«2 августа 1941 года переведен в Варшавское гетто <…>. 13 января отправлен в Треблинку (Польша). Разлучен с родителями. Смерть матери. Выжил в лагере, проявив способности к игре в шахматы. Сыграл партию против нацистского офицера. Смерть Дамиано. Потеря правого указательного пальца. Казнь отца, сестры и обоих братьев. Оставлен в Треблинке. Освобожден русской армией 14 августа 1945-го. Сиротский приют. Попытка самоубийства в Вене, в шестнадцатилетнем возрасте <…>».
Потом он вспомнил о намеке, который Зоф сделал во время их второй партии в шахматы…
«Мне хотелось бы столько всего изменить… Я бы не позволил неопытному ребенку, которым был тогда, играть с дьяволом, я бы знал, как отразить его ходы…»
Тут-то Элиас и нашел решение. Очевидное.
«Ну конечно!» – мысленно воскликнул он.
На самом деле «смерть Дамиано» означало «мат Дамиано»: ведь слово «мат» очень близко к еврейскому «мет» и происходит от арабского смерть.
Он понял, что ребенок проиграл партию, потому что угодил в ловушку знаменитого гамбита Дамиано – фатальной комбинации, которую преподают во всех шахматных школах.
С улыбкой на губах Элиас провел рукой над пылающими буквами Книги и восхитился их переливчатым пламенем. Исходящий от них свет обрисовал словно в китайском театре теней контур собственной руки на лбу.
Он глубоко вздохнул, готовясь прикоснуться указательным пальцем к огненным письменам. Отныне ему следует действовать быстро.
Элиас закрыл глаза. Пусть Книга сама определит место и наилучший момент. Надо довериться ей.
20
Он очнулся стоя, прижимая к себе том священной Книги.
Это была самая середина узкой улицы, окаймленной разоренными домами. На тротуаре толпились прохожие. Один из них толкнул его, даже не заметив. Элиас огляделся, стараясь подметить все подробности.
На углу какой-то мальчишка продавал газеты. Элиас подошел поближе:
– Мальчик, не позволишь ли заглянуть в твою газету, буквально на минутку?
Тот не осмелился отказать старому и такому почтенному с виду человеку…
Газетенка называлась Auf der Wache, «На страже», и была от 9 октября 1940 года.
Элиас с грустью посмотрел на маленького продавца. Что его ждет? Что станет со всеми ними?
Первая страница была целиком посвящена вопросу вступления в войну Соединенных Штатов и Советского Союза. Собирается ли Сталин разорвать договор с нацистами и напасть на Германию?
Элиас вздохнул и вдруг испугался, что уже не сможет вернуться в Браунау. Чтобы успокоиться, он жадно вцепился в Книгу под своим пальто. По спине пробежал холодок: Книга его защищает, ни в коем случае нельзя ее потерять.
Элиас вернул газету мальчугану и, вспомнив о причине своего присутствия здесь, спросил:
– А скажи-ка, мой юный друг, не знаешь ли ты мальчика примерно твоих лет по фамилии Зоф?
– Да, – ответил тот, кладя газету обратно в стопку и просияв, – отлично знаю. Он живет дальше, на улице, по которой вы пришли, в доме без ставней. Он сейчас наверняка во дворе играет.
Не раздумывая более, Элиас поблагодарил ребенка и двинулся по развороченной улице. Дом, о котором шла речь, был попросту развалиной. Он прошел в убогий подъезд и выглянул во двор: никого, кроме нескольких тощих кошек, рывшихся в мусорных бачках.
И вдруг в этой клоаке его окликнул какой-то человек. В голосе чувствовалась враждебность:
– Эй, вы! Вы кто? Чего надо?
– Здравствуйте, я ищу юного Зофа.
– А чего вам надо от этого недотепы? – рявкнул тот угрожающе. – Он у вас что-то украл?
– Нет, – благоразумно ответил Элиас, – просто хочу с ним поговорить. Я приехал издалека.
– Издалека?! Да тут все издалека! А впрочем, никто никуда отсюда и не денется!
– Я ищу маленького Зофа, это очень важно. Вы знаете, где он? – продолжал настаивать Элиас.
– Если не болтается по гетто, то, наверное, в подвале сидит, химичит невесть что. Вон там!
И он показал пальцем на маленькую дверь, за которой открылся спуск в недра наибольшего из домов, выходивших окнами во двор.
