— Молодец, — похвалил я без особой теплоты в голосе. — Родя, снимай с него куртку. Заходи сзади и дергай вниз за рукава.
Тезка Раскольникова, кое-как поднявшийся на ноги, но все-таки, кажется, врубившийся в изменившуюся обстановку, довольно точно выполнил мое распоряжение.
Под курткой у Федота ничего стреляющего не висело.
— Руки на стену! Упрись и стой! — сказал я. — Родион, выгружай все из куртки на подоконник.
— Там один бумажник. — Родя выложил представительное портмоне с записной книжкой, микрокалькулятором и шариковой авторучкой. — И еще ключи от машины в боковом кармане.
— Деньги, паспорт, права — вынимай. Калькулятор, ручку и корочки — оставь. Ключи забери. Сделал? Молодец. Теперь пересчитывай деньги.
Федот стоял у стены, уперев лапы в серые, давно выгоревшие обои. Его била хорошо заметная дрожь. Перспектива получить промеж лопаток его пугала, как и любого другого нормального человека.
— Так. Федот, слушай и запоминай. Поскольку ты со своим друганом обошелся по-скотски, придется тебя наказать. Считай, что эту дачу ты у Роди купил. Он тебе ключик оставит, будешь ее облагораживать. Если заявишь об угоне машины, ограблении или вымогательстве — жив не будешь. Деньги ты по-дружески пожертвовал Роде. А за машиной, паспортом, правами и ключами зайдешь позже. Когда и куда — узнаешь, если напишешь телефон и адрес, по которому тебя можно найти…
— А тут визитка есть, — сообщил Родя, мусоля бумажки. Там было не пятьсот тысяч, а побольше. Я лично пять бумажек с Франклином рассмотрел и десяток стотысячных, а еще стопочку купюр помельче.
— Отлично. Забирай чемодан, Родион. Будем грузиться.
У МОРФЛОТА
Все-таки ехать на «девятке», пусть и не очень новой, это не идти пешком и даже не на электричке ехать. Пусть и со спутником, у которого разбита рожа и которого толком не знаешь.
Впрочем, разбитая морда Родиона особо не светилась. Я усадил его на заднее сиденье вместе с чемоданом, а стекла у «девятки» были тонированные.
То, как поведет себя Федот, меня особо не волновало. Сотового телефона у него не было, видимо, еще не заработал на такой атрибут капитализма. Стало быть, даже если я его напугал не слишком сильно и он все-таки надумает заявить в милицию, то сразу этого сделать не сможет. Либо побежит искать телефоны по дачам и вряд ли в этом поселке найдет, либо будет разыскивать поселковое отделение милиции или участкового, что тоже потребует не меньше получаса. Даже если ему жутко повезет и он случайно выскочит на каких-нибудь ментов. Во всех остальных случаях время, потребное на то, чтобы связаться с городом, дать описание злодея и объяснить, в чем суть преступления, сильно увеличится.
Главное было соблюдать правила уличного движения и не попасться случайным гаишникам. Правда, можно было пожертвовать одну из стодолларовых бумажек или даже две, поскольку у меня имелись только чужие документы, а собственных водительских прав не было. Но кто его знает, вдруг нарвешься на честных и неподкупных? Говорят, и такие встречаются.
Родион довольно толково объяснил мне, как выехать на московскую трассу,
поскольку в прошлом был обладателем «Запорожца». Никаких вопросов он мне не задавал, как будто уже был в курсе всех моих задумок. Он понимал, что даже с робин гудами надо держать ухо востро, а потому, наверно, немного беспокоился, не шлепну ли я его где-нибудь на дороге. Я и сам уже жалел, что усадил его сзади. Бывают, знаете ли, такие неврастеники, которые от общего смятения чувств набрасывают доброму дяде ремень на шею. В конце концов, Федот был ему другом, и если на даче их отношения несколько обострились, то по мере удаления от поселка Родя мог испытать свойственные интеллигенции угрызения совести. На драку он нарвался сам, повел себя, как выражаются психологи, неадекватно ситуации, принял сгоряча неожиданную помощь от какого-то таинственного бандюги, неизвестно почему оказавшегося на чердаке его дома, но сейчас, возможно, ужаснулся и раскаялся. Тезка-то его из «Преступления и наказания», почикав топориком бабку-процентщицу и ее приживалку, в течение всего романа только и знал, что терзался да угрызался.
