Корнилов снял трубку:
— Да.
— Здравия желаю, Алексей Михайлович. С вами сейчас будет говорить Дмитрий Пантелеевич, — послышался бодрый голос адъютанта Лобова.
В трубке раздался щелчок и голос генерала армии:
— Доброе утро, Алексей Михайлович.
Да. Было уже семь часов утра. Всю ночь Корнилов пробыл в резиденции, в своем кабинете. Он немного поспал, но большую часть времени провел в тяжких раздумьях:
«Как могло случиться, что созданный им, отлаженный за долгие, трудные годы механизм зарабатывания огромных денег вдруг разладился, начал барахлить, давать сбои. Может, он скоро и вовсе развалится? Где искать причину стремительно пришедших неудач? Что могло случиться за эти дни и ночи и что произойдет в будущем? Кто мог стать виной развала и таких колоссальных потерь?..»
Корнилов не знал ответов на эти вопросы, но он знал одно — все это не случайно.
— Доброе утро, Дмитрий Пантелеевич, — устало ответил Корнилов и приготовился слушать.
— Это правда? — задал вопрос Переверзев.
— Да.
— Какие принимаются меры?
— Ищем.
— Сколько нужно времени?
— Поиски могут быть безрезультатными.
— Что, так плохо дело?
— Да.
— Помощь нужна?
— Нет.
— Алексей Михайлович, в двенадцать часов истекает срок… — Переверзев осекся — дальше говорить было нельзя.
Корнилов понял: в двенадцать часов дня взятка в десять миллионов долларов должна быть в кабинете заместителя министра обороны генерала армии Вениамина Сергеевича Соловьяненко.
— Я не успею, — сухо ответил он. Слова эти дались ему с огромным трудом.
За тридцать лет службы в разведке еще не было ни одного задания, ни одной операции, которую Корнилов не смог бы выполнить. Это произошло первый раз в жизни.
— Как? — властно спросил Переверзев.
— А так, — свирепея с каждым словом, начал Корнилов. — Произошло чрезвычайное происшествие. Понимаете? Чрезвычайное! Если вы не хотите поставить под удар дело, вам придется ждать, а я буду спокойно, хладнокровно и обдуманно действовать.
Слова зама прозвучали убедительно, и Переверзев уже спокойней ответил:
— Хорошо, Алексей Михайлович, действуйте по своему усмотрению. Я только хочу вам напомнить, что время не ждет, и предоставившаяся возможность может быть безвозвратно потеряна.
— Я имею это в виду.
Утро вечера мудренее. Сергей встал бодрый и отдохнувший, несмотря на то что поздно лег. Он умылся, побрился, сделал зарядку, принял прекрасный холодный душ, плотно позавтракал, оделся и выехал на работу. Наступило воскресенье. Он ехал на служебной «восьмерке» в офис, что на Петровке, 38, и размышлял:
«Необходимо узнать, что произошло за вечер и ночь, а потом встретиться с Ольгой Лаптевой. Она успокоилась и может вспомнить что-то важное. Но предварительно надо ей позвонить — дома ли».
Семенов уже был в кабинете и рылся в кипе каких-то бумаг, беспорядочно разложенных на столе.
— Доброе утро, Петр Петрович, — поздоровался Сергей.
— Здоровеньки булы, — улыбнулся в ответ полковник. Он был, как всегда, бодр, подтянут, весел и поразительно работоспособен.
— Ну, что произошло за ночь? — спросил Сергей.
— Вечером встречался с человеком Некрона. Он в авторитете и имеет слово и вес в их среде. Так вот, он меня уверил, что ни Некрон, ни его братва «Нокс банк» не грабили. Это, говорит, дело рук ментов. Так и сказал. И если, говорит, они найдут их, то выбьют деньги, а потом замочат не раздумывая.
— Врет?
— Нет. Какой смысл ему врать. Их интересы затронуты, и, как я понял, они хотят, чтобы мы дали им кое-какую информацию.
— А они нам скажут, кто хозяин «Нокс банка», — домыслил Сергей.
— Некрон знает, но задешево не продаст.
— Будет встреча?
— Да. И, наверное, сегодня. Я жду звонка. Они там посовещаются и приедут, никуда не денутся, — Семенов закурил первую за день сигарету. — Ты представляешь, как поднимется авторитет Некрона в преступном мире, если он деньги найдет.
— И навар какой, — добавил Михайлов.
Вошел Вадим.
Когда поздоровались, полковник спросил:
— Что с Руденко?
— Молчит. Ни слова не проронил, в прямом смысле этого слова, — ответил Сергей.
— Значит, они будут сами разбираться и в огласке не заинтересованы. Это очевидно. И кто хозяин, тоже не сказал?
