Ни один из подобных «старост» не миновал внимания ЦРУ. Ни один до и после Амина. Неужели только он один не приглянулся им? Честолюбие, хитрость в сочетании с великолепными организаторскими способностями и огромной работоспособностью – на эти человеческие качества, надо думать, многоопытное ЦРУ не могло не клюнуть. Или он у них на очень глубоком крючке и в свое время они предъявят счет? В общем, со временем Амин может стать для Тараки самым страшным врагом, такие люди умеют выжидать, они редко торопятся.
По наблюдению Симоненко, не замечал, не хотел видеть Тараки и еще одну опасность – углубление кризиса в отношениях с «Парчам». Отношения между фракциями, объединившимися перед революцией, сейчас, при дележе портфелей и должностей, вновь осложнились. Вновь Тараки и Бабрак называют «Хальк» и «Парчам» не крыльями НДПА, а самостоятельными партиями. И если после революции Тараки хоть некоторое время старался проводить более сбалансированную политику и доверял пусть и не главные, но все же и некоторые министерские посты парчамистам, то сейчас, спустя всего два месяца после победы, начал понемногу оттеснять их от управления страной.
Открыто возмущается пока только Кадыр, главный исполнитель революционного восстания. По его мнению, революцию ведут куда то не туда, и он, если убедится в этом, готов совершить третий переворот в своей жизни и свернуть головы тем, кто предает идеалы Апрельской революции.
Кадыр… Кадыр… Совершенно непредсказуемая личность. В свое время Дауд умело использовал офицеров-коммунистов, вернее, их стремление к постоянным переменам. Ведь только благодаря перевороту в армии, который совершили в 1973 году Кадыр, Ватанджар и Гулябзой, он смог поднять руку на короля. Дауд не забыл этой услуги: сержанта Гулябзоя сделал офицером, получил повышение в должности Ватанджар, Кадыр же стал начальником штаба войск ВВС и ПВО, подполковником. Авторитет в армии рос у него стремительно, хотя как политический лидер он не мог представлять опасности. И опять же в силу своего происхождения, вернее, малочисленности и непопулярности племени, из которого он был выходцем. Не та страна Афганистан, чтобы не придавать этому значения. Но Дауд понял, что Кадыра могут просто использовать другие силы, точно так же как и он в свое время, вместо тарана. И незадолго до апрельских событий убрал ретивого сорвиголову подальше от армии, назначив его директором небольшой мукомольни.
Можно представить обиду Абдула Кадыра, а одновременно злость и решительность, с которыми он возглавил вооруженное выступление против своего «благодетеля».
За кем сейчас пойдет он? Насколько серьезен в своих угрозах?
– Я не парчамист и не халькист. Я просто армейский коммунист, – подчеркивает в последнее время Кадыр.
Такой непредсказуемости и импульсивности своего министра обороны Тараки тоже следовало бы поостеречься. Трезвости, побольше трезвости бы афганскому лидеру. И внимания в первую очередь не борьбе за власть, а народу…
– Ну, и что будешь докладывать? – спросил Ульяновский, когда Николай Нестерович поделился с ним своими нерадостными в общем-то впечатлениями от поездки. – Я знаю, что по другим ведомствам доклады идут более оптимистичные.
– Значит, менее глубокие, – взорвался Симоненко, но сумел справиться с эмоциями и ответил уже спокойно: – Буду докладывать то, что есть.
Конец июня 1978 года. Кабул
– Проходи. Что так возбужден?
– С Кадыром говорил. Опять при всех набросился на Тараки. Сотню раз советовал сдерживать эмоции, как бы там ни было, нравится он тебе или нет, но он – глава государства. Зачем его раздражать по пустякам? А он – как специально. Чаем угостишь?
Заплатин развел руками – самоваром еще не обзавелся. Горелов удивленно кивнул на стоящий напротив стол Экбаля:
– А что же подшефный не следит за своим начальством?
– Во-первых, не обязан, а во-вторых, он сам вечно голоден, ест один раз в сутки.
– Что так?
– Полно родственников, да к тому же десятки всевозможных делегаций, которые тоже как-то надо угощать и одаривать подарками.
– От твоего начальства что-нибудь есть? – спросил Заплатин.
– Утром звонил Огарков. Велел продолжать тесное сотрудничество, попытаться исключить репрессии, снятия с должностей. Кадыр припоминает некоторым своим бывшим сослуживцам, что не помогли, не заступились за него, когда Дауд убирал его из армии, а он просил у них помощи. Что у тебя?
