По прямой специальности он отработал семь лет: закладывал тайники с оружием в странах вероятного противника – на случай войны. Потом преподавал в специальном учебном центре, потом началась война и пришлось переключиться на параллельный – боевой профиль, только не в тылу врага, а на своей территории, на Кавказе… Когда уходил на пенсию, не думал, что профессиональные навыки еще когда-нибудь пригодятся, ан нет – судьба забросила на старости лет в Испанию, и не нелегалом спецслужбы, а беглым преступником с навыками профессионала… Обустроился он там нормально и сделал все правильно, как учили, хотя одну ошибку допустил: восстановил на новом месте старую связь, но этому было оправдание – Кактус прекрасно подделывал документы. Кто знал, что Кактус работал с осевшими на побережье беглыми московскими бандюками, за которыми испанская полиция долго наблюдала, а потом произвела одновременно тридцать шесть арестов! Сам он чудом выскользнул из полицейской сети, уничтожил поддельный паспорт на имя Миро Родригеса и первым же рейсом вылетел в Москву. Впрочем, паспорт на имя Соколова тоже был поддельным, и паспорт с военным билетом на Серегина, по которым он жил всю жизнь, по большому счету, тоже. Хотя поддельными они не назывались – для документов прикрытия придумана другая терминология… И три тысячи евро, которые он успел захватить, были настоящими.
И вот теперь он стоял у остановки такси, среди толпы озабоченно снующего вокруг народа с сумками, чемоданами и портпледами, вдыхал бензиновые и дизельные ароматы и ощущал происходящие в нем самом изменения, как будто организм перестраивался на забытую жизнь и он медленно, но верно превращался в безымянного члена организации Колдуна, когда-то носившего прозвище (или как ему больше нравилось – «позывной») Координатор [6]. В Испании остался маленький уютный домик на берегу, размеренная безопасная жизнь, к которой он успел привыкнуть, в банковском сейфе – приличная сумма денег, а в каждом полицейском участке – розыскной лист с его фотографией… Возможно, такие же листки имеются и в местной полиции, но это вряд ли – конспирация в организации была на высоте: об этом позаботился Колдун, а потом сменивший его по неизвестным причинам человек, которого он видел только несколько раз, и то мельком… Назывался он «Первым». И этот человек ему нужен, потому что, как ни крути, а жизнь ему они спасли ценой своей крови, а обещанных пяти лямов зелени не получили – в зеленом мешке оказалось только два! Значит, «Первый» теперь его должник!
Бывший Миро Родригес, бывший Александр Серегин, а ныне пока еще Константин Соколов привычно расправил плечи, забросил за спину рюкзак и маршевым шагом направился к автобусной остановке. На нем были широкие штаны цвета хаки и просторная куртка того же цвета с обилием карманов. Он чем-то напоминал выносливого туриста в дальнем походе или военнослужащего – только непонятно: отставного или действующего.
Через несколько часов в плацкартном вагоне он ехал в поезде «Москва – Тиходонск».
Лис
Оперативка длилась недолго. Начальник Управления Волин был не в духе, и причиной тому были не служебные дела. Говорили, что сорвался перевод в соседний регион на генеральскую должность, поэтому он был мрачнее тучи и придирался к докладам подчиненных, как только мог.
– Как продвигается работа по делу Овакумяна? – строго спросил полковник, хотя по этому делу ему докладывали дважды в день и он хорошо знал, что розыск топчется на месте. – Какая новая информация? Версии? Зацепки?
Поскольку он смотрел на Коренева, то ему и следовало отвечать, тем более, что и по должности он нес всю ответственность за раскрытие резонансного убийства.
– Новой информации практически нет, – встал Лис. – Подворный обход результатов не дал. Там часто собирается молодежь, ведут себя нормально, но шумно: дверцами хлопают, бутылки оставляют, двигатели включают, музыку слушают… Но машины обычно попроще, этого «мерса» там никто не видел.
