Хорошо зная структуру и порядки ООН, Харолд В. Смит сразу понял, что в скандальном инциденте не могло быть ничего смешного. Все дипломаты прошли отличную школу и обладали железной выдержкой в определенных обстоятельствах, или, напротив, открыто выражали свое негодование в соответствии с требованиями своих правительств. Подобные спонтанные вспышки гнева и раздражения были весьма и весьма редки.
Что касается конкретного жуткого скандала, он явно носил спонтанный характер. Даже слишком спонтанный.
По всей видимости, это событие в зале заседаний Генеральной Ассамблеи ООН было самым важным за последние полгода, однако ему было уделено всего лишь пятнадцать секунд эфирного времени, причем комментарий вовсе не способствовал пониманию происходившего.
Нельзя сказать, что Смиту не хватало фактического материала. Нет, он знал достаточно, чтобы ощутить неприятное стеснение в груди. Открыв секретные замки своего потрепанного чемоданчика, который в случае попадания в чужие руки должен был взорваться при аналогичной попытке, он достал портативный компьютер и подключился к нужной информационной сети. Вскоре на экране монитора замелькали информационные бюллетени. Краткое сообщение о скандальной потасовке между представителями Генеральной Ассамблеи ООН сопровождалось скупым заявлением Генерального секретаря, выражавшего сожаление по поводу случившегося. Однако шеф КЮРЕ так и не нашел в этих сообщениях того, что искал. Нигде не указывалась причина грандиозной драки. Лишь в одном информационном бюллетене содержалось упоминание о некоем представителе стран «третьего мира», взошедшем на подиум непосредственно перед суматохой. Предполагалось, что между его речью и последовавшей потасовкой имелась какая-то связь.
Харолд В. Смит умел читать между строк и, поразмыслив, пришел к выводу, что оратор обратился к Генеральной Ассамблее ООН с объявлением войны. Только такое объяснение казалось Смиту единственно правдоподобным и вообще единственно возможным. Ничего другого и быть не могло.
Но что это за человек? Кто, кроме представителя ядерной державы, мог бы угрожать военными действиями, да так, что все без исключения дипломаты поспешили к себе на родину для проведения срочных консультаций?
На этот вопрос шеф КЮРЕ ответа пока не находил, но был готов искать его всю ночь.
– Харолд, ты идешь спать? – донесся из спальни сонный голос жены.
– Начинай без меня, – рассеянно отозвался Смит.
– Что начинать? – озадаченно спросила его верная Мод. – Как хочешь, я уже сплю...
– Спокойной ночи, дорогая, – откликнулся Харолд В. Смит, и его худые пальцы резво забегали по клавиатуре компьютера.
Была глубокая ночь. Римо спал, и снилась ему женщина, которой он никогда не видел, но лицо и голос которой навсегда запечатлелись в его памяти. Римо снилась мать.
Большую часть жизни образ матери существовал для него как некая определенная концепция. Без лица, без имени, без голоса. Повзрослев, Римо привлек все свое воображение и стал придумывать образ матери. Иногда она казалась ему блондинкой, иногда шатенкой, а то и вовсе жгучей брюнеткой, чаще всего с темными волосами и карими глазами, потому что у Римо были именно такие глаза. Ясно ведь, что дети должны походить на своих родителей! Временами Римо так ясно представлял свою мать, что на глаза у него наворачивались слезы, и он долго плакал, уткнувшись в подушку, чтобы нянечки и другие дети из приюта не расспрашивали его о причине столь горьких рыданий.
В такие ночи он сильно тосковал по усопшей: лучше уж верить, что она действительно умерла. Поскольку живая она никогда не отдала бы его в сиротский приют. Ни одна мать на свете не может быть столь бессердечной!
Потому-то Римо в душе уже давно похоронил ее и порой страшно тосковал. Но время шло, он стал потихоньку забывать о своей горькой и невосполнимой утрате...
Год назад мать явилась ему во сне. Ее ангельское лицо заставило Римо окончательно поверить в то, что она действительно умерла.
Впрочем, она с ним заговорила, он ясно услышал ее голос! Она велела ему отыскать живого отца.
Стараясь сохранить образ матери, Римо отправился в полицию и обратился к художнику, который рисовал людей по словесным описаниям. С тех пор Римо повсюду возил портрет с собой.
Спустя почти год она явилась ему снова и предупредила о том, что надо спешить, времени совсем мало.
Римо готов был горы свернуть, разыскивая отца, но дух матери показал ему некую пещеру в качестве места захоронения какой-то мумии. В ней Римо с ужасом узнал Чиуна.
К счастью, это оказался Ко Джонг О. Когда ученик рассказал мастеру Синанджу об увиденном, тот потащил его на край земли. Они путешествовали очень долго, пока не очутились в пустыне рядом с Юмой, штат Аризона.
