— О бля… — смог выдавить из себя толстяк.
Сан Саныч точно еще не знал, что криминального в этом сюжете, но профессиональный опыт чекиста подсказывал майору, что он на верном пути, если разыграть партию по своим правилам.
— Этот фотоснимок, видно, дорогого стоит, — усмехнулся Барышников, — раз Кузьмич так рьяно взялся за дело. Но мне это только на руку, главное — не продешевить: можно многое приобрести, однако можно и все потерять, включая собственную голову…
Поразмыслив над сложившейся ситуацией, Сан Саныч отобрал из пачки фотографий одну, но, на его взгляд, самую важную, которая должна стать для него охранной грамотой и страховым полисом.
Справившись со своими делами, майор достал из бардачка сотовый телефон и, не звоня Шлемофону, который, по мнению Барышникова, подождет, сразу же решил обрадовать босса завершением удачной операции. Однако разговор вышел не таким, как виделось Сан Санычу…
* * *
Ждать Сан Санычу Барышникову пришлось довольно долго, пока на другом конце провода наконец-то раздался раздраженный голос.
— Слушаю!
Майор набрал побольше воздуха в объемную грудь и как можно веселее брякнул:
— Приветствую, Кузьмич! Это я…
Аппарат на секунду замолчал, но только для того, чтобы разразиться грубой бранью.
— Это ты, поросячий хрен?! — заорал Кузьмич. — Ты еще набрался наглости мне позвонить?!
Барышников сразу понял, что попал в неудачное время, но не пал духом, считая, что раздражение босса совсем иного плана.
— Кузьмич, дело срочное, — как можно развязнее произнес майор. — Есть хорошие новости!
Сотовый телефон заходил ходуном в руках Сан Саныча от оглушительного мата.
— Мудак! Пидар! — гремел кремлевский воротила. — И это ты называешь «хорошими новостями»? Да за это тебя, поросячий хрен, мало в Бутырке сгноить, шкуру живьем содрать и то мало!
Барышников опешил. Он понял, что случилось нечто из рук вон выходящее и это напрямую связано с ним. Может, раскрутили Метелкину?
— А что случилось? — еле выдавил майор;
— Он еще спрашивает, мудак неотесанный!
Барышников, чувствуя, что катастрофически не хватает воздуха, расстегнул ворот рубахи и сглотнул слюну. Во рту пересохло, язык прилип к гортани.
— Ты что шлангом прикидываешься, мудашвили! — заскрипел старик. — Я про тебя и твоих дружков все знаю!
Теперь до майора дошло. По всей видимости, Шлема с подручными что-то учудили в «Новом веке». Барышников пожалел, что поспешил звонить шефу: нужно было сначала связаться со Шлемой, а уж потом… Да что теперь сожалеть! Сан Саныч недовольно покачал лысой головой и снова стал «проглатывать» обидные и оскорбительные слова.
— Это же надо, — не унимался Кузьмич, — устроили Варфоломеевскую ночь среди бела дня, да еще в центре столицы!
Майор пытался оправдываться.
— Все, что зависело от меня, я сделал, — сказал он. — Времени было в обрез, чтобы проконтролировать ситуацию, да еще это… — Сан Саныч сделал паузу, — ..самоубийство нашего коллеги… Пришлось разбираться с товарищами.
— Наслышан уже!
Майор удивился.
— Как.., уже?
Кузьмич самодовольно усмехнулся.
— Ты что же, дружище, меня за лоха держишь или за свадебного генерала? — произнес Кузьмич. — У меня работа такая. Ты перднуть не успеешь, а я знать должен, сколько раз. Усек?
— Усек.
— То-то!
У Кузьмича, влиятельного кремлевского чиновника время всегда было ограничено и он старался использовать его рационально. Однако, когда накапливались усталость и стресс, старик предпочитал разрядиться. Он изливал кучу своих дерьмовых эмоций на подчиненных, и преимущественно на самых зависимых. Сегодня под руку попался Барышников.
— Кузьмич, а я при чем тут?
Старик сухо откашлялся.
— И я так думаю, — недовольно пробурчал он, — что положиться в наше время не на кого! Где эти обормоты? Насрали и на дно залегли?!
— Не знаю.., скорее всего, там, где им и положено находиться — в Марьиной роще. Я первым делом решил вам позвонить, — отрапортовал майор.
— Небось, снова хочешь огорчить старика? — настороженно спросил он.
Майор Барышников почувствовал в голосе Кузьмича заинтересованные нотки.
— Прошу простить, Кузьмич, — начал издалека толстяк, — но вы несправедливы.
— Я?
— Да.
Кузьмич вздохнул.
— Дружище, и это мне говоришь ты? — пожурил он. — И тебе не стыдно, сынок?
