.
Вынырнув, поплыл, широко загребая руками в сторону лунной дорожки. Кутягин двигался в воде бесшумно и незаметно, как и должен передвигаться в родной среде боевой пловец.
Незаметно для себя он проплыл привычные два километра и только после этого оглянулся назад. Там оставался залитый разноцветными огнями город. Фонарный столб на краю утеса был отличным ориентиром в черноте ночи.
Развернувшись, Егор поплыл обратно, все так же бесшумно держа направление на утес. Вскоре где-то поблизости раздался громкий женский смех, сдобренный басом Владимира. Подплыв поближе, Кутягин смог рассмотреть два округлых силуэта над водой, две головы одновременно повернулись в его сторону.
– Ну, что, Ихтиандр, освежился, прополоскал жабры? – довольный своей шуткой, раскатисто захохотал приятель и добавил: – А мы тут играем в Винни Пуха и Иа: «входит и выходит». Хочешь поучаствовать, а то моей пиранье одной жертвы мало.
