Анатолий Гончар - Прапор и его группа

Ознакомительная версия.

Глубокой ночью, когда ребятишки уже давно спали, Сергей и его супруга лежали тесно прижавшись к друг другу и всё никак не могли уснуть.

— Что мне сказать детям, когда пройдут эти полтора месяца? — Олеся нежно коснулась рукой его слегка поросшей щетиной щеки.

— Не знаю, — Сергей неопределённо вздёрнул плечи вверх. — Объясни всё так, как посчитаешь нужным.

— Тогда я скажу им правду. — Олеся тяжело вздохнула и поцеловала его в щеку. — Не лезь никуда, пожалуйста! Не лезь, ладно?!

— Олесенька, я еду старшиной роты связи. А старшины у нас на боевые задания не ходят. Так что я у тебя теперь самый мирный военный на всей планете. Буду ниже травы, тише воды, — говоря про старшин, Сергей нисколько не лукавил. То, что их (старшин рот) уже вторую командировку не пускают на боевые задания, было правдой, только правдой это была не в его случае, он-то сидеть на попе ровно не собирался.

Жена хмыкнула:

— Ты сам-то себе веришь? — с затаённой грустью улыбнулась супруга.

Он не стал ни опровергать её слов, ни соглашаться с её выводами, а лишь неопределённо пожал плечами. Она снова вздохнула и, уткнувшись в его плечо, расплакалась…

Через четыре дня он уже почти привычно ехал на войну. Колеса вагонов мерно постукивали на стыках рельсов, голова лежавшего на нижней полке командира роты связи Григория Михайловича Воробьёва в такт движению покачивалась, а может это только так казалось читавшему книгу и одновременно вполглаза поглядывающему на него Ефимову. Ротный сдвинулся к края полки и Сергей опасался, что тот упадёт на пол.

— Старый, — в приоткрытую дверь купе заглянул лейтенант Простов, (вторая рота ехала в соседнем вагоне), — у тебя бабок с собой много?

Ефимов оторвался от книги и отрицательно покачал головой.

— Вот блин, — сокрушённо выругался Евгений, — придётся теперь со всех бойцов собирать.

— Что случилось? — праздно поинтересовался Сергей и отложил книгу в сторону.

— Да бойцы идиоты. Зацепились там с одними. Вот… те-то претензий больше не имеют, — капитан усмехнулся, — в рог получили и смылись, а вот зеркало в потасовке разбили, да и так кое-что по мелочам. Проводница потребовала компенсацию, а бабок как назло ни у кого нет.

— Да жмутся они, — Ефимов ни сколько не сомневался, что бузотеры просто не желают платить из своего кармана. Сам же Сергей действительно взял с собой лишь пару сотен, командование обещало выплатить им энную сумму сразу по прибытии в ПВД. — Скажи, что вычтешь из получаемых денег вдвойне и они сразу же всё найдут.

— Попробую, — Простов согласился с предложением Ефимова, но при этом на его лице явственно отразилось сомнение. Он мгновение стоял у открытой двери, затем отпрянул и зачем-то закрыв её, потопал по коридору, словно нарочно печатая шаги.

Днём выяснилось, что все проблемы с проводницей утрясены, претензий нет и все друг другом довольны. Непонятно, каким образом бойцы «уболтали» её, но факт остался фактом: вчерашнее недовольство сменилось бескрайней доброжелательностью.

— Заразы, — высказался по этому поводу вновь пришедший в купе связистов Простов, впрочем прозвучало это совершенно беззлобно.

Оставшееся до промежуточной станции время ехали, лениво перебрасываясь ничего не значащими фразами. Затем была высадка из вагонов, ожидание электрички, недолгий переезд до Моздока и на бронированных «Уралах» до пункта временной дислокации отряда. Всё как всегда, всё как обычно, как каждая весенняя и осенняя замена.

Первый взвод роты связи прибыл на неделю раньше второго. Теперь же, когда рота собралась вся целиком, Ефимову предстояло принять имущество и разобраться с «местными особенностями». Да и вообще надо было выяснить что к чему в специфике старшинской жизни, тем более здесь. Сергей чувствовал себя слегка не в своей тарелке — он никогда за годы своей службы не был старшиной и потому его знания об этой должности были весьма поверхностными. Но ему повезло. Меняющийся старшина — старшина контрактной службы Махмедов, совсем недавно перешедший из разведки на старшинскую должность, оказался не только братом по Афганистану, но ещё и весьма запасливым хозяином. Произведя сверку и не обнаружив существенных недостач, (не считая тех, что навешали на отряд ушлые бригадные «интенданты» и от которых, как от стихийного бедствия, было невозможно уберечься), старшины подписали акты на приём — сдачу должности и откушав специально по этому поводу приготовленный шашлык расстались, довольные друг другом. Махмедов отбыл в часть, а Ефимов остался править старшинский бал здесь — в пункте временной дислокации.