— Стыдно, Кузьмич, — уже увереннее произнес Барышников, вытирая лысину платком, — но я хотел бы еще добавить ко всему сказанному.., в свое оправдание, что порученное вами задание выполнено и у меня на руках увесистый конверт.
У старика сразу поднялось настроение.
— Так чего ты сопли жуешь?! — выкрикнул государственный муж. А ну давай быстро ко мне, дружок!
— Куда?
— Ну не в Кремль же тебя приглашать! — усмехнулся Кузьмин. — Как всегда.
Майор Барышников энергично затряс головой, как будто старик мог его видеть.
— Понял!
— Жду!
Кузьмин резко прервал разговор. Сан Саныч облегченно вздохнул.
— Что ж, — прошептал майор, — дело, кажется, сдвинулась с мертвой точки!
Барышников включил зажигание и, посмотрев по сторонам, нажал на газ. «Жигуленок» резко рванул с места в направлении Садового кольца…
Шлема, или Шлемофон, как называли знакомые Сухого Казимира Владиславовича, несколько часов не на" ходил себе места. Он бесцельно слонялся из угла в угол в небольшой комнатке, ожидая звонка от Барышникова.
Время приближалось к вечеру, а долгожданного звонка не было.
Казимира Владиславовича прозвали Шлемой чисто случайно, и этим он обязан самому себе. Как-то на одной из попоек в кругу приближенных Кузьмича, когда Казик носил еще погоны лейтенанта, Сухой, наливая из бутылки водку, спросил у шефа:
— Сколько вам наливать, Кузьмич?
На что обиженный старик язвительно заметил:
— Ты что, Шлемофон, краев не видишь?
Подвыпившая компания взорвалась от дикого рогота: прозвище всем понравилось. Вначале Сухого эта кличка коробила и оскорбляла, но со временем прижилась, — да и как было ей не «прилипнуть» к молоденькому лейтенанту, если его «отметил» сам Кузьмич!
Старик выглянул в окно… Начинало смеркаться.
Несмотря на август, погода была по-осеннему прохладная. Шлема поежился и поплотнее укутался в плед.
— Ну и дубар! — тихо произнес он и отошел в глубь комнаты.
Вдруг резко зазвонил «мертвый» телефон. От неожиданности Шлемофон даже вздрогнул, но, справившись с мимолетным волнением, подошел к телефону, однако не сразу снял трубку. Звонки прекратились. И только когда телефон зазвонил в третий раз, Шлема, отсчитав положенные пять позывных, поднял трубку.
— Да…
— Это ты?
Старик недовольно хмыкнул.
— А кого ты ожидал?
— Ладно… — сказал взволнованный голос, — не до того!
Шлема насторожился.
— Что-нибудь случилось?
— Да, так… Слушай меня!
— Весь внимание.
— Через десять минут будь в условленном месте, — услышал Шлема в трубке.
— А ребята?
— Их тоже прихвати.
— Хорошо.
— Все!
Трубку повесили. Старик недовольно поморщился и вышел в другую комнату, где Таньга спал на диване, а Макар смотрел последние новости по телевизору.
— ..по одной из версий в Баренцевом море произошло столкновение с американской субмариной, однако официальные представители военного ведомства США опровергают эту версию… — доносился голос диктора НТВ.
Здоровяк обернулся к Казимиру Владиславовичу и кивнул на телевизор.
— Смотри, Шлема, зашевелились… — весело сообщил он.
Старик помрачнел.
— Дурак, — сказал он, — нам от этого легче не будет, а, может, даже наоборот.
Старый чекист прекрасно понимал, в какую историю они вляпались, как только бросил взгляд на фотографии, конфискованные в «Новом веке».
— Наше дело — сторона, — возразил Макар, — сделал дело и отвалил! Я не на государственной службе, а сам по себе!
Старик усмехнулся.
— Ты не на службе, — угрюмо и злорадно произнес он, — зато другие… фразу Казимир Владиславович не закончил, а кивнул головой приятелю.
— Собирайся, — сказал он, — выходим!
— Когда?
— Уже! И кореша побыстрее приводи в чувство.
Сан Саныч ждет нас у себя через пять минут.
— Понял.
Повторять Макару больше не нужно было. Он быстро растолкал азиата.
— Таньга, шеф вызывает!
Сонный мужчина моментально вскочил на ноги, хотя было видно, что он еще не полностью проснулся.
Однако через две минуты вся троица уже садилась в «Форд», правда, он почему-то был уже с другими номерами и не кофейного цвета, а иссиня-черный…
* * *
После обстоятельного разговора с боссом Сан Саныч с нетерпением дожидался своих корешей на одной из явочных квартир. Майор, как раненый зверь вышагивал по комнате, то и дело выглядывая из-за занавески в окно.
