— Ну-ну, — хмыкнула Ирина, брезгливо поджав губки. — А помыться у тебя нельзя? А то весь день в вагоне по жарище ехала… Вода горячая есть?
— У меня колонка, разве не помнишь? Если газ не отключают, то горячая вода всегда имеется.
Пух уютно похрапывал, старшина зашел в спальню, поменял бельишко на кровати. Самому, что ли, ополоснуться? Вроде как с работы пришел, окатился душем, а сейчас весь вспотел заново, хотя к вечеру не так жарко было. Не иначе от нервов. Нет, ежели этот год удастся дотянуть — уйдет он к чертовой матери из этой ментуры! Пенсия будет, а подработать он сумеет. Не дохлый еще, и голова варит.
— Ванечка-а… — позвала Ира из ванной. — Ты мне спинку не потрешь?
В другое время Муравьев как на крыльях полетел бы. А сегодня пошел не спеша, безо всякого интереса. По дороге, правда, глотнул из недопитой бутылки, но веселее не стало.
Ира полулежала в ванной, укутанная в пену, и блаженно жмурилась, закинув руки за голову. Красивая, стерва! Жена у Ивана была, конечно, тоже ничего, симпатичная, но не очень ухоженная. Опять же постарше выглядела. Этой и тридцати не дашь, хотя семь лет назад, когда они первый раз встретились, совсем уж юной не была. Как видно, она там, на югах, совсем голенькой загорала — и грудки засмуглявила, и низ. Прямо шоколадка! И это при золотистых волосах — чудо! А у Ивана червяки в душе ползают, и смотреть на все это не хочется, чтоб душу не травить.
— Что ты такой хмуренький, Ванечка? — произнесла Ира, открыв один серый глазик и прищурив второй. — Ты мне совсем-совсем не рад, верно?
— Почему… — промямлил старшина. — Устал я просто. Заработался, наверно. Дежурил сегодня на пляже, все купаются, а мне не положено.
— Бедненький! — пожалела Ира. — Ну, раз на пляже не успел, так, может, со мной искупаешься, а? Помнишь, как в тот раз?
Муравьев помнил, хотя и не очень точно. Но все же разделся и влез, полагая, что ополоснуться и впрямь не мешает.
— Ну, вот моя спинка! — хихикнула Ирина, встав на четвереньки и оскалив белые фарфоровые зубки. — Давай, трудись!
Старшина взял мочалку и стал трудиться, но, честно сказать, с тем же удовольствием, как если б кобылу скребницей оттирал.
— Это что такое с нами случилось? — удивленно произнесла Ира. — Ну-ка, колись, гражданин начальник!
— Да так, ничего особенного… — пробормотал Сергеич. — По службе кое-что не клеится.
— Да нет, брат, — покачала головой гостья, поднимаясь на ноги и включая душ, — если у тебя и не клеится, то по-серьезному. Может, расскажешь, облегчишь душу?
— Не положено, — хмыкнул старшина, — служебная тайна.
— Знаешь, — смывая с себя пену и заодно поливая Ивана, заметила Ирина, — служебные тайны бывают разные. Некоторые надо при себе держать, а другими лучше поделиться. Иногда посторонний человек помочь может.
— Ты, что ли, мне поможешь? — усмехнулся Сергеич.
— А почему бы и нет? Ты ведь не знаешь, какие у меня есть возможности.
Ну и баба! Старшина даже подивился такой самоуверенности. Хотя, с другой стороны, о том, кто такая эта Ира, он и впрямь ни хрена не знал. Только то, что она в соседнем облцентре обитает. Не знал даже, замужем она или нет, не говоря уж о том, кто у нее родители и где она работает. Да что там! Он ведь ее фамилии и отчества никогда не спрашивал.
— А ты что, — грустно пошутил Сергеич, выбираясь из ванны и начиная вытираться, — какому-нибудь начальству родней доводишься?
— Может, и довожусь, — лукаво прищурилась Ирина. — А может, я сама начальство?
— Сомнительно что-то, — покачал головой Иван, — если б ты была начальством, так небось тебе бы к поезду «Мерседес» подали и в гостиницу «Губернаторская» отвезли. Прямо в номер «люкс» из трех комнат.
— Нету в вашей «Губернаторской» такого «люкса», — хмыкнула Ирина. — Такой только в «Загородной» есть, бывшей обкомовской. Туда всяких псковских чинов селили.
Муравьев немного удивился.
— А ты что, бывала там? — спросил он с легким подозрением.
— Доводилось, — усмехнулась Ира, запахивая махровый халат.
— Ну и что ж ты сегодня туда не поехала? — усмехнулся Иван. — Поиздержалась на юге?
— Нет, — мотнула мокрой головой Ира, подключая к розетке фен. — Просто захотелось с тобой увидеться. Дай, думаю, позвоню наудачу? Если б жена подошла, я бы, конечно, не стала сказываться… Ты не волнуйся, не переживай. Мне больше ничего не надо было — только увидеть тебя, и все.