Здесь сын наконец обрел отца и узнал, что Чиун уже давно знаком с ним. Несколько лет назад, во время выполнения очередного задания, Римо с Чиуном повстречали его на своем пути. Мастер Синанджу сразу понял, кто перед ними, а Римо так ничего и не узнал.
Впрочем, Римо впоследствии оправдал поведение учителя. Самое невероятное в их отношениях заключалось в том, что ученик всегда прощал мастера. Безоговорочно и в любом случае. Чиун же, напротив, старательно запоминал даже малейшие обиды.
Этой ночью Римо снова увидел во сне мать. Она стояла на высокой дюне, и ее силуэт четко вырисовывался на фоне полуночной луны.
Теперь он знал, как ее зовут – Дон Стар Ром. Но обращаться к ней по имени? Нет, невозможно. С другой стороны, слово «мама» звучало как-то слишком формально, «ма» тоже почему-то не нравилось, «мамочка» и вовсе по-детски. Пока Римо безуспешно пытался найти подходящее слово, женщина задумчиво подняла лицо к ночному небу, усыпанному яркими звездами, и постепенно растаяла в воздухе, превратившись в лунный свет.
Римо с криком «Подожди! Не уходи!» со всех ног бросился к дюне. Но тут раздались ружейные выстрелы. Сначала три, потом еще два.
Римо мгновенно вскочил с постели и выбежал из хижины. Многолетние тренировки не пропали даром: мозг его еще не отошел ото сна, а тело уже вовсю действовало.
Там, снаружи, кто-то пытался прострелить луну из винчестера.
– Ва-ху! – вопил человек во всю глотку. – Я храбрый воин племени Сан Он Джо, и у меня есть все, что можно купить за деньги! У меня нет только одного – будущего!
И он снова пальнул в сторону висевшей совсем низко луны.
– Эй! – окликнул его Римо.
Индеец заметил Римо и, обернувшись, огрызнулся:
– Чего тебе, бледнолицый? Говорят, ты владеешь магией? – Он наставил дуло на Римо. – Ну-ка, посмотрим, как тебе удастся просочиться сквозь песок, прежде чем тебя настигнет горячий свинец!
Щелкнул курок, и из ружья вырвалось желтовато-красное пламя. Римо успел уклониться от пули еще до того, как на песок упала дымящаяся гильза. Когда вдали взметнулся фонтанчик песка, Римо уже стоял слева от стрелявшего в него индейца.
Храбрец выпустил из рук ружье, не в силах противостоять сметающей все на своем пути силе бледнолицего.
– Вот это да! – пробормотал краснокожий, невольно отступая назад. – Ты настоящий Санни Джой, вот только у тебя нет своего племени...
Наклонившись, он поднял с земли бутылку текилы и жадно припал к горлышку губами.
Римо резким движением выхватил у него бутылку, при этом чуть не повредив передние зубы индейца.
– Эй ты! Никто тебя не просил... – завопил было храбрец племени Сан Он Джо, но тут Римо подбросил склянку вверх, и она отлетела на добрых тридцать ярдов.
Индеец оказался довольно ловким. Он поймал бутылку, прежде чем она успела разбиться о камни. Однако, к его немалому удивлению, содержимое ее исчезло. Парень даже поднес горлышко к самым глазам, чтобы убедиться в отсутствии живительной влаги. В бутылке не осталось ни капли!
– Ну и ну! Как тебе удалось?
– Ты же своими глазами видел каждое мое движение, – холодно отозвался Римо.
– Так-то оно так, но не могла же текила испариться в мгновение ока!
– Опять буянишь, Гас Джонг? – низким голосом произнес возникший словно из-под земли Санни Джой Ром. Сейчас он был похож на разъяренного медведя.
Гас Джонг выдавил кривую улыбку.
– Привет, Санни Джой! Тут твой парнишка решил показать кое-какие фокусы.
– Не смей называть моего сына парнишкой, пьяница несчастный!
– Я вовсе не пьян! Я только начал!
– И уже пьян в стельку. На сегодня хватит! Убирайся прочь!
Под укоризненными взглядами Римо и Санни Джоя индеец, шатаясь, поплелся к хижине.
– Ты уж не сердись, – тихо проговорил Санни Джой. – Это не его вина...
– Сомневаюсь, – отозвался Римо.
– Понимаешь, когда мои воины задумываются о будущем, их охватывает отчаяние. Некому будет даже оплакивать их в случае смерти...
– Я понял, о чем ты. В племени давно уже не рождаются девочки, среди детей одни мальчики. Но кто мешает твоим воинам найти себе жен в городе?