— Нет. Это военная тайна.
— Действительно, тайна. Он может быть членом правительства, депутатом, большим военным чиновником, — предположил Семенов.
— Скорее всего он из разведки, — вставил Сергей.
— Почему ты так думаешь?
— Руденко бывший полковник ГРУ и свой человек для хозяина — действующего сотрудника ГРУ.
— Возможно, ты и прав. — Семенов отложил бумаги и сел в кресло. — Ну-с, какие планы?
— Я думаю встретиться с Лаптевой и вновь ее допросить. Может, она что-то вспомнила, — сказал Сергей.
— А я могу с тобой поехать, — добавил Вадим.
— Вы оба по девочкам двинете, а я один останусь, — прищурился полковник. — А преступников искать кто будет, я, что ли?
— Не найдем мы их, — вздохнул Вадим, — это опять нераскрывайка. Банкиры нам помогать не хотят, по своим каналам будут искать, ну и нам горбатиться незачем. Еще пару дней пособираем улики, опросим, кого сможем, и дело на полку. Не в первый раз.
— Ну у вас и настроение, — начал полковник. — Погибли люди, у них семьи, а мы им скажем — нераскрывайка. Москва взбудоражена, пресса оккупировала главный вход в управление, кругом телевизионщики. Мне пришлось через задние ворота входить. Нашего начальника Лапшина вчера два раза вызывали в мэрию. Юрий Михайлович рвет и мечет. Он ему ясно сказал: «Преступники должны быть найдены и наказаны — или уйдешь на пенсию».
А Лапшин соответственно меня трясет как грушу — ищи, или в отделение участковым. А меня, за три года до пенсии, такая перспектива не устраивает. Так что, господа сыщики, берите ноги в руки и айда за уликами. Копать в открытую, побольше наглости. Берите себе в помощники хоть черта, хоть дьявола, а дело должно быть раскрыто в кратчайшие сроки.
— Тогда надо вызвать Руденко в управление и допрашивать его здесь, — высказался Вадим.
— Не приедет. Надо ордер на арест и на обыск выписывать и тогда говорить с ним, — перебил Сергей.
— Прокурор ордер не подпишет. Скажет, что наши действия противозаконны. Ну даже если и привезем Руденко, он без адвоката не просморкается, это гнилой заезд. Надо зацепочку искать, мотив. Кому было выгодно их ограбить?
— Так Руденко не говорит, чем они занимаются, а мы сами не знаем, — вставил Вадим.
— Поехали к Лаптевой, может, она что-нибудь скажет, — Сергей взял телефон.
Он договорился о встрече, и они с Вадимом выехали на задание.
Ранним утром того же дня к малаховскому особняку Руденко подъехали два черных джипа «Гранд Чероки» с затемненными стеклами. Из машин вышли шестеро мужчин, одетые в черные кожаные куртки, черные брюки и черные ботинки, и направились к воротам. Из-под одежды у них выглядывали автоматы «узи» с глушителями на стволах. В машинах остались лишь водители.
— Влас и Ром, обойдите особняк, перелезьте через забор и прикройте тыл. Хэлп и Сава, держите под прицелом окна, а Седой — дверь в дом. Я буду у калитки.
Командовал операцией начальник службы безопасности Корнилова, полковник Гор — крупный, видный мужчина, с волевыми чертами лица и ужасным шрамом, идущим от левой брови к губе. Он не говорил, а приказывал. Никто из подчиненных никогда не видел, чтобы он смеялся или даже улыбался. Он всегда был суров. К этому его приучила нелегкая служба военного разведчика-одиночки.
Много лет назад Корнилов организовал группу из лучших офицеров отряда специального назначения «Вымпел», организовал неофициально. Предназначалась она для прикрытия его сделок с оружием, устрашения или ликвидации неугодных. Знали о ней только он и Свиридов. Связь поддерживалась через адъютанта Геннадия Свиридова. Все как на подбор рослые, сильные, тренированные убийцы, они не раз выполняли для Корнилова тяжелейшие задания не только на территории СССР, но и за границей. Корнилов называл их «волки», и было их всего двенадцать человек, но стоили они целой сотни.
Гор встал напротив калитки и, когда бойцы перелезли через забор и заняли позиции у дверей и окон, нажал кнопку звонка.
— Кого там еще черт несет, — выругался заспанный охранник и подошел к монитору.
— Я от Корнилова, мне нужно встретиться с Николаем Сергеевичем. Передайте ему, пожалуйста, — вежливо сказал в телекамеру Гор.
— Он спит.
— Так разбудите. Он должен поехать с нами в резиденцию.
— Сейчас сообщу.
Подождав несколько секунд, Гор включил мини-рацию:
— Седой, что у тебя?