Похоже, ей не терпелось узнать, какая такая печаль-кручина снедает несчастного Ванечку.
— С крутыми не поладил? — догадалась Ирина.
— Есть такой момент… — сознался Сергеич.
— И что им надо? Что-нибудь требуют, пугают?
— Да как бы тебе сказать… Пока ничего не требуют и ничем не пугают. Я больше сам себя запугал, по-моему. В общем, кажется мне, будто могут они решить, что я на этом свете лишний.
— Это ты сам придумал или кто-то подсказал? — Ира отключила фен и еще разик прошлась по волосам расческой.
— Сам дошел, — нехотя ответил Муравьев.
— А может, у тебя просто мания преследования? На солнышке перегрелся — и в мозгах что-то сдвинулось? Ты давно в отпуске был?
— В прошлом году весной. А в этот раз обещают не раньше осени.
— Хочешь, чтоб тебя завтра в отпуск отпустили? — явно не шуточным тоном предложила Ирина.
— Не отказался бы, — усмехнулся старшина, который ее, конечно, всерьез не принял. — А что, можешь устроить?
— Могу, если расскажешь мне все от и до о своих проблемах.
Она говорила так уверенно, что на Муравьева опять нашли подозрения. А что, если ее все-таки к нему подослали? Допустим, для того, чтоб выведать, насколько он, Муравьев, в курсе произошедшего на пляже. Ну а потом прикинут, опасны эти сведения или нет. Если решат, что не опасны и ничего такого, что могло бы в суде фигурировать, он не узнал, то будет Муравьев жить дальше. Если же им покажется, что он где-то и как-то может лишнее сказать, то и его уберут, и Пуха разнесчастного, а может, и до Шнобеля доберутся.
Они вышли из ванной и перебрались в кухню, где можно было покурить и побеседовать, не мешая мирному сну Вани-Пуха.
— Слушай, — сказал Иван с немного злой усмешкой, — а ты кто такая, чтоб интересоваться моими проблемами? Может, тебе кто-нибудь поручение дал, а?
— Нет, — мотнула головой Ира, — я ничьих поручений не выполняю. Я просто чувствую, что ты действительно в опасности. И очень может быть, что единственный шанс от нее открутиться — это все и очень откровенно рассказать мне.
— Вот я и спрашиваю: кто ты такая? Замминистра внутренних дел по сексуальным вопросам? Или просто любопытная баба с великим понтом? А может, стукачка бандитская?
— А ты нервный, Ванечка! — строго прищурилась Ирина. — Очень нервный! По-моему, перед моим приходом ты даже ружьишко доставал, верно? Я слышала, как оно за дверью брякало. Не иначе спрятал в кладовку, когда увидел, что я одна.
— Слух у тебя острый, — проворчал старшина, — не по годам…
— Ничего не поделаешь, жизнь такая, — произнесла Ира. — В общем, так: даю тебе пять минут на то, чтоб собраться с духом и рассказать, что у тебя сегодня стряслось на пляже. В подробностях! Если не соберешься — останешься здесь с этим алкашом, и что тут с вами, дураками, сделают — не моя забота!
— Ирина, — вздохнул Сергеич, — я уже чувствую, что ты женщина крутая. Но кто ты, хотя бы приблизительно, а? Ведь самому голову в петлю неохота совать, верно? Ну расскажу я, а потом что? Не проснусь завтра утром?
— Ванечка, миленький, — проникновенно заглядывая ему в глаза, произнесла Ира более нежным тоном. — Не беспокойся, не волнуйся. Все будет хорошо. А кто я — это сейчас не важно. Верь, я тебе только добра хочу.
— Откуда я это знаю? Кто ж признается, что хочет зла?
— Ну, тогда помысли логически, — голос Иры снова зазвучал тверже. — Если ты чувствуешь, что насолил крутым, то, наверно, догадываешься, что и они об этом знают, верно? И более того, почти уверен в том, что родная ментура тебя не защитит, а то и отдаст им с потрохами. Так?
— Ну, допустим.
— Стало быть, на фига им еще что-то уточнять и проверять? Есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы. Тебя уберут и так, без разбирательств. В это ты уже сам поверил, хотя тебе никто еще не угрожал. А я даю тебе шанс, понимаешь? Хотя я не богиня и тоже не все могу. Но мне будет жалко, если ты пропадешь. Очень жалко…
— Почему? Ты ж мне никто, — зло произнес Иван. — Случайная связь, как говорится. Если скажешь, что у тебя любовь ко мне, так я не поверю. Ну погуляли на отдыхе семь лет назад, ну еще недельку гульнули позапрошлым летом… Сейчас вот подвернулась тебе оказия, решила еще побалдеть. В лучшем случае!
— Ваня, — сказала Ира, — я тебе пять минут давала, а ты мне уже три минуты мозги полощешь! Не хочешь говорить — хрен с тобой!
