Ознакомительная версия.
– Как дела?
Джейк перевернулся на матраце, смотрит в небо, очки в пол-лица – предохраняют глаза от безжалостного, бьющего наотмашь солнца. Я стараюсь держаться в воде – как-то раз плечи, на которые то и дело попадала сначала вода, а потом солнце, обгорели до мяса, целую неделю пятый угол искал. Так и до рака кожи недалеко.
– Нормально… – наконец отвечает он.
Он не торопится. И я не тороплюсь. Некуда торопиться…
– Я слыхал, вы кое-что провернули на вокзале несколько дней назад, а? – спрашивает наконец он…
– Провернули, – подтверждаю я. – Но вытянули пустышку. Я сам едва не погиб…
Джейк никак на это не реагирует. Мы все здесь можем в любой момент погибнуть, и каждый это понимает. Ирак – как вулкан после извержения: лава уже почернела, начала каменеть, но никто не знает, сколь толста каменная корка и выдержит ли она тебя, если ты ступишь на нее.
– Знаешь что-то об этом? Курьер пришел из Басры.
– Нет. Но есть кое-что другое…
– Что именно?
Джейк переворачивается на живот, чтобы солнце прожарило хорошенько его спину.
– Речь не обо мне, – недовольно говорит он. – Нам кое-что нужно от вас. Я подумал, что ты можешь это предоставить.
– Мы – это кто?
Джейк опускает руку в воду, брызгает на спину.
– Мы – это мы, – наконец говорит он, – не надо уточнять. Нам нужны кое-какие данные из архивов сирийской службы безопасности. Они не оцифрованы, и иного способа получить их мы не знаем.
Это верно – сирийские архивы не оцифрованы большей частью. И мы – практически единственные, кто может из них получить информацию. Даже особо не объясняя зачем – друзьям не объясняют. Того, что они нужны, – достаточно, борьба с терроризмом, и всё.
– Какого рода информация?
– По Джабат аль-Нусра[10]. И вашей агентуре.
Джейк подробнее объясняет, я внимательно слушаю, ничем не выдавая своего удивления. Не ожидал такого, честно говоря, не ожидал…
– А что взамен?
Джейк улыбается. Снова растягивается на матрасе лицом вверх, оборачиваясь к солнцу. Говорит как будто не мне, а в небо. Я оборачиваюсь – никого нет, на водной глади мы одни и почти не видны. Только если с беспилотника, но это вряд ли.
– Ты мне нравишься, друг мой… – вдруг говорит он.
– Это чем? И в каком смысле?!
– В том самом. Знаешь, вы не такие, как мы. Совсем не такие. У нас говорят – это можно. Или это невозможно. От тебя я никогда такого не слышал. Ты всегда говоришь: а что взамен?
Комплимент, однако. Я как-то даже теряюсь…
– Работа…
– Да, и ты ее отлично выполняешь, друг мой. И вы все тоже отлично ее выполняете. Но мне все же нужны запрошенные данные. Поверь, это очень важно для нас.
Я фыркаю в воду. Вода здесь чистая…
– Я так и не услышал – что взамен?
– Взамен…
Под водой Джейк передает мне небольшой пакетик. Я знаю, что там – карта памяти на девяносто шесть гигабайт размером с ноготь. Запаяна в пластик. Я прячу ее в кармашек трусов.
– Кое-какая информация. Небезынтересная для вас.
– Эшелон?
– Он самый. И кое-что россыпью с наших сайтов. Извини, данных первичной обработки я не приложил, но вы и сами все сделаете, голова у вас варит. Инфы много. Против вас готовится что-то серьезное, друг мой.
– Свадьба[11]?
– Она самая.
– Где? Здесь?
– Мы думаем, что да. Здесь.
Я подплываю ближе:
– Дай мне что-то еще.
Джейк молчит.
– Ну же, друг. Мы на одной стороне, ты это знаешь. Мы пропадем, если будем действовать поодиночке.
Джейк думает. Потом начинает говорить:
– В начале этого года в Дохе произошла встреча. Нам не удалось получить достаточно информации о ней, не удалось не только записать ее, но даже получить точный состав участников. Есть только подозрения. Главный вопрос на ней – ваше проникновение в Ирак и сотрудничество с Ираном. Ваша шиитская ориентация. Они понимают, что ваша совокупная программа модернизации Ирака и Ирана для них – это смерть. На то, чтобы это прекратить, ассигнованы огромные средства.
– Конкретнее. Миллионы? Десятки миллионов?
Джейк качает головой:
– Сотни, друг. Сотни миллионов долларов выделены для того, чтобы заставить вас уйти отсюда. Конечно, часть этих денег уйдет на обеспечивающие мероприятия. Египет, Ливия, Алжир. Но значительная их часть пойдет непосредственно против вас. И здесь и в России.
Интересно, почему я не удивлен, а?
– Скажи, друг… – спрашиваю я. – Та информация, которую ты запрашиваешь, она нужна, потому что на той встрече были сотрудники ЦРУ?