Двигаясь по нему, Элиас вскоре услышал глухие отзвуки странной молитвы, которую бормотал тонкий ангельский голосок. Поначалу Элиас был почти напуган, но потом вспомнил, что в случае чего ему надо лишь поскорее открыть Книгу, и ускорил шаг.
По мере того, как он продвигался на ощупь в темном лабиринте подвала, бормотание становилось все отчетливее, и вскоре он различил бледный свет, сочившийся из-под обитой железом двери.
Элиас осторожно приложил к ней ухо и ясно расслышал тихую литанию, точнее, непрерывную череду букв и цифр:
«…c2c3/g8f6, g1f3/d7d6, e2e4/c8g4, d2d4/f6e4, d1d3/g4f3, g2f3/e4f6, f1e2/b8d7, e1g1/c7c5, d3e3/e7e6, e2b5/a7a6, f1e1… a6b5 (вздох), d4d5/f6d5, e3e2/d8a5 (пауза, набор воздуха), b2b4/c5b4, a2a3/b4c3, b1c3/d5c3, e2d2/d7e5, f3f4/e5f3, g1g2/f3d2 <запинка>, c1d2/b5b4, a3b4/a5d5, f2f3/d5d2, g2g3/a8a2, a1d1/d2f2, g3g4/f2g2, g4h5/g2g6, h5h4… a2h2 (вздох облегчения)».
Звучал, несомненно, голос ребенка, и Элиас сразу понял, что эта длинная шифровка – всего лишь запись ходов на шахматной доске.
И тогда Элиас Мудрый, чье лицо осветилось мягкой понимающей улыбкой, вознес в душе благодарность Провидению.
Голосок умолк. Вдруг дверь распахнулась, и яркий свет ослепил Элиаса. Старик попятился. Его слабое сердце подпрыгнуло в груди.
На пороге стоял перепуганный мальчик.
Перехватив инициативу, Элиас спросил:
– Ты Зоф?
– Да, это моя фамилия… А вы кто?
– Не бойся, малыш. Я твой друг. Можно мне войти на минутку?
Ребенок посторонился, освобождая проход. Он был пугающе худ, а его бледность внушала мысль, что он все время проводит в этом подвале.
Элиас сочувственно смотрел на мальчугана и думал о старике, которым тому предстояло стать. Он узнал его черты: те же глаза удивительного зеленого оттенка, продолговатое лицо, выступающие скулы. От ребенка к старику, от старика к ребенку. «На самом деле никто по-настоящему не меняется», – подумал он.
Никакого сомнения: это точно Зоф-ребенок. Их встреча была настолько невероятной, что старик вздрогнул.
Это и было чудом Книги Жизни.
Стоя перед Зофом-ребенком, Элиас подумал, что даже приди к нему в это мгновение смерть, его это не испугало бы, настолько переполняла его уверенность в существовании Бога. Благодаря этой вере все его существо буквально лучилось светом, и, доверив себя всецело воле Создателя, он возложил руку на голову ребенка, чтобы дать ему свое благословение.
Маленький Зоф, онемев перед этим внезапным и странным действом, робко смотрел, не понимая, на старого Мудреца, молившегося за него.
Место, где они находились, было очень тесным и освещалось лишь маленьким оконцем, выходившим во двор. Из обстановки тут были только старый обшарпанный стол да несколько деревянных ящиков вместо стульев. Элиас опустился на один из них, а ребенок сел напротив, раздираемый страхом и любопытством.
После долгих минут Элиас наконец очнулся от задумчивости и заговорил:
– Мой мальчик, я тут ради твоего блага и пришел издалека.
– А откуда? – наивно спросил мальчуган.
– Когда-нибудь ты получишь ответ и на этот вопрос. Но сейчас у нас не так много времени.
Снова прижав к себе драгоценную Книгу, он спросил:
– Ты ведь только что читал ходы шахматной партии, верно?
Ребенок покраснел:
– Так это папа вас прислал? Ему не нравится, когда я тут играю. Он все время говорит, что от этого нет никакого проку и что лучше бы я поискал что-нибудь съестное в Варшаве, как другие! Это он вас прислал, да?
– Успокойся, твой отец тут совершенно ни при чем.
У ребенка стало легче на душе от дружелюбной улыбки старика. Он почувствовал, что может ему довериться. А тот продолжал:
– Знаешь, я ведь тоже неплохо играю в шахматы. Собственно, шахматы и привели меня сюда. Хочешь, сыграем партию?