– Очень плохо! – повысил голос Волин. – Получается, что в центре города каждый вечер творится черт знает что, а полиция и в ус не дует! И вот пожалуйста: убит известный в городе коммерсант! Все газеты пишут, телевизор захлебывается, интернет… А уголовный розыск по-прежнему ничего не знает! Завсегдатаи этой площадки отработаны?
– Да, человек десять, в основном, жители Западного микрорайона, возраст от восемнадцати до двадцати трех лет. Они часто там собираются, но «мерседеса» Овакумяна не видели. К тому же ему сорок пять, другая возрастная группа, ничего общего между ними быть не могло…
– А с кем могло?! Кто его убил? За что?
– Конфликтов у него ни с кем не было, – сказал Лис. – Во всяком случае, явных. По натуре он осторожный, абы кого в свою машину не посадит… День провел ровно, вечером был в «Цепях», пил мало, никого не снял, так один и уехал, вроде домой. А оказался здесь…
– Скорей всего, это случайная ссора, товарищ полковник, – внес Кленов свой вклад в копилку никуда не годящихся версий.
– На какой почве? Может, он кому-то закурить не дал? – издевательски спросил Волин.
– Может, передел собственности. Он хотел свой ресторан расширять, рядом база отдыха «Синяя волна», там Алисан хозяин. Тамаз предложил купить базу, тот отказал – он сам собирается гостиницу строить. Нашла коса на камень, слово за слово, деньги всегда разум туманят, а тут еще и обида…
– Проверьте этого Алисана! Всех проверьте, с кем у Тамаза был конфликт интересов по бизнесу! – приказал Волин, хотя это было и так ясно.
– Когда на кону бизнес интересы, солидные люди никогда заточками не разбираются, – сказал Глушаков.
На правах заместителя он получил возможность высказывать свои соображения и делал это при каждом удобном случае, хотя чаще всего попадал пальцем в небо. Но Волин к нему благоволил и даже провальные версии поддерживал и считал проявлением оперативной активности и наступательности.
– Наняли бы хорошего киллера, и тот бы чисто сработал!
– А может, и наняли! – назидательно поднял палец Волин. – Киллер не обязательно тротилом работает или «снайперкой». Сел в машину, вроде поговорить, улучил момент и ударил в сердце…
– Да непохоже на киллера, – с досадой сказал Лис. – И на случайную ссору непохоже!
– Это еще почему?
– Потому что у него забрали бумажник, сняли часы, цепь с шеи. По оперативным данным, из машины пропал незаконно хранимый пистолет. Это чистое разбойное нападение!
– Не согласен, Филипп Михайлович! – снова вмешался Глушаков. – Если это серьезный разбой, то почему «мерс» не забрали? Он один лямов шесть вытянет! А тут бумажник, цепь… Это лохи какие-то!
– А как же эти лохи попали к нему в машину? – спросил Лис. – Или он водится с теми, кто его за тысячу баксов и часы убить может? Может, Алисан его ограбил? Или колбасный король Серов? Кстати, у них у всех своих машин девать некуда!
Глушаков возражать не стал.
– А что по орудию преступления? – спросил Волин.
– Я занимался, товарищ полковник! – встал Веня Михайлов из Привокзального отдела. Молодой опер Лису понравился, и он взял его в бригаду по убийству. – Это какая-то самоделка. Осаднение по краям раневых каналов исследовали – какой-то алюминиевый сплав, оружие из такого не делают. Острия нет, лезвия не заточены, гарды нет, ну, этого перекрестья…
Михайлов для наглядности поводил пальцем у основания собственного кулака.
– Во входном отверстии раневого канала обнаружены крохотные клочки газеты…
– И что это значит? – вскинулся Волин.
– Судмедэксперт считает, что пользовались каким-то бытовым предметом. Завернули для удобства в газету и штрыкнули два раза.
– Что есть конкретного? – спросил Волин. – Оружие, клочки газеты – это частности. Что есть для раскрытия преступления?
Лис вздохнул. Преступления и раскрываются на частностях, начальнику УВД следовало бы это знать.
– В городе ходят слухи, что друзья Овакумяна пустили по городу машины-ловушки, чтобы поймать убийцу. Это правда, Филипп Михайлович?