– То же самое. Кроме решения военных и политических вопросов советуют, чтобы мы рекомендовали руководству партии идти в народ, племена, разъяснять цели и задачи революции. Словом, не сидеть в Кабуле. Что на пакистанской границе?
– Пока тихо, проехали и пролетели почти всю. Доложил Амину свои соображения по ее укреплению. Да, а Амин предложил, вернее, попросил проводить с ним индивидуальные занятия по военной подготовке. С одиннадцати вечера до часу ночи ежедневно, больше у него времени нет. Работоспособность, конечно, дикая. Как идет легализация парторганизаций?
Это для Заплатина был самый больной вопрос. Партийные организации в армии до сих пор продолжали находиться в подполье, и в первую очередь таились друг от друга халькисты и парчамисты. Существовали и две партийные кассы, в каждой организации в глубокой тайне шел прием новых членов. Вот такие неожиданные вывихи, и где и что выпрет завтра – одному Аллаху известно…
Горелов уловил состояние Заплатина и, уже зная его болезненную ответственность за свой участок работы, не-много:
– Да, чуть не забыл. Побывал я на политзанятиях в Гардезе. Спрашиваю солдат, что они знают о Советском Союзе. Встает один, поднимает автомат: «Калашников – это Советский Союз, противогаз – это Советский Союз, кровати – это Советский Союз. Но главное – это политзанятия». Так что передай в Главпур, пусть порадуются и погордятся.
– Передам. Нам бы этих солдат с пола поднять, заставить тыловиков отдавать им простыни, которыми они торгуют в дуканах. Сделать так, чтобы все продукты шли в котел, а не тем же перекупщикам. И котелки, тарелки солдатам чтобы выдали, а то хлебают из каких то общих корыт…
– Мечты… – вздохнул Горелов. – Мне на роты, батальоны назначать некого, вчерашние лейтенанты полками командуют. А ты к тому же создал ореол славы политработников, лучших офицеров забираешь.
– Сейчас слово может быть главнее всего остального, – не согласился Заплатин.
Информация (получено представителем КГБ в Кабуле):
...
«В начале июня с. г. в Анаполисе (США) состоялся симпозиум атлантической группы НАТО, где обсуждались перемены в Афганистане и вытекающие отсюда последствия для Америки и ее союзников по НАТО. В симпозиуме под кодовым названием „Морское звено“ приняли участие более 270 генералов, адмиралов, дипломатов, ученых и официальных лиц. Единодушно было заявлено, что Америка и Запад не могут позволить себе такой роскоши, как заниматься только Европой. Афганистан объявлен, таким образом, еще одной зоной жизненно важных интересов стран НАТО, и в первую очередь США.
В Кабул под дипломатическим прикрытием вылетел некий Луи Дюпри, которому поручено координировать действия антиправительственных элементов в афганской столице.
В Пакистане, близ границы с Афганистаном, начали создаваться лагеря афганских беженцев (Читрал, Чират, Кохат, Кветта, Наушери и др.). В этих лагерях начали подготовку группы боевиков из числа офицеров и солдат афганской армии, оставшихся преданными Дауду и перешедших в Пакистан.
Для сведения».
Документ (из переписки советского посла с МИД):
...
«Запись беседы с послом США в ДРА Адольфом Дабсом.
7 августа 1978 г.
… В ходе состоявшейся беседы Дабс высказал недоумение по поводу напечатанной в газете «Правда» за 1 августа 1978 года статьи корреспондента ТАСС «Подрывная деятельность против народа Афганистана», где говорится, что США оказывают финансовую помощь диверсионным группам, выступающим против правительства ДРА.
Дабс сказал, что позиция США в отношении ДРА базируется на принципе невмешательства во внутренние дела страны…
Я… заметил, что в американской печати была развязана шумная кампания пропаганды о том, что Апрельская революция в Афганистане явилась «делом рук русских».
Дабс никак не отреагировал на это замечание.
Послом был задан вопрос, не заключал ли Советский Союз с ДРА соглашение о военном сотрудничестве. Ответил отрицательно.
Посол СССР в ДРА А. Пузанов».
Глава 5 Власть обречена на критику . – Б. Кармаль и Н. М. Тараки . – «Парчам» не место в Кабуле . – «Каждый должен принять любую судьбу».
Конец июня 1978 года. Кабул
Нет такой власти, которую бы не критиковали. Жесткую – за тиранию и диктаторство, слабую – за бесхребетность. Могут обвинять в милитаризме и тут же в недальновидности и подрыве обороноспособности страны. Ругают за зажим критики и тут же за потворство вседозволенности. За то, что одним повышают зарплату, а другим оставляют прежнюю.