Джейк снова молчит. Потом раздраженно бьет по воде кулаком, вода летит во все стороны, в том числе и на меня.
– Да, черт возьми. Мы подозреваем, что были, и не один…
Я молчу.
– Ты, наверное, уже догадался, что я даю тебе информацию не из-за денег, верно?
Похоже, момент истины. Как у Богомолова в книге «В августе сорок четвертого» – только не на своей земле… Да и не на земле вообще. В мае 2019-го правила другие: если хочешь, чтобы твою землю оставили в покое – воюй на чужой…
– Догадался…
– У нас… Неплохая страна, Алекс. – Он впервые за все время, пока мы работаем вместе, называет меня по имени. – Но что-то случилось с нами в последнее время. Что-то сломалось, что-то фундаментальное, что не позволяет нам больше быть самими собой. Раньше мы четко знали, что есть добро и что есть зло. Американский солдат не пошел бы в бой, если бы не был уверен, что сражается на стороне добра, его вел в бой не только приказ. Потом мы научились мириться со злом – и в том была немалая доля вашей вины. Потом мы научились сотрудничать со злом, ко взаимной выгоде, и этот шаг мы уже сделали сами. А теперь… Некоторые люди в правительстве и в ЦРУ сознательно перешли на сторону зла и там остаются. Именно эти люди и были на той встрече.
Пробовать дожать? Или не нужно? В такой ситуации можно запросто потерять агента навсегда. Шантажировать его не получится, я прекрасно это понимаю. Деньгами его не купишь – вот почему он, наверное, лучший агент из всех, которые у нас здесь есть, возможно из тех, какие у нас есть вообще. Такие не продаются за деньги – за деньги продаются последние шкуры…
Но все-таки рискну.
– В вашей стране, Джейк, всегда были и будут люди, которые против России. Мы это понимаем. Так получилось. У них тоже есть своя правда, как ни крути. Для них Россия – исчадие ада, ее нужно уничтожить любыми средствами.
Джейк резко поворачивается ко мне. Снимает очки. Сорвался? Бли-и-ин…
– Знаешь, друг, откровенность за откровенность. Раз уж у нас сейчас сеанс душевного стриптиза. Мне не особо нравится ваша страна – и никогда не нравилась. Меня учили воевать против вас. Воевать за свободу. И знаешь что? Мне не нравится, что вы делаете со свободой. С демократией. Как вы искажаете их смысл. Как вы искажаете смыслы всего, что попадает вам в руки.
– …
– Ваша проблема в том, что вы никогда не бываете честны. Даже с самим собой. Не знаю, почему это так, но это так. Да, вы умнее и хитрее нас, это я признаю. Да, вы жестче и, наверное, жизнеспособнее нас – это я тоже признаю. Но наш мир – я имею в виду американский мир, который мы тут хотели построить, – он намного лучше того, что вы строите везде, куда приходите. Намного лучше, друг мой, и думаю, вы сами это понимаете. Нет, я не обвиняю вас в том, что вы не дали нам его построить – тут другие приложили руку. Но все равно…
Однако…
– It’s better to be a saint, but it’s impossible… – медленно говорю я. – Лучше быть святым, но это невозможно.
Джейк поднимает брови – они у него светлые, выгоревшие. На коже – высохшие следы соли, как от слез.
– Просто замечательно. Чьи слова?
– Юрия Андропова. Председателя КГБ. Он, кстати, был поэтом. Тайно писал стихи. Опубликовали уже после смерти. Хочешь, еще почитаю?
– Не нужно, я закончу мысль. Я не стал бы помогать тебе, если бы не видел правду или не хотел ее признавать. Вы – есть. И мы – есть. Вместе – мы еще что-то можем сделать. В одиночку – уже нет. И я предпочту мир с Россией, чем с долбаным Китаем во главе всего, или еще похуже. С минаретами на каждом углу.
– Я сражаюсь ради того же, – вставляю я.
– Я еще не закончил, – обрывает меня Джейк. – Проблема в том, что среди нас есть враги. Люди, вставшие на сторону зла, сделавшие это осознанно и извлекающие из этого выгоду. Это намного опаснее, чем все, что происходило до этого. Это люди, которые готовы сотрудничать с типами, подобными Бен Ладену, и им плевать, сколько американцев тот убил до этого. Лучше быть святым, но это невозможно. Да, это так, но мы хотя бы пытаемся. А вот они – нет. Именно поэтому я прошу тебя приложить все усилия и дать мне документы. Это нужно вам не в меньшей степени, чем мне…
Джейк делает гребок к берегу. Я придерживаю матрац:
– Деньги, где обычно.
Он качает головой:
– Не нужно. Сегодня не нужно денег. Я даю тебе информацию – ценность оцени сам. И прошу информации взамен.
– Возьми, – настаиваю я. – Про информацию – сделаю все, что смогу. И еще. На вокзале тебя ждет подарок. Вот, возьми ключ.
Ознакомительная версия.