Я, конечно, выработал порядок действий на случай, если Родион опять поведет себя неадекватно, — поглядывал за ним в зеркальце заднего вида, висевшее над лобовым стеклом, и держал «глок» близко к руке, за поясом брюк, прикрыв полой пиджака. Но самое главное, я постарался предотвратить это самое неадекватное поведение несколькими успокаивающими фразами.
— У Речного вокзала я тебя высажу. Устроит?
— Да, — пробормотал Родя.
— Оставишь мне свой телефон и адрес. Не возражаешь?
— Зачем? — спросил он, немного испугавшись.
— Можешь не давать, если не хочешь, — сказал я. — Попросим твоего друга, чтоб он сам организовал тебе всю оплату. За дачу, за машину и прочее. Но тогда получишь меньше.
— Мне ничего не надо, — Родя был явно не рад, что влип в такую историю. — Высадите меня и все.
— Как хочешь. Между прочим, ты вообще-то кто по специальности?
— Инженер-технолог. Кандидат технических наук.
— Двенадцать авторских свидетельств… Это я слышал. В какой области знания, вот что интересно?
— В закрытой, — по-моему, мужик подумал в этот момент, что я еще и на ЦРУ подрабатываю.
— В закрытой — это в смысле секретной или в смысле того, что за нее больше не платят?
— В обоих, — проворчал Родя.
— Ладно, — сказал я, решив перейти на «вы», — можете не сообщать о себе ничего, если страдаете от скромности и нежелания зарабатывать деньги. В принципе работу, соответствующую вашей квалификации, вам помогли бы подобрать. Или здесь, или за рубежом.
— Спасибо, я не нуждаюсь. Нам обещают скоро выплатить за июль… И деньги Федоту обязательно верну.
— Это ваше право, — сказал я. — Но вот с вашим сундучком как быть? Он дорого стоит, по-моему. И вы его продать хотели.
— Забирайте себе. Все равно это никому не нужно.
— Нет, я все хорошо понял. Федот ваш, точнее, Федотов Кирилл Матвеевич, исходя из паспортных данных, ценность его сразу уяснил, раз собирался у вас его тихо заиграть. Нет, может, он вас и не хотел совсем кинуть, но по его поведению что-то не видно, чтоб он намерен был с вами честно делиться. Даже пополам, из расчета «фифти-фифти», хотя, если по совести, ему и трети за
комиссию хватило бы с избытком. Скорее всего он бы вам отстегнул немножко, чтоб успокоить, а львиную долю прикарманил. Неважный у вас друг детства. Когда он вас лупил, мне это стало ясно как дважды два. Он, кстати, вас здорово изукрасил. Сходите в травмпункт, проверьте, все ли кости целы.
Нет, и это не проняло. В голове Соколова, видимо, еще сидели какие-то нравственные сдерживающие, которые диктовали ему линию поведения. Меня она не устраивала, но и не вынуждала к каким-то радикальным действиям, тем более, что мы уже переехали через мост, соединявший берега Канала имени Москвы, и по правому борту показался помпезный шпиль Северного речного вокзала.
Я притормозил, и Родя, не дожидаясь команды, выскочил из «девятки». Прежде чем тронуться с места, я поглядел ему вслед. Кутая украшенное синяками лицо в воротник куртки, он заспешил в подземный переход. Бог его знает, странными людьми Русь была всегда богата.
Надо было решать, куда ехать. Вертеться по городу на угнанной машине, отпустив двух живых граждан, которые могут сдуру обратиться к правоохранителям, — это нездорово. Вообще-то замочить их там, на даче, было бы проще — прежде чем соседи (если таковые имелись в наличии), преодолев страх, поинтересовались бы причинами столь ранней утренней стрельбы, я б уехал из поселка и спокойно добрался до «дворца» Чуда-юда еще до того, как милиция стала бы интересоваться «девяткой». Если б это был «мере» или «БМВ»,
то автомобиль запомнить было бы легче, но «девятка» так в глаза не бросалась.
Поскольку исключить возможность того, что Федот или Родя заявят в милицию, я не мог (Родион, как ни странно, после разговора в машине вызывал у меня наибольшие сомнения), ехать прямо домой показалось рискованным. Просто так бросать «девятку» не хотелось. Во-первых, лишний след — перчаток я не имел и оставил в машине немало «пальчиков», — а во-вторых, топать пешком с тяжеленным чемоданом-вьюком, мне показалось утомительным. Поэтому я решил, что благоразумнее всего будет поехать на «точку» Джека.