Первое боевое задание для первой роты длилось всего два дня, но все эти два дня лил дождь. Может быть именно поэтому результат всех четырёх групп оказался нулевым. Не видели, не слышали, не нашли, не заметили. Вернулись замёршие, усталые, вздрагивающие от холода и потому злые. Эту первую относительную неудачу комбат воспринял совершенно спокойно, словно именно на такой исход он и рассчитывал.

Первоначально разведчики прибыли в ПВД в полном унынии, но горячая баня и отличный плов на ужин вполне восполнили потраченные силы и вернули хорошее расположение духа.

Вечером почти все офицеры рот разведки и роты связи собрались в офицерском кубрике первой палатки второй роты. Было тесно, но дружно потиснулись и места хватило всем. Нашлось местечко и для старшего прапорщика Ефимова.

— …А Мурызёв мой, — смеясь, рассказывал лейтенант Копылов, — на заднице по склону метров тридцать. Думал: ну всё, переломается. Какое там, встал, отряхнулся, стоит ржёт, ждёт, когда мы к нему вниз спустимся.

По лицу Ефимова скользнула горькая улыбка: приехавшие в первую свою командировку парни ещё не успели ощутить обжигающего лицо и холодящего спину дуновения войны. Всё было внове, всё было «по приколу».

— Что-нибудь вообще «интересное» видели? — капитан Свиридов, судя по всему, пришёл сюда не только байки послушать, но обогатиться хоть какой-то информацией. Для него это была вторая командировка и он хорошо понимал, что в жизни, а точнее для сохранения жизни может пригодиться любая мелочь.

— Да, бойцы у меня… — Семён Полесьев всё время оставался серьёзным и может именно поэтому на фоне всех остальных группников казался более взрослым, — бойцам показалось, — чувствовалось, что ему не очень хочется об этом рассказывать, словно он опасался, что над ним посмеются, — что дымок кверху пошёл. Мы как раз на небольшой хребетик выползли…

— Но с вами же майор Пташек шёл. Он что, не заметил?

— Я же говорю, только бойцы из головняка видели. Они начали выходить на взгорок, видят: белесая струя вверх, будто дым от костерка и тут же несколько мгновений рваными клочками. Как будто этот костерок спешно притушили.

— Да ты бы замкомбату доложил, — предложение Копылова было не лишено смысла, но Полесьев лишь усмехнулся:

— Кислицын и мне-то не сразу сказал. Мы уже на засаду уселись. Но утром, когда на эвакуацию пошли, я как раз через этот участок группу повёл — и ничего, никаких следов. Хотя, конечно, всю ночь шел дождь, следы смыть могло, да и замёрзли мы как цуцики — внимательность не та. Но шли-то прямо по тому месту, где тройке Кислицына дым привиделся.

— Да это сто пудов замаскированный подземный схрон, — Копылов Жорка полнился энтузиазмом, — надо доложить. В следующее БЗ вверх дном там всё перевернём и отыщем, — и повторился: — Надо доложить.

— Не спеши, не всё так легко и быстро. А если не найдём? — остудил его пыл задумчиво уставившийся в карту капитан Свиридов. Когда она оказалась в его руках, никто и не заметил. — Сможешь показать? — Артём посмотрел на Полесьева и кивнул в сторону карты.

— Я даже координаты снял, — Семён перегнулся через стол и аккуратно ткнул в карту пальцем, — вот.

— Да вы себе координаты запишите, — подал голос до того сидевший молча Ефимов, — и голову не ломайте. Если когда мимо пойдёте глянете. Только с миноискателем, а то мало ли что.

— Старый, ты, пожалуй, прав. Аллё, Евгений, — Свиридов окликнул прикорнувшего в уголочке Простова, — достань-ка из тумбочки мою тетрадь.

— Зачем? — непонимающе вытаращился тот, похоже смысл происходящего ускользнул от него в туманной дымке сна.

— Доставай, блин, тетеря сонная, — капитан полез в карман и вытащил гелиевую ручку. — Диктуй координаты, — скомандовал он Полесьеву, когда тетрадь наконец-то перекочевала на стол.

— Сейчас к себе сбегаю, они у меня в блокноте записаны, — он начал вставать.

Ознакомительная версия.